Пришло время окончить этот рассказ. По ссылкам вы найдете остальные части:
«Никуда», часть IV. Луковица
Утром Петька пришел к отцу и сел рядом. Взял отцовскую руку в свои — она была прохладная, влажная. Отец был как неживой, застывший, как кукла, только на виске дрожала голубая жилка. Петька собирался потрогать эту живую подвижную жилку, но в комнату вошла мама.
Петька тут же отдернул руку.
— Ты уже большой, Петр, — сказала мама шепотом, — и должен вроде бы понимать, что больного человека будить нельзя...
Петьке стало стыдно, будто он собирался сделать что-то ужасно плохое
— Я не хотел.
— Когда человек спит, он выздоравливает, — мама успокаивающе коснулась Петьки. — Иди, займись пока чем-нибудь. Скоро завтракать будем .
Петька кивнул и вышел. На кухне бабушка стряпала что-то из теста, белого и сдобного, как она сама. Петька подкрался к столу, вытащил из-под полотенца кусок вчерашнего хлеба и отправился на речку.
Он шел вдоль дороги под тем же самым небом, что и вчера — будто нарисованным гуашью на старом провисшем холсте. Дома провожали его глазами-окнами, еще подернутыми сном. За заборами угадывалось движение, но до самого моста Петьке никто не встретился.
Митяй сидел на прежнем месте, будто с тех пор никуда и не уходил. Заслышав шаги, он повернул голову и молча кивнул Петьке, как старому знакомому.
Петька заглянул в ведро, стоящее рядом с Митяем. В ведре было пусто.
— Дай кусочек хлеба, — вдруг попросил Митяй.
— На, — Петька с готовностью протянул мальчишке половину оставшегося ломтя.
— Да мне немного, — пояснил Митяй. Оторвав мякиш, стал катать его между пальцев. Понюхал руку:
— Оттуда хлеб-то... Сразу видно, другой!
Когда из мякиша получился небольшой шарик, Митяй насадил его на крючок и забросил наживку в воду.
Петька сел неподалеку, ожидая какого-то результата.
— Ты бы зря не сидел тут, — через некоторое время проворчал Митяй по-взрослому. — Только время потеряешь.
— А ты тогда чего сидишь? — удивился Петька такому раскладу.
— Мне нужно, — коротко ответствовал Митяй и замолчал.
Петька пожал плечами и отправился назад.
— Гулял, Петь? — спросила бабушка.
— На реку ходил, — ответил внук.
— Митяй всё рыбачит?
— Рыбачит... А ты откуда знаешь? — удивился Петька.
— Да он всегда там, на речке, — пояснила бабушка. — Ловит, а никак ее поймать не может.
— Кого это — ее? — нахмурился Петька.
Бабушка оглянулась на дверь, будто раздумывая, говорить или нет.
— Рыбку золотую, Петя.
— Разве такие бывают? — Глаза Петьки расширились от удивления.
Бабушка пожала плечами.
— Наверное, нужно тебе всё объяснить, — сказала она, помолчав немного. —Ты уже большой, Пётр. Должен понять!
Петька застыл на месте в ожидании. Бабушка медленно, тщательно вытерла руки о полотенце и присела на скрипучий табурет. Взяла со стола луковицу — большую, круглую, золотистую.
— Погляди, Петя. Вот лук, видишь?
— Вижу.
— Он слоистый, — бабушка поддела ногтем шелуху и отделила ее от луковицы. — Наружные слои мертвые и легко отрываются. А живые плотно прилегают друг к другу, правильно? Вот так и наш мир.
Бабушка разделила луковицу ножом на две половинки. У Петьки сразу защипало в глазах.
— Вы там у себя, в городе, находитесь как бы в самой луковице. Живой у вас слой, сочный, — бабушка погладила пальцем влажный срез. — А наш слой высох. Отмирает наша Никуда. Однажды отвалится и превратится в пыль. Исчезнет навеки. Поэтому у нас всё вроде как у вас, да немного не так. И солнце толком не светит, и время течет не так... Да и мы тут другие стали — ни живы ни мертвы...
— Зачем же вы здесь остаетесь? — поразился Петька. — Ты, Митяй, все остальные... Почему не уезжаете?
— Не можем, — ответила бабушка, и у Петьки заныло сердце от жалости.
— Как же мама уехала? Она же тут родилась, — вдруг вспомнил Петька.
— Маму я отмолила, — сказал бабушка. — Получилось как-то. А вот Митяй не смог выбраться, теперь золотую рыбку целыми днями ловит, надеется, что она поможет. Дай-то Бог!
Бабушка перекрестилась.
— Мамка-то твоя потому и помнит сюда дорогу, что местная. И вас привезла, показала мне. Другие-то оттуда давно у нас не появлялись... Да и вам нельзя долго, завтра назад поедете.
— А отец как же?
— Как раз твой папка отлежится. Это всё я, дура старая, виновата — попотчевала...
— Поехали с нами, бабуль? — тихо сказал Петька и обнял Галину Сазоновну.
— Нельзя мне, — вздохнула бабушка и промокнула глаза лежавшим на столе кухонным полотенцем. — Высадят, стыда потом не оберешься.
Конец
---
Другие мои рассказы: