К счастью – да, это всего лишь воспоминание – и возможно, это даст кому-то надежду, что и для него страшная болезнь когда-нибудь станет только воспоминанием. В моём случае, со «второго дня рождения» под названием «полная ремиссия» прошло двадцать шесть лет.
Всё это не осталось без последствий – например, мои сегодняшние проблемы с желудком (не онкология) связаны с перенесённым когда-то облучением. Врач сказал, что в то время облучали жёстко, очень большое поле подвергалось воздействию – сейчас методики более щадящие, облучают точечно, только опухоль. Но, с этой проблемой мне помогут – осталось только дождаться вызова на операцию – из-за ковида отложили. А вот спина моя – ныне наполовину металлическая и вполне себя нормально чувствующая, к давно перенесённой онкологии отношения совсем не имеет – это другая история. Просто иногда думаешь – «да сколько ж можно?!». Хотя – у людей бывает и хуже, намного хуже – так что, нечего «ножками по чём зря топотать».
Но, про онкологию. Мне было тридцать – трое детей, мелкая в подготовительный класс пошла, старшим девять и десять. Заболела бронхитом, который по привычке перехаживала на ногах – и вроде прошло, но появились лимфоузлы на шее – лечила народными средствами – не помогло. Дальше температура стала подниматься, дышать плохо, слабость – никакие лекарства не действуют – собью температуру, а она снова поднимается. Пошла по врачам – сначала положили в туберкулёзную больницу – костный туберкулёз подозревали. В палате тётки обездвиженные, кто-то в корсетах. Почувствовала себя лучше – лекарства какие-то давали. Вырезали узел на шее, на биопсию отправили – и я как-то сказала:
- Только бы не туберкулёз!
А одна соседка по палате говорит:
-Ты лучше проси, чтобы это туберкулёз был!
Она, наверное, догадывалась, что ещё может быть – а я об этом и не думала – тогда подобная информация среди населения распространена не была и даже скрывалась от больных. Было это как раз перед новым годом – меня на праздники из больницы отпустили. А после праздников пришли результаты биопсии. Мне в больнице конвертик запечатанный вручили и сказали в онкологический диспансер топать.
- У меня, что – рак? – Спрашиваю.
Врач замялась, ничего определённого не ответила:
-Там, - говорит, - всё объяснят.
Ну, конверт я, конечно, вскрыла – правда, не сразу поняла, что за «лимфогранулематоз» такой – но, кое-что очень не понравилось. Во-первых – то, что в онкологию направили и СОЭ за семьдесят, и стадия вторая. Когда уже всё объяснили – шок. Будто приговорили. Сейчас кажется нелепым то, что облысения от химии я боялась почти так же, как и умереть – но, это правда.
На первый курс химии положили в больницу – о ней стоит рассказать отдельно. Возможно, сейчас такого уже нет – но, тогда было. Скажу так – после вполне ещё приличной туберкулёзной лечебницы, хоть и с палатой на восемь человек, но палата просторная и с туалетом – это было нечто чудовищное. Старая больница с узкими тёмными коридорами была переполнена, люди лежали и в коридоре – а мимо них по этому коридору вывозили в морг скончавшихся, туалет один на всё отделение – и очень повезёт, если зайдёшь туда после уборки. Но, тогда мне как-то не до условий было – не думала об этом. После первого укола химии вырубилась – а утром проснулась мокрая от пота – но, почувствовала себя лучше. Большинство женщин в палате с раком груди – жутковатое зрелище после операции. Через пару дней разрешили гулять – вышла на улицу, снег на солнце блестит и мысли – «только жить – как угодно, любой ценой, только жить!».
Потихоньку стала приходить в себя – даже других утешала. Врач бывало, просила с кем-нибудь из новеньких поговорить – «у тебя», - говорит, - «хорошо получается». Вот врачи там, в отличие от самой больницы, были очень хорошие – и ещё, отношение. Люди в этой больнице какие-то другие – очень много сочувствия, взаимопомощи и понимания, и между больными, и со стороны персонала. Больше я такого нигде не видела. Наверное, когда такая общая беда у всех – мы к лучшему меняемся.
Были случаи, вроде бы трагические, но в чём-то и смешные – хоть и грех смеяться – но, все мы люди и невозможно одной лишь трагедией жить. Например, один мужичок по ночам по коридору метался, причитал и матерился – оказалось, ему половые причиндалы из-за онкологии удалили. Понятно, что у мужика горе и нехорошо – но мы втихаря хихикали над этой ситуацией. Ещё, помню, положили в коридоре, прямо у нас под дверью, с одной стороны храпуна, а с другой – женщину в тяжёлом состоянии, возле которой старая мать сидела. А дверь у нас открыта – палата переполнена, задохнуться можно. Ну ворчали мы, мучились из-за храпуна – наконец, одна не выдержала – встала, чтобы мужика этого толкнуть. И тут женщина та умирающая, которую тоже в коридоре разместили, бодрым таким баском посоветовала мужику как следует двинуть – причём, выдала это в нецензурной форме. Получилось и неожиданно, и смешно. Вот тебе и умирающая!
В первый курс химии я отлежала две недели – а когда легла на второй, узнала, что одна соседка по палате умерла. Потом говорили, что она одновременно с химией, ядами лечилась по народным рецептам – вот организм и не выдержал. А она так переживала, что дочка одна останется.
Дальше было всякое – и волосы вылезли, и желудок болел, и с сердцем проблемы из-за химии, и суставы стали подводить, и печень, из-за облучения кожа слазила – много всего. Первое, что сделала – поговорила с лечащим врачом. Она поняла, что оптимистическое враньё не для меня. Сказала, что по-разному бывает:
- Иногда и на четвёртой стадии вытаскиваем, а порой и на первой помочь не получается.
Написала красной помадой на зеркале: «я буду жить!». Обложилась книгами по медицине – всё, что могла достать. Всё о своей болезни выяснила, вырезала газетные статьи о тех, кто выздоровел. Тогда ведь интернета не было. Собрала всю возможную информацию. Составила себе диету, травы нашла, которые помочь могли – всё, кроме рецептов с ядами (до этого хотела попробовать – но, смерть соседки по палате меня остановила). Врач сказала, что это крайность – когда уже ничего не помогает. Даже гимнастику по мере сил делала – лёгкие упражнения. И стала просто жить – в перерывах между особо тяжёлыми состояниями в кафе с мужем ходили, гулять с детьми, на рыбалку ездили, даже на юг съездили – с разрешения врача. Разумеется – не загорала и закрывалась от солнца – а так, купались, гуляли. Химию очень тяжело переносила – последний курс из-за этого даже не закончили. А облучение опухоли в средостении, из-за которой дышать было тяжело – сейчас, через много лет, проблемой с желудком аукнулось.
Когда лечение закончилось, поехала в санаторий, там состояние сильно улучшилось, чувствовала себя здоровой – а когда вернулась, услышала главное: «полная ремиссия». Первое время, конечно, береглась – а потом и работала много, и новую профессию получила, спортом занималась, загорала – в общем, как обычный, здоровый человек – проверялась, правда, каждый год. Страх всё же был – он и сейчас где-то на задворках души немного присутствует – такие вещи бесследно не проходят. Да и слишком много в последнее время информации об онкологии – иногда думаешь, лучше бы её столько не было. Но, я теперь знаю главное – с этим возможно справиться. Даже в то время было возможно. Где-то через десять лет после выздоровления, врач сказала, что я могу больше об этом не думать и жить, как все – болезнь уже не вернётся. Разумеется – это не значит, что можно как угодно здоровьем рисковать – но, жить, как все, кто никогда этим не болел, возможно.
