Я работала корреспондентом газеты «Труд».
После войны в 1947 году меня отправили в передовой посёлок, чтобы взять интервью у тамошнего председателя. Ни имени, ни фамилии, никаких данных у меня не было.
«Язык до Киева доведёт», — думала я, шагая по пыльной улице до поселкового совета.
Мой маленький сын приболел, в садик не приняли, и пришлось взять его с собой. Степану было тогда 5 лет.
И вот стоим мы перед дверью с надписью «Егорова В.П.»
Мой сын кричит на весь коридор:
— Егорова Валентина Павловна, Виктория Петровна, Валентина Платоновна…
Я прошу его говорить тише, и тут к нам подходит уборщица и шепчет мне на ухо:
— Волчица она, Волчица Павловна… Зверь в образе человека. Два трактора на поля выбила. В Москву к самому Сталину ездила их просить. Вырвала трактора из его рук.
Я удивлённо посмотрела на уборщицу и произнесла:
— Сколько имён встречала в своей работе, но такое впервые.
— Да она только своим именем всех и берёт. Упрямая, но справедливая, — опять прошептала уборщица.
В это время дверь открылась, и на пороге появилась молоденькая девушка с двумя тоненькими косичками.
— Здравствуйте, вы ко мне? — сказала она.
Я задумалась, никак имя не вязалось с этой девчушкой.
— Наверное, к вам, — смущённо произнесла я. — Я к председателю.
— Интервью не даю, — девчушка вздернула подбородок. — И не упрашивайте.
Дверь захлопнулась прямо перед моим носом.
— Чего это она? — удивлённо спросила я у уборщицы.
— Не любит она вашего брата, ничего про себя не рассказывает. Ей в прошлом году орден давали, так она и фотографироваться с ним отказалась.
Я вдруг разозлилась, постучала в дверь и грозно произнесла:
— Я ехала к вам 300 километров. И вы отказываетесь меня пускать? А ещё Волчицей называетесь…
Дверь тотчас открылась, милая девушка превратилась в комок нервов и прошипела:
— А я вас не приглашала, — и опять закрыла дверь.
Разочарованная, с невыполненным заданием я пошла в местную гостиницу.
— Мам, — лепетал идущий рядом со мной вприпрыжку сын Степан, — а давай сестрёнку Волчицей назовём?
— Этого ещё не хватало, — раздражённо ответила я.
А сама про себя примерила это имя: «Волчица Леонидовна».
Председатель передового посёлка пришла в номер гостиницы сама, извинилась. Стояла на пороге, краснея.
Я жестом пригласила её. Она вошла. Сняла свои туфельки, кажется 27 детского размера. У моего Степана нога была и то больше.
— Я не даю интервью, про меня не надо в газетах. Будут потом мне письма писать, а я занята. Мне много чего нужно сделать. Никто не вечен. Один раз оступишься и полетишь в пропасть, — начала разговор Волчица Павловна.
— Ну хотя бы маленькая заметочка, ну чтобы я не зря приехала, и фото маленькое.
— Не хочу, — прошептала Волчица, — лишнее это. Кто-то узнает меня, неприятности мне не нужны.
— Ну просто со мной сделаете фото, мне на память, — попросила я.
— Ну хорошо, я вам верю.
Фото получилось интересное, до сих пор храню его у себя.
Я обманула Волчицу. Вышла статья с фотографией, на которой меня вырезали.
Сначала я ничего страшного в этом не видела. Статья получила огромный отклик.
Через полгода в газете, что принёс мой муж с работы, мне в глаза бросилось «Волчица». Я заинтересовалась.
Прочитала большую разоблачающую статью о бывшем председателе Волчице Егоровой.
Моя заметка о ней стала для неё роковой.
Во время войны Волчица Егорова была комендантом в деревне. Работала на немцев. Но пошла на это осознанно, она, пользуясь этим, передавала сведения партизанам. По сути, несла пользу в тылу врага. Но и в деревне по её вине погибли десятки людей. Она была беспощадна, но делала это для того, чтобы быть незамеченной. Погубила десятки людей, спасла сотни.
После моей статьи её узнали. Арестовали в тот же день. Судебный процесс длился недолго. Много было свидетелей. Доказать то, что помогала партизанам, Волчица не смогла.
Я пыталась узнать о её дальнейшей судьбе, но дело было засекречено.
Второй раз я попала в этот посёлок через год. Брала интервью у нового председателя. Встретила ту же уборщицу. Она на меня посмотрела косо и спросила:
— И этого губить приехала? Его можно, он хам.
Потом я опросила некоторых жителей. Все были шокированы тем, что Волчицу Егорову арестовали.
Публиковать материал про нового председателя моя газета не стала. Я уволилась. Пошла работать машинисткой в районный секретариат.
До сих пор мне стыдно за мой поступок. Многие документы уже в доступе. Но до сих пор я не могу найти нужную мне запись. Я хочу попросить прощения у Волчицы Егоровой. Мне бы только дожить…
Из воспоминаний моей читательницы...
Другие мои рассказы можно прочитать тут