В каждой строчке, в каждой букве хочется рассказать о том, что тревожит. Ведь сердце, душу можно открыть только любимому и дорогому человеку.
Продолжение рассказа "Иванна"
Глава 30.
«Уважаемый Максим Александрович!
Пишу я вам письмо, когда ночь спустилась на город. Так как днем времени совсем нет.
Живу я при интернате вместе со своими братьями и сестрами. И Захар, и Йоши, и Дарка, и Эстер тоже теперь живут тут. Хотя переезд сюда дался им нелегко. Очень боялись они, что тут как сироты. Не говорили вслух. Но я же видела, что боялись. Но они тут как мои братья и сестры. И отношусь я к ним так. Хотя, что говорить, все детки тут стали мне родными. Жаль только, что сиротинушек все больше и больше становится. Каждый поезд, что приезжает сюда привозит сироту. Уже даже встречаем. Ведь на перроне и дела не может быть никакого, могут пропустить, упустить, ребенок звука может громкого испугаться и спрятаться. А сейчас ведь зима…
Все у меня хорошо. Хорошо, что даже стыдно. Дети меня любят, работники интерната уважают.
Правда и работа не простая. Нас немного, а детей уже больше 400 душ. Мы и моем, и готовим, и стираем, и убираем, и играем, и грамоте их учим. Все делаем. И на все время, кажется, не хватает. Вот и сейчас с трудом пишу, из последних сил. А, казалось бы, всего-то держать карандаш нужно да по бумаге водить. А иногда даже это не простым делом кажется.
Мальчишки на заводе работают. Их теперь на телеге возят на работу. Сам директор приюта возит и забирают. Захар смеется и говорит, что так даже легче. Как отработаешь смену, то думал раньше, как еще сил набраться домой вернуться. А в телеге они все гурьбой прижмутся друг к другу и даже спят. А как приедут, то и кушают, а там и сон уже в кроватках.
А мы стараемся, что бы к их возвращению все было готово. Но тяжко это, ой как тяжко.
Девчата у нас шьют. В мастерской им машинки швейные поставили. И шьют они одежду на фронт. Некоторые девочки такие мастерицы, шов ко шву, все ровненько, аккуратненько. Дарка очень переживала сразу, что у нее не так хорошо получается. Но тоже научилась. Старается. Мастерица растет.
Ты помнишь, что молчуньей она была? Боялась всего? Каждого шороха боялась, каждой тени.
Теперь все по-другому. Говорить она начала. Не думаю, что начала от того, что ей стало не страшно. Просто поняла, что надо. Что никак без слов. А теперь она еще и песни поет. А как поет! Голос у нее звонкий! Яркий!
Она первую песню когда спела, мы все плакали. Слезы так и лились сами. Да и нет греха в том, что бы поплакать. Пела же Дарка тогда про дом, про поле.
Широка страна моя родная!
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю!
Где так вольно дышит человек!
От Москвы до самых до окраин,
С юных гор до северных морей
Человек проходит, как хозяин
Необъятной родины своей!
Всюду жизнь и вольно и широко,
Точно Волга полная, течет.
Молодым – везде у нас дорога.
Старикам – везде у нас почет. *
Как затянула она эту песню. Вот и не грустная она, кажется. Но вспомнился мне дом родной. Батька вспомнился. Как он мельницу запускал, как наблюдал за тем, как колесо крутится, кА журил нас. Матушку вспомнила свою, ласковую, добрую. И лицо ее мягкое, как лучики солнца. И словно как живые они перед глазами моими. Казалось, даже скрип колеса мельницы слышала, пока пела Дарка.
И все плакали, и каждый вспоминал дом свой отчий. И хоть и грустно нам всем было, но все были и рады, что она песню эту запела.
Теперь Дарка у нас колыбельные деткам поет на ночь. Красиво так, ласково поет. Детки сразу и засыпают. Хотя, первые разы плакали, мам своих вспоминали. Теперь уже спокойно спят под колыбельную.
Вот как оказывается. Просто песня, а столько чувств…
Но каждый день у нас свои заботы. Нужно здание топить. А дров нет. Каждый день ездим лес рубить. Вызывали нас за это дело даже на выговор. Я с директором ходила. Ох, и разозлилась я тогда. Сказала им, пусть сами в холоде на морозе спят, раз так. Где нам дрова-то, уголь взять, коль не дали. В итоге, выделили нам солдат. Нарубили нам лесу, накололи дров. А как накололи. Дерево все мокрое, не горит. В итоге принесли мы все с сарая в приют. Разложили у печей, в коридоре, что бы сохло. Сразу было очень тяжело. Не хотело ничего гореть. Приходилось палить стулья. У нас остался один стул у директора. Дети на скамьях сидят. А дерево и пообсохло. Когда охапки в печь кидаем, за новыми на смену им несем из сарая, что бы сохли. Вот так и бегаем по кругу, как заведенные.
А деток все больше и больше. А место-то нет. В тесноте, да не в обиде. Но вот беда не в том. Матрасов нет, да одежды им. На улицу выйти детям не в чем. По очереди валенки да свитера носят.
Сжалились над детьми на заводе. Да насобирали у людей одежды для мальчишек. А некоторых, тех, кто постарше и в дома люди добрые позабирали. С ними теперь живут. Но мы все равно стараемся следить, чтобы не голодные были, да одетые. Трое обратно пришли на днях. Тощие, что прозрачные. Страшно стало… разве можно так, с детьми-то?
Мы потом на ночь по хатам пошли, где дети наши. Забрали еще 15 детей назад. Держали их в черном теле. Нам и самим тяжело, но и так нельзя. Больше детей не отдаем. Боимся, что сгубим.
А несколько мальчишек и девчат подросли у нас и для армии пригодны стали. Сразу же добровольцами на фронт уходят. Пишут нам весточки. А иногда и печальные вести о них получаем. И когда письма приходят, то каждый раз с дрожью открываем. Все ли живы? Все ли здоровы?
Удивительно, детей хоть и много, но каждого по имени знаю. Историю каждого из них знаю.
А на днях поезд приехал. И пришли к нам в приют женщины искать своих. Нашли. Как они плакали, да обнималися. И все плакали. И в каждом ребенке вера, что кто-то из родных жив. Что придет за ними папка, да мамка, или брат или тетка. Кто-нибудь придет…
А недавно произошла у нас пренеприятная история. Работница наша, Ульяна в лес по клюкву пошла. Она сама местная, леса знает, знает, где ягоду даже зимой найти можно. Только вот пошла и пропала.
Да и мы хороши, заметили уже когда ужинать сели, что Ульяны нет еще. Стали ждать. Ночь наступила. Ясно стало, что случилось что-то. Сами-то и знать не знаем, куда именно она пошла. Не спросили.
Побежали мы к военным. Просить начали поиск объявить.
Отказали нам.
Вокруг города же лес. Где искать? К тому же, местная она, могла к своим зайти.
Вот мы и вернулись обратно в приют. Все глаза в окна проглядели. А утром не пришла Ульяна. И идти к родне ее надо, а кого послать? Каждый человек на счету. Один из нас во время дня рабочего уйдет, не справятся другие. Но в итоге детей послали. Пришли они, да родственники Ульяны пришли с ними. Не было у них.
Они в лес сами искать пошли. Дети хотели помочь, но мы запретили. Пурга поднималась. Понимали, что Ульяну жаль, да вот дети сгинут при ее поисках в лесу. Это был ужасный момент. Ужасный, потому что… словно приговор человеку подписываешь, который в помощи твоей нуждаться может. Но головой мы понимали, что в такие морозы она ночь, да день вряд ли бы пережила. И больно от этой мысли, да что уж…
Но жизнь сама иногда помогает. Вечером привели Ульяну дед с бабой. Тоже в лес пошли по ягоду, да силки ставили. И нашли нашу Улю в сугробе. На себе до интерната дотянули. Замерзла она сильно.
Несколько дней в бреду она пролежала. Но в себя пришла.
Сказала, что из лесу уже когда назад шла с корзинами полными красными ягодами напал на нее кто-то. Больше ничего не помнит. Да видно там и бросили. Ясно, что из-за ягод сделал. Да вот только зачем душу-то губить?
Не понимаю этого. Но директор запретил поодиночке в лес ходить. А значит, ходить и вовсе не сможем. Не хватает же нас на всех детей.
А так все хорошо у меня. Скучаю очень.
А письма твои радость приносят. Каждое письмо по несколько раз перечитываю. Ты береги себя. Ты ведь нужен нашим солдатам, нашим храбрым воинам. От твоего здоровья и их здоровье зависит. И не думай обманывать меня. Мне Ольга тоже пишет. И рассказывает, как дела на самом деле обстоят. Рассказала мне, что ты по глупости ногу подвернул. Хвалила правда, что ты с нагой такой несколько часов после солдат оперировал. Да вот только теперь и встать на ногу не можешь. Я понимаю, что ты врач и сам себе помощь оказал. Но ты уж береги себя, прошу тебя.
Прилаживаю к письму рисунок Захара, Йоши, Эстер и Дарки. Они все вместе его рисовали. Тут и ты, и медсестры и солдаты наши. Они очень старались.
Иванна»
*Отрывок из «Песня о Родине», слова В.Лебедева-Кумача, музыка И.Дунаевского.