Я иду на день рождения к своей тетушке. Мне 12 лет, и я начинаю нравиться себе в зеркале.
⠀
Моя тетя печет вкусный торт «Наполеон» и вообще у них дома все очень по-простому, и мне у них нравится.
⠀
После того, как гости наелись, большинство уходят в небольшую комнату танцевать. 1989 год – больших комнат нет ни у кого из простых советских людей. Я сижу в углу, слушаю музыку и наблюдаю за танцующими.
Мне вроде и самой хочется потанцевать под «Мадонну» Александра Серова, но мама не очень любит, когда я выплясываю среди взрослых. Я не понимаю, почему. Но не спрашиваю, взрослым не задают слишком много вопросов. Раз не нравится, значит, не делаю. Я же послушная девочка. Это одно из моих достоинств, о котором мне говорят. Других своих достоинств я почти не знаю. Потому что взрослые не акцентируют на них мое внимание. Ах, да я еще очень хорошо рисую.
⠀
Ко мне в угол подсаживается муж одной из родственниц. Мне он кажется ооочень взрослым. Потому что ему лет 30.
⠀
Он почему-то начинает меня расспрашивать о том, дружу ли я с мальчиками. Меня эта тема смущает. Я в таком возрасте, когда мальчики начинают нравиться, и ты чувствуешь их внимание. А советские девочки об отношениях полов знают только по фильмам, прошедшим жесткую цензуру.
⠀
Муж родственницы прижимается своей ногой к моей, я пытаюсь отодвинуться, но некуда, рядом только – стена. Он берет меня за руку. Мне неприятно, за что-то стыдно, и я не знаю, что делать. Больше всего мне хочется вскочить и убежать. Но это невежливо. Хорошие девочки так не делают. Он же подумает, что я ненормальная или обидится.
⠀
Видимо, мне становится совсем плохо от его разговоров и тактильного контакта, что я выдумываю какой-то предлог, вскакиваю и пулей выбегаю из комнаты. Заскакиваю в туалет и начинаю плакать от того, что не понимаю, что этому взрослому мужику нужно, и почему я чувствую себя виноватой и боюсь, что об этом кто-то узнает. Долго-долго умываюсь, чтобы никто не заметил опухших от слез глаз. Никто и не заметит. Кроме мамы.