Весна. Будни.
Дни стали длинными. Это облегчило и проведение занятий, и выполнение других работ. Вообще, в условиях такого существования всё менялось и по времени установившегося распорядка, и по возможности разрешения житейских проблем. А проблемы множились. Если раньше это были житейские мелочи, то теперь каждый вопросик для своего разрешения требовал и смекалки, и большого труда.
Дети не только взрослели, но и росли. Свете в марте исполнилось одиннадцать, Жене в апреле – шесть. Татьяна самым пристальным образом разобрала всё, что сохранилось из одежды Виктора и сумела приспособить кое-что для Жени в разумении «на рост», а для Светы пока без проблем, но с её согласия, подобрала и тщательно «отремонтировала» несколько стареньких Витиных вещей. С малышами предстоящий весенне-летний сезон более – менее просматривался. Старшие пока обошлись просто удлинением штанов и рукавов, а также вставками в плечах курток и пальто. В поясах они за время бурного участия в коммунарской жизни не раздались – они уподобились какому-то богу, – кажется Аполлону. Для решения вопросов обуви был предпринят ещё один, но более дотошный, обход домов деревни. Он мало что дал, но тем не менее, обнаружено четыре кирзовых сапога, несколько абсолютно рваных калош и два порванных резиновых мячика.
Николай Степанович снял мерки со всех ног, имевшихся в наличии и засел за «колдовство».
- Зачем ты обмерил меня с Татьяной? Мы вроде не растём.
- А обувку изнашиваешь! Пока то, конечно, обойдётесь тем, что есть. Я просто хочу знать на будущее во что вы обойдётесь.
- Ты тоже думаешь о далёком будущем?
- Что значит «тоже». Это ты нас убедил в безысходности. А пророкам надо верить
И руководствоваться их мудростью.
- Хвалю!
- Стараюсь. Ты завтра после уроков пришли ко мне Алёшку или Витьку.
- А кого, всё таки?
- Кому профессия сапожника покажется мечтой.
Сразу после восьмого марта пришлось решать проблему с поросёнком. Раньше Николай Степанович «управлялся» с этим делом в ноябре. Теперь же дотянули до марта. Ну, во первых - мясо ещё не съедено с работы, а во вторых мужики не знали как взяться за это дело. Раньше Николай Степанович приглашал с хозяйства друга – резака и дело без осложнений завершалось «обмывкой» события. Теперь и поросёнок вырос до устрашающих размеров, и не чем было резать. Но проблему надо было решать, и срочно. Кончился комбикорм, который каждый год для откорма привозил с работы Николай Степанович, а объедков со стола практически не было. Даже мелкую картошку приходилось беречь на семена. Конечно, Николай Степанович присутствовал при «операции», помогал и теорию дела знал прекрасно. Но одно дело теория, а другое – практика. Однако, надо! Нашли кусок стальной арматуры, закрепили в тиски и три дня ребята напильниками придавали ему форму плоского ножа – пики. Затем Петрович бруском довёл орудие до остроты бритвы. Страхи оказались обоснованными, но напрасными – дело было сделано чисто и мгновенно. Животное не успело даже взвизгнуть (к радости Татьяны), хотя она поплакала, как и обычно, когда забивали очередного Ваську – у нее все поросята звались Васьками. Часть погреба Петровича освободили от картошки, переместив её в погреб Николая Степановича, и устроили там ледник. Для этого нарубили лёд и перевозили его с озера на Женькиных санках. Для этой же цели нарезали сухого камыша и устлали им полы ледника, а также укрыли с верху. Мясо заложили в ледник, сало Николай Степанович засолил в день забоя Васьки – то есть сразу же.
В первых числах апреля, когда после ночных морозов ещё можно идти без луж на дороге, Лёшку и Виктора отправили «на разведку» к шоссе. Им было строго указано – дойти до шоссе, посмотреть на лево и на право, и ни шагу в сторону – сразу домой. Конечно, до магазина и заправки они всё равно сбегали, но об этом в своём отчёте благоразумно умолчали. Зато у них самих родилась идея – мусор вдоль шоссе, на обочине, ценнейший источник всякой всячины для удовлетворения многих нужд колонии.
Из доклада следовало, что снег – лёд на шоссе лежит, нет ни одного следа и ни одной живой души до самого горизонта, точка.
- Дед, где же люди? Ну хотя бы один человек, ведь ни души!
- Давайте думать. Ясно, что и в городе людей сейчас нет. Там зимой жить невозможно, впрочем – летом тоже. Квартиры проморожены, воды нет, сантехнические приборы разморожены и разорваны льдом. Канализации нет, электричества нет, а значит – ни чего нет. Далее: магазинов нет, еды нет.
У наших горожан, практически у всех, есть летние домики и огороды. Есть, как вот у нас, и жильё поприличнее. В любом случае в этих домах и домиках обеспечить выживание можно, а в квартире не выжить. Конечно они перебрались на свои участки. В самом начале, когда пришло осознание происходящего и ещё был бензин, люди загрузились всем чем смогли и выехали из города. С них, да и с нас может начаться какое-то возрождение.
- А что, Петрович, - может и не начаться?
- Может. Такой процесс очень сложен и не предсказуем. Здесь всё зависит от самих людей. Я имею в виду людей не организованных, не подчинённых, кроме того голодных и полураздетых. А люди такие разные…
- Да уж. Разные – это точно! И работать руками современная молодёжь не может и не желает, и не умеет. Мне известны только два «отщепенца»: мой Витька и твой Лёшка. Вот ещё Света с Женькой подрастают.
- Это наша с тобой «вина».
- Не скромничай – заслуга! А, ребята? Виноваты мы?
- Не напрашивайся на похвалу. Мы большие, а вот Свету с Женькой попросим, чтобы вас целовали после ужина, перед сном, в щёчку.
- Спасибо, сынок! А насчёт детей – только попробуйте«отмочить»: - застрелю из рогатки!
- Я тебе помогу, Николай Степанович.
Приближалось время весенне-полевых работ. Почистили коровник и птичники, навоз разнесли по огородам. Петровичевы курочки уже начинали нестись. У Татьяны образовались две наседки. Села на яйца одна гусыня и две утки. Ребята уступили – таки просьбам Жени и Светы и смастерили инкубатор на пятнадцать яиц. Сами виноваты: - прочитали им «Весёлую семейку» Николая Носова. Теперь всё своё свободное время дети «торчали» у агрегата. Весна приходила быстро, жизнь колонистов была заполнена каждую минуту от рассвета до заката, мысли и чувства наполнялись новым содержанием. Жизнь была в каждом солнечном проблеске, в каждой почке. Мысли о прошлом стали теперь не так свежи и актуальны: - не до них.
Продолжение следует.