Прислонившись к стене, я провожал глазами маленький, весёленького цвета «Опель», выезжавший из нашей мастерской. Или… скорее эту самую девушку, сидевшую за рулем. Как бы то ни было, она мне нравилась. Нет, я был просто зациклен. Не мог отделаться от мыслей о ней, гнал их, что называется, в шею, но они снова заполняли мою голову. Я даже не знал, видела ли она меня, хоть раз. С клиентами я практически не общался, если только с кем за компанию, сам не мог. Моя задача только машины, в том числе и её.
Наши архаровцы, вечно недовольные новичками за рулём, к этой нашей клиентке относились, весьма… я бы сказал, дружелюбно. Не сказать, чтобы она чем-то особым выделялась, просто была сама собой, без претензий и самолюбования. Внимательно слушала, что ей объяснял Костик, уставившись на него тёмными глазами, со стороны, так, такое ощущение, что он ей занимательнейшую историю рассказывает, забавно…
Машинка у неё была не новая и заезжала она к нам довольно часто, продолжалось это уже год. Надо мной подтрунивала уже вся наша мастерская, или теперь, как мы гордо назывались сервис-центр. Как только они это всё узрели? Первыми начали Лариса с Маней, наши девушки на передовой. Точнее начала именно Лара, а Маня неохотно поддерживала. Всё советами забрасывали. Затем, к ним присоединилась вся наша ремонтная часть в составе балагура Кости, увальня Мишки, ловеласа Игоря и интеллигента Сергея. Первое время я от них отмахивался, потом начал злиться их дурацким подколкам. На сальные шуточки Игорька меня не хватало, но старался сдерживаться. Петрович этого не поддерживал и то и дело грозился лишить премиальных, это уже не устраивало нас всех.
Всё бы было ничего, если бы они постарались вникнуть и понять меня в обычном общении. Но за то время, что я здесь работал, только Петрович, по совместительству, мой двоюродный дядька и в прошлом опекун, мог «говорить» со мной. Все остальные, только самые простые слова. Помнится поначалу, я всё хватался за ручку и искал на чём бы записать. Боялся и психовал, что меня не понимают, да и я их, порой тоже. В ход шли и собственные руки, к концу смены ходил весь расписанный синим, некогда было чернила отмывать. Потом всё это мне надоело и я перешёл полностью на жесты. Деваться некуда и они помалу привыкали к моему общению. Не то чтобы стремились, этого не было, Маша исключение, но что-то сдвинулось с места, хотя бы в часто употребляемых жестах, ну и моей весьма оживлённой мимике. Но дальше этого не шло, там где требовался объём, приходилось использовать обычный блокнот или что-то из гаджетов. Односторонняя связь практически. Хорошо хоть в профессиональной сфере заминок было мало, всё-таки одним делом занимаемся, все с машинами связаны.
Это непросто, спору нет. Сколько я сам упирался над этими жестами, но мне-то это было жизненно необходимо, а ребята, если не понимали, просто отмахивались досадливо рукой, приходилось им писать. Однако всё возможно, при желании, стоит только захотеть. Вот и сегодня наваял целое сочинение Сергею, пока чаи гоняли.
Если бы не тот новый год, если бы просто оставила меня, пусть не пустила домой или хотя бы к бабке отправила, пусть бы дед злился, но случилось, то что, случилось. Было это уже несколько лет назад. Память в очередной раз выдернула это воспоминание без моего ведома и понесла обратно, туда на эту чёртову площадку…
Холодную плитку лестничного пролёта я помню очень хорошо, так и мельтешат перед самыми глазами эти квадраты, поскольку практически упёрся носом в них. За окном мороз градусов тридцать, первое несознательное похмелье, болело всё – голова, желудок, даже мышцы. Я тогда досконально прочувствовал что значит, зуб на зуб не попадает, в одной футболке, в таком холодильнике, было весьма некомфортно. Эта ночка морозная и леденящая отняли у меня и слух, и голос, спасибо мамаше и её очередному хахалю. Её тогдашний бойфренд и придумал, как устранить на время неудобного тринадцатилетнего сына, мешавшегося под ногами. Квартирка-то у нас однокомнатная. Просто, как три копейки, напоил и выставил за дверь… Хорошо, вторую ночь там не провёл, чтобы от меня тогда осталось? Вот интересно, у маман моей, хоть что-нибудь шевельнулось тогда?.. Мужиков меняет как перчатки – это про неё. Похоже, и отца при жизни не стеснялась.
На моё плечо опустилась тяжёлая рука, прервав ненужный и неуправляемый поток воспоминаний, я повернулся:
- Митька, чего мечтаешь? Работать кто будет? – беззвучно спрашивал Петрович, спасибо Ирине Львовне, за то что вдалбливала в меня науку понимать по губам, иначе - труба.
Я покивал головой и потопал к стенду. Костя занимался с джипом, Сергей разговаривал с очередным клиентом, тот отчаянно размахивал руками, но говорил вроде спокойно, манера такая наверное, итальянская. Распределение у нас было довольно простое, я всегда на подъёмнике или стенде, а ребята с клиентами, девчонки на первой линии приёма. Причём, с клиентами вроде этого, всегда Сергей. Его интеллигентное лицо с тонкой оправой очков, действовало на таких успокаивающе. Вот и сейчас, взглянув на клиента, я понял, что тот полностью расслабился, сделал вроде движение рукой, чтобы похлопать по плечу Сергея, но в последний момент передумал и протянул руку для пожатия, вполне удовлетворённый разговором. Костик-же наоборот, обычно общался с людьми подобными ему, шутками и прибаутками, порой и анекдот ввернёт – а в итоге клиент наш. Миша, несмотря на внушительную комплекцию, был весьма подвижным и поворотливым, а главное, классным мастером по жестянке. Игорь, тот по двигателям. Девчонки работали посменно. Лариса – звезда наша, всё пыталась завести знакомства с «перспективными мужчинами», ага, ещё мне советы давала. Мария – девушка серьёзная и ответственная, а также недавно замужняя, была своей сменщице полной противоположностью, а также была более благосклонна ко мне. Пыталась, всё-таки научиться, хоть как-то понимать, что я показываю, само собой мне было это приятно. Но иногда меня ставило в тупик и одновременно смешило её желание посекретничать, то есть она пыталась сказать мне что-либо на ухо…
Вечером, уже в десятом часу, когда все разошлись, работали мы до девяти, Петрович задержался и, замявшись, сообщил:
- Мать твоя объявилась, звонила, - буркнул он.
«Что на этот раз»? – показывал я ему всегда в более замедленном темпе, чтобы он мог понять.
- Говорит, чтоб переночевал где-нибудь.
«Понятно. Значит, здесь»?
- Конечно. Давай уж, обживай опять комнату отдыха, - он похлопал меня по плечу. – Ты же знаешь, моя Вера и рада бы, да места у нас, кот наплакал.
«Да. Как долго»?
- Она не сказала. Ты уж извини. Может, как в прошлый раз через месяц уедет.
Я покивал головой.
- Закрой здесь всё, хорошо?
Я снова кивнул, развернулся и пошёл внутрь.
Вот черти её принесли! Не было почти полгода, я уж и свыкся, навёл порядок дома, даже за это время кухню подремонтировал, обои там… плитку положил… И снова здорово! После неё опять бедлам. Ладно мусор и пустые бутылки, это ерунда, она же к собственной квартире относится как к гостиничному номеру, нет, даже хуже… В общем, пришёл, увидел, наследил… Чёрт! Со злости я впечатал кулак в бетонную колонну, взвыл бы, если б смог, а так только выдохнул. Прислонился лбом к этой самой колонне.
Нет, надо успокоиться. Чего зря психовать? Можно подумать от этого что-то изменится и мать из шалавы-кукушки превратится в ангела. Надо идти обживаться здесь, до поры, до времени. Комнатку в своё время оборудовал Петрович, она была как бы и кухней и комнатой отдыха, даже душ присутствовал, но в данный момент она превращалась в мой дом. На неопределённое время. Пойти что ли в магазин, хоть продукты закупить и загрузить в холодильник? Хорошо рядом с сервисом нормальный супермаркет, для меня удобно более чем. А вот рядом с домом – моя головная боль. Пока напишешь, поскольку что-то изображать и тыкать пальцем в витрину, я терпеть не мог, пока с деньгами, в общем ерунда полная.
Сидя за столом и дожевывая разогретую в микроволновке пиццу, я всё думал о матери. Ведь не всегда она такой была. Ну, пусть отцу рога наставляла, но ко мне вроде ничего относилась. В детсад, школу водила, обеды готовила, благо не работала. Правда делала это с какой-то неохотой. Чтобы она со мной гуляла по выходным или уроки делала, такого я, как ни пытался, вспомнить не мог.
Отец у меня, вот ирония судьбы, мамы-одиночки так своим детям говорят, был лётчик-испытатель. Погиб он, когда мне было десять. Честно говоря, помню я его плохо, он всё время пропадал на аэродроме, но те короткие воспоминания о нём грели меня, как солнце в пасмурные дни, редко выглядывающее из-за облаков, но так неожиданно приятно, когда всё-таки это происходит.
Матери пришлось вспомнить свою геологическую специальность и началось. Её не бывало дома по нескольку месяцев, если б не бабуля моя, оказывающая мне помощь, вопреки деду, чтоб я делал - не знаю, побирался бы не иначе. Правда, из магазинов продукты я воровал, это факт, поскольку денег, само собой, не хватало. Ну, куда меня опять понесло? Я чертыхнулся про себя.
Завибрировал телефон, вернув в действительность к остывшему уже куску пиццы. Пашка, друг по интернату, приглашал на тусовку в парк с девчонками. Вот неугомонный, как ему это удается? Везде пролезет, правда ему проще, хоть и не слышит, но говорить может. Потому в друзьях и подругах у него не только мы, но и обычные, слышащие люди.
«Паш, что делать будем? И кто идёт»?
«Не трусь! Наши. Лена, Оля. Ты знаешь».
Конечно, ну кого ещё мне можно в партнёрши навязать! Последний раз Лену я от себя просто отрывал, словно она клеем обмазанная была. Поначалу, когда я появился в интернате, всё посмеивалась надо мной, поддевала, поиздевалась всласть, что называется, над моим неумением. А потом резко неравнодушен я ей стал, да ещё как! До сих пор оторвать от себя не могу. Им всем легче и с жестами и говорить они могут, а я вот ни в зуб ногой. Ни голоса, ни слуха – причём буквально, а не в музыкальном смысле.
«Нет», - отослал сообщение.
«Не будь ослом. Развлечёмся. У Ольги днюха».
Ага, хорошо хоть предупредил. Вот к Ольге я всегда относился очень хорошо. И подарок-то какой-никакой нужен.
«Ок. Где, когда».