(книга «Больше, чем тире»)
Дорогой мой читатель, хочу поведать Вам одну правдивую историю, которая случилась со мной на экзамене по дисциплине «Корабельный устав и Корабельное хозяйство». Этот рассказ - чистейшая правда, свидетелями которой стали ещё пять моих дорогих одноклассников, присутствовавшие в тот момент в учебной аудитории на экзамене. Хотя с того памятного дня и минуло уже несколько десятилетий, но это было настолько впечатляюще и даже неожиданно, что я помню всё до мельчайших подробностей. Итак, история будет называться «Опасный эксперимент».
Последний экзамен летней сессии в конце четвёртого курса! Что же может быть ещё волнительнее и прекраснее!? Только море! Только лето! Да стройные загорелые девушки на улицах знойного города и пляжах Балтийского взморья! Конечно же, в период подготовки к экзаменам никаких увольнений у нас не было и все эти три дня мы были обязаны либо просиживать в душных учебных классах, либо потихоньку сбегать из учебного корпуса на противоположную сторону училища, где в потаённых тенистых уголках мы, развалившись на изумрудной травке с пьянящим ароматом грядущей свободы, предавались своим мечтам, корабельным уставам и прочим учебным пособиям, параллельно отдаваясь неземной неге, накрыв голову каким-нибудь заумным букварем. Это была так называемая подготовка к экзамену методом диффузии – на голову спящему сверху домиком укладывался учебник и из него сквозь черепную коробку самотёком просачивались знания. Правда метод диффузии – один из самых неэффективных и даже весьма спорных, ибо на практике экзаменуемый мог только усвоить из того учебника только название предмета, автора книги, да, пожалуй, ещё на какой типографии этот учебник был отпечатан и с каким тиражом. Тем более по училищу с маниакальной периодичностью именно в летнее время и именно в ясные жаркие дни дежурная служба всех трёх факультетов и всего училища неустанно отлавливала свободолюбивый курсантский народ и непременно отправляла обратно в учебные классы с последующим наказанием в виде внеочередных нарядов и неувольнений.
Но в те дни на наше счастье погода как-то немного посерела. Ласковое солнышко немного притомившись несколько недель кряду отогревать курсантские тела, взяло краткосрочный отпуск, и на все три дня укуталось в мягкую перину огромных кучевых облаков. Поэтому подготовка у нас прошла в относительно прохладной аудитории. Но предмет, по которому мы готовились держать экзамен был не только нам необходим как воздух – как будущим офицерам, но и весьма скучен и однообразен до неприличия. За все эти четыре года небольшую книжку «Корабельного устава» мы так отштудировали, что нет…конечно же мы не знали его на зубок и не могли цитировать любую страницу на память, но по крайней мере догадывались и предполагали, в каком месте про что написано и для чего. Ну а лекции по ведению корабельного хозяйства мало кто слушал и конспектировал. Ведь нам однажды сам лектор – такой одиозный корабельный офицер, как мы шутили про него - с ракушками вместо звёзд на погонах – как-то раз заметил, что сколько не учи их предмет, а без практических навыков и опыта толку будет не больше, чем от теоретика футболиста на хоккейном льду. И поэтому подавляющее большинство курсантов занимались либо своими частными делами, либо по привычке отдавались богу Морфею... ибо жизнь потом и научит, и заставит, и поможет разобраться во всех премудростях корабельной жизни и всего морского хозяйства.
Так вот на сессии в период подготовки к экзамену кто-то всё-таки учил этот предмет интенсивно и тщательно, потому как ему до зарезу нужен был красный диплом и золотая медалька. Кто-то ради интереса что-то лениво перелистывал, чтобы иметь хоть некоторое представление о самой дисциплине и руководствуясь курсантским постулатом «лишь бы отпуск не пропал». Ну а ваш покорный слуга ради спортивного интереса пустился на авантюру, откровенно забив болт на сей предмет, и решив подёргать судьбу за усы. Все три дня подготовки я попросту усиленно отсыпался… и вот наступил тот самый памятный день неминуемой расплаты…
Первым эшелоном из пяти человек, как правило, засылались отличники хорошисты и прочие претенденты на медали и красные дипломы. Так сказать – для затравки, чтобы расположить к себе экзаменационную комиссию и приподнять им настроение. А в тот день было особенно важно, ибо экзамен у нас выпал на выходной день и офицеры были жестко вырваны из обыденной береговой жизни от семей, от дачных участков и от рыбалок с охотами. В общем, все были неприлично возбуждены и сидели как на иголках, нервно поглядывая то на часы, то на всё входящих и входящих курсантов. И вот первая пятерка наших засланцев с радостными лицами стали выходить из класса, объявляя свою оценку «хорошо» или «отлично» и приглашая вовнутрь очередную партию жертв. И всё вроде бы шло обыденно и монотонно, как один из вышедших, кажется Слава Васильев с осунувшимся лицом кратко произнес: «Всё! Жопа!»
- Что случилось? – не на шутку переполошились мы.
- Гирин пришёл на экзамен и сейчас Серёгу Ветрова кошмарит.
Все не сговариваясь, с постными лицами обернулись в мою сторону и сочувственно-осуждающе стали меня испепелять своими взглядами:
- Ну всё, Лёха! Пинцет тебе с абзацем! Не дай Бог тебе банан получить.
В те страшные мгновения я тут же понял, что и в мужском организме есть один такой особый орган, который в хирургии напрочь отвергается – это матка. В период особой опасности или испуга она иногда сильно сжимается перехватывая дыхание, а иногда в особых критических ситуациях попросту выпадает. Вот тогда у меня вместе с обрушившейся в пятки душой матка-то и выпала.
Дело в том, что по окончании четвертого курса мы, курсанты, должны были уезжать на практику на два флота. На тёплый Черноморский, на суровый Северный, а остальных - брызгами планировали распределить по всяким береговым частям и учебкам. В то неспокойное время Советский Союз уже и в самом деле представлял из себя умирающего кота, у которого вечно болят зубы. Он разваливался и распадался. Прибалтика уже радостно и бесповоротно отсоединилась от союзного социалистического государства, ища в своей абсолютной независимости счастья и процветания, предвкушая вечное купание в изобилии и роскоши. А остальные республики умирающей страны Советов пока только подумывали и прикидывали, как бы поудачнее оторваться от Союза и выйти в одиночное историческое плавание с большим «золотым парашютом».
И вот на этом фоне межреспубликанского разброда и политического шатания было весьма удивительно обнаружить в стенах нашего училища остатки духа социалистического соревнования, правда, не такого терпкого, как в прежние времена, но всё-таки. Командование факультета от души «смобилизовало» и «отмотивировало» нас, чтобы мы на славу постарались сдать сессию с максимально высоким средним баллом, и прожить эти дни без замечаний и происшествий. Занявший первое место взвод должен был поехать на Черноморский флот, второе место – на Северный, а два остальных взвода – равномерно распределить среди победителей, ну, и среди частей и кораблей Балтийского флота. Абсолютно всем было ясно, что яркое горячее солнце северного побережья Чёрного моря гораздо дружелюбнее и ласковее бледного полярного солнца южного побережья Баренцева. Поэтому все классы включились в самое яростное в нашей жизни социалистическое соревнование с таким энтузиазмом, которое могло сравниться разве что энтузиазмом эпохи Алексея Стаханова и Паши Ангелиной.
И всё же… по мере приближения к заветной финишной черте – окончанию летней экзаменационной сессии - соискатели заветной поездки к Чёрному морю стали понемногу сходить с дистанции. У кого с дисциплинкой вдруг проявились нехорошие шероховатости, кто-то провалился на экзамене, имея в своём активе пропуск в «академию» - трое суток на пересдачу двойки за счёт личного отпуска.
И поэтому никому не улыбалось получить на самом последнем экзамене «банан», и тем самым лишить все своих одноклассников поездки на Черноморский флот к бесплатным курортам Крыма.
И теперь я стоял перед своими собратьями слегка контуженный и думал, что же делать?
- Ничего, - приободрил я собратьев и добавил, - буду ждать, когда Гирин выйдет.
Надо немного рассказать про великого и ужасного Гирина. Это статный высокий капитан первого ранга – начальник кафедры ТУЖК и Корабельных уставов. На своих нечастых, но экспрессивных лекциях, он иногда отходил от строго плана занятий и впадал в воспоминания своей недавней корабельной жизни, где по его же словам он был командиром ракетного крейсера. Как же он тосковал и ностальгировал в те минуты! И как же нам хотелось особенно в те волнительные экзаменационные минуты, чтобы он снова возвратился на свой крейсер.
На его лекциях если в аудитории случайно и залетали нестроевые мухи, то и они, заслышав суровый голос лектора, тот час же принимались летать строго в кильватерном строю. Когда он заступал дежурным по системе – все куранты даже в своих спальных помещениях ходили на цыпочках, а наша гордость - салютная пушка в полдень от страха была готова выстрелить даже без заряда и к тому же два раза подряд! Вот таким грандиозным и одиозным был этот офицер. Да в добавок его комплекция намекала нам, что он любит симбиозные подвижные спортивные игры: либо баскетбольное регби, либо волейбольное самбо, либо гиревой футбол с препятствиями. Корабли, флот и всё что с ними связано он свято любил и почитал, и при всяком удобном случае эту любовь он прививал, вдалбливал, внушал и "впестовал" (ну если есть слово "выпестовал") в наши курсантские тела и головы. И тех курсантов, кто не разделял или не понимал всей глубины его любви ко всему флотскому, он называл перхотью и уничтожал морально тут же – без прелюдий.
И вот теперь Гирин, в такой ясный и жаркий летний день прессует и кошмарит нашего отличника и гордость нашего класса Серёгу Ветрова. Наш Серёга тоже был по-своему уникален. Он не был этаким тихоней, ботаником или уставной заточкой. Это был нормальный парень. Самым удивительным для меня осталось навсегда то, что за все пять лет нашей совместной учёбы я его ни разу не видел спящим на лекции. Он каждую лекцию точно и слово в слово записывал за лектором своим каллиграфическим почерком. Так что в самые критические моменты подготовки к экзаменам его рукописи пользовались ажиотажным спросом. Вот и в этот раз он – подготовленный на абсолютную пятёрку - был брошен первым эшелоном на экзамен, но тут на его беду именно в период его доклада в учебный класс и в воскресный день вдруг ворвался рассерженный начальник кафедры капитан 1 ранга Гирин, и учинил ему допрос с пристрастием. В экзаменационной комиссии как правило сидят два – три преподавателя и, для ускорения процесса приема экзаменов, каждый разбирает себе сдающих и в индивидуальном порядке с ним беседует по вопросам из билета. Так же случилось и в этот раз. Но тут в класс внезапно на полном ходу ворвался атомный ракетоносец «Гирин» и, узрев тщательно отвечающего отличника Ветрова, поинтересовался у комиссии:
- Ну как идет сдача? Много двоек? – нет он не желал курсантской крови, наоборот он болел душой и ратовал, чтобы его птенцы полюбили жизнь корабл… корабельную.
- Великолепно! – экзаменационная комиссия выла в восторге, указывая на зардевшегося от очередной и привычной экзаменационной победы Серёгу, - он цитирует наизусть целые страницы из корабельного устава! Точно – будущий адмирал!
- А это мы сейчас проверим, - с радостью и каким-то садистским вдохновением произнёс Гирин и, подойдя к всё ещё улыбающемуся Ветрову, забрал из его рук экзаменационный билет с вопросами. Прочитав их, он широко и приветливо улыбнулся, тут же сел на краешек стола и фривольно покачивая ногой радостно вздохнул и по-отечески произнёс: «Ну, давай всё с начала!»… А дальше… а потом вышел Слава Васильев и сказал, что теперь нашему отличнику и нашей взводной отраде грозит беда-бедовая, ибо Гирин его пытает и мучает и грозится поставить ему тот самый «банан»…
В этот момент из класса выскочил взмокший капитан 2 ранга и, не обращая на наши вопросительные взгляды, с незажжённой сигаретой в руках пошёл по длинному коридору все приговаривая: «Надо что-то сделать»…
Это прозвучало грозно, страшно и слегка обескураживающе…
Прошло ещё несколько томительных и тревожных минут. Я уже устал переживать и волноваться, и теперь только тешил самого себя единственной подходящей для этого случая аксиомой: «Если изнасилование неизбежно, то надо расслабиться и получить удовольствие». Хотя перед моими глазами так и стояла печальная и грустная картина, когда капитан 1 ранга Гирин, окончательно удостоверившись в моих глубинных «непознаниях» корабельного хозяйства, тут же после экзамена попросту отведёт меня на берег нашего Лебединого озера, повяжет мне камень на шею и со словами: «На такую перхоть даже патрона жалко!» отправит меня на дно для учета всего рыбного поголовья нашего мутного пруда.
Пока я так размышлял о своей невесёлой судьбинушке, в класс снова возвратился офицер-экзаменатор после перекура, но уже повеселевший и перед входом в аудиторию, даже как-то хитро подмигнул. Мы переглянулись. Неужели всех теперь будут валить? Ну, прощай, Чёрное море…
Но вот по цементному полу длинного коридора четвертого этажа вдруг громко и волнующе зацокали каблучки. Секретарша с кафедры ТУЖК, радостно и волнующе виляя своими бёдрышками, подошла к двери нашего класса и, снисходительно улыбнувшись нам всем сразу, без стука открыла дверь и извиняющимся тоном сообщила начальнику кафедры, что его супруга находится в плохом расположении духа и срочно зовет того к телефону.
Когда в нашем коридоре наконец-то затих стук каблучков, дверь класса с треском распахнулась и из кабинета выскочил насупившийся и слегка расстроенный начальник кафедры. Сделав несколько шагов вперёд, он вдруг развернулся и, возвратившись к дверному проёму недовольно бросил в аудиторию:
- Ладно, поставьте этому флотоводцу «трояк», а с остальными я разберусь позже, - и с этими словами он яростно и решительно пошел к телефону, где на том конце провода его ожидала недовольная супруга.
Когда наконец-то спустя час экзекуции к нам вышел побледневший и до конца не осознающий Серёжа, то тут же за ним вышел тот же капитан 2 ранга и, успокаивающе поглаживая его по спине, произнёс:
- Ничего, подашь рапорт нам на переэкзаменовку и перед следующей сессией пересдашь свой «уд», а пока не обессудь. И тут же оглядев притихшую курсантскую братву, громко спросил:
- Ну что застыли? Давайте скорее, пока Гирин не вернулся.
И пока я осознавал, что это мой единственный шанс, чьи-то сильные руки меня подхватили и буквально швырнули вовнутрь экзаменационного класса. Тут уж включился автопилот, и я бодрым строевым шагом подошёл к столу с экзаменационными билетами и представился комиссии. В голове проиграла ещё одна стихотворная аксиома курсантов:
- Подход – пол балла, отход – пол балла, раскрыл хлебало – ещё два балла…
Конечно же всё было не только четко и бодро доложено, но даже молодцевато спрошено разрешение готовиться к ответу на вопросы экзаменационного билета. Вопросы были простыми и даже элементарными, но это мне уже сейчас так легко и просто об этом рассуждать – имея опыт за плечами. Те экзаменационные вопросы я помню как сейчас. Первый «Принципы социалистического соревнования на боевых постах корабля» (Блин, было же и такое. И как же сейчас наши корабли ходят по морям без этих соцсоревнований), второй «Маркировка люков, дверей и горловин на корабле» – это легко и просто и с первого курса мы это уже знали назубок. Ну а третий – практический – составить график месячного дежурства вахтенных офицеров с учетом патруля по гарнизону. Вот свезло! Так свезло! Да легко и элементарно. Прошли мои 20 минут отведенного времени на подготовку, и вот я уже стою на лобном месте. Зачитываю первый вопрос. Все офицеры изображают внимание и полное сочувствие особенно в вопросах социалистического соревнования.
Прочитать-то я его прочитал… а что говорить дальше? Не знаю! И так же даже ежу понятно, что соцсоревнование призвано улучшить, углубить, напрячь и вдохновить. А как это красиво и по-уставному витиевато вспушить – опыта пока не хватает. Повисла неприятная пауза, в ходе которой дружелюбно настроенные офицеры стали внимательно разглядывать мою чищенную бляху, блестящие ботинки и комсомольский значок на груди. И тут в класс ворвался капитан 3 ранга с кафедры, и без предупреждения заорал:
- Мужики, к нам на дачный массив «Камазы» навоз возят! Кому нужно? Записываю!
Он подбежал к комиссии, и все дружно вчетвером, перебивая друг друга, стали громко обсуждать списки и о чём-то спорить.
Это был шанс. Я тут же стал монотонно, а иногда даже по-качаловски читать тот свой первый вопрос с начала - в конец, и от конца – в начало, изредка поглядывая то на дискутирующих офицеров, то на уже давящихся от смеха моих собратьев, которые сидели за столом в ожидании своей очереди отвечать. Эпизодически экзаменаторы отвлекались на мгновение, прислушиваясь к смыслу моей мантры и, убедившись, что я с серьёзным видом говорю что-то по теме, вновь приступали к обсуждению своих дачных проблем. Когда обсуждение было завершено и на мгновение повисла пауза, я громко подытожил:
- Вот, в принципе и состоит суть социалистического соревнованиях на боевых постах кораблей ВМФ СССР.
Опять наступила тревожная пауза…такая гнетущая и выхолаживающая всё изнутри.
- Ну что ж, - многозначительно произнес тот самый капитан 2 ранга – глава экзаменационной комиссии, - у кого есть вопросы?
Остальные только отрицательно покачали головами. Вопросов нет.
- Следующий вопрос?
- «Маркировка люков, дверей и горловин на корабле»!
- Слушаем Вас!
Я бросился к доске и стал рисовать буквы в ромбиках и кружочках, в предвкушении развернутого повествования про ту тему, которую я неплохо знал ещё с первого курса. Но тут уже не на моё спасение, а на мою беду в класс опять ворвался всё тот же неугомонный капитан 3 ранга и опять истошно заорал прямо с порога:
- Мужики! В следующие выходные есть несколько путёвок в дом отдыха в посёлке Рыбачий! На косе! Кто едет?
- Я! Я! – послышались радостные голоса офицеров, - записывай меня и всю мою семью!
- А рыбалка там, мужики, на заливе! Просто улёт! ...
Моя маркировка «мужикам» была уже не нужна, и поэтому я уже рассказывал о ней своим одноклассникам, которые чуть ли не до слёз тихо смеялись и в бессилии стонали.
Когда все списки на следующие выходные были "устаканены", то все обернулись ко мне, внимательно разглядывая мои каракули на доске. Мне же ничего не осталось, как снова подытожить:
- Вот в этом и заключается Маркировка люков, дверей и горловин на кораблях ВМФ СССР.
Все опять многозначительно переглянулись. Для пущей верности, слегка нахмурившись покачали головами, и коллегиально согласились, что ни у кого нет вопросов, приступили внимательно рассматривать ответ на мой третий практический вопрос. Найдя в моём графике незначительную оплошность они объявили.
- За первый вопрос – отлично (вот те раз), за второй – четыре (вот те два), а за третий вам удовлетворительно – сделана грубая ошибка. Общая оценка «хорошо». Вы согласны?
Над моей головой разверзлось небо и откуда-то сверху послышался издевательских смешок моего ангела-хранителя!..
- Так точно! Согласен! – гаркнул я, заглушая невольный присвист сокурсников, - разрешите идти?
- Да! Идите и пригласите следующего!
Я облегчённо выдохнул бодро подошел к двери и… тут она резко распахнулась и, оттеснив меня к стене, вовнутрь вошёл начальник кафедры – крейсер-ракетоносец «Гирин»… Моя матка вновь выпала из меня и, громко звеня и подпрыгивая, покатилась в самый дальний угол – под батареи центрального отопления…
- Ага! Курсант? – он меня всё таки заметил, - уже ответил?
- Так точно! – не теряя бодрости, но всё-таки бледнея из последних сил ответил я.
- Ну? – спросил он, обращаясь уже к комиссии, - как он?
Те быстро переглянулись и, нервно сглотнув, негромко произнесли:
- Нормально. Сдал на хорошо.
- Мдаа? – многозначительно произнёс Гирин, смеряя меня тяжелым взглядом, - на хорошо, говорите? А вот я сейчас его проверю! Товарищ курсант! Вот Вам корабельная вводная! Во время обхода корабля вахтенным офицером из-под низов выскакивает какой-то матрос и сбивает вас с ног. Ударившись головой о кнехт перед потерей сознания Вы в последний момент замечаете на его рабочем платье боевой номер! Как вы вычислите нарушителя?
Я бодро и чётко отвечаю на этот совсем "некаверзный" вопрос – ведь нас ещё на первом курсе на практике в Палдиски выдрессировали флотские офицеры.
- Молодец! – он довольно хлопает меня по плечу, - прям на отлично знаешь, а хочешь улучшить свою оценку?
- Никак нет! – я аж застонал от страха, - я согласен с тем, что уже имею! Разрешите идти?
- Ну идите? – удивленно произносит начальник кафедры и не спеша подходит к экзаменаторам.
Я выхожу еле живой из класса и, съехав спиной по стене, сижу на корточках разглядывая перед собой салатовую щербатую стенку холодного коридора.
- Ну как? Сдал? – встревоженные голоса возвращают меня в реальность.
- Да сдал, слава Богу, свезло невероятно!
- На что?
- Да Гирин чуть пятерку не поставил…
- Тебе? – никто не верит в происшедшее.
- Да! Но я отказался и согласился на «хорошо»…
Дверь открылась и из неё выскочил начальник кафедры со словами: «Продолжайте без меня! Надеюсь вы справитесь, а меня семья ждет!» умчался вдоль по коридору в жаркий воскресный день… Его семья хотела ехать на природу.
Потом эту историю рассказывал другим не только я, но и свидетели оного происшествия. Но говоря по-совести, с тех пор я более никогда не испытывал свою судьбу и судьбу моих одноклассников…
А что было дальше? – спросите Вы.
А дальше наш класс вышел с экзаменационной сессии абсолютно без двоек, и мы уехали на практику на Чёрное море в бригаду кораблей неподалёку от Евпатория в посёлке Мирный. Но об этом у меня написана большая весёлая повесть «Дважды два четвёртый», отдельными главами из которых я обещаю поделиться с Вами.
На этой практике замечательный и не менее одиозный, чем начальник кафедры ТУЖК, командир гидрографа «Курс» капитан 3 ранга Терёхин Александр Иванович, всего за месяц легко и непринужденно смог обучить нас и корабельному хозяйству, и флотской жизни, и подготовить нас к особенностям службы в офицерском чине. Ну а по осени наш Серёга Ветров успешно пересдал тот экзамен на «отлично»! И не кому-нибудь, а самому начальнику кафедры – ракетному крейсеру - капитану 1 ранга Гирину.
© Алексей Сафронкин 2021
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.
