На мне трико с педалями и вытянутыми коленками. Нет в мире ничего, что так бы растягивалось, как коленки советского трико. Для того, чтобы его носить, совсем не нужно было быть спортсменом. Его носили в основном, как домашнюю одежду, оно было дешевым и всегда в ассортименте.
Но были и побочные явления. Любой мужчина, даже самый брутальный и красивый, как артист Вячеслав Тихонов, надев это трико превращался в заморыша-задрота. Особенно, если заправлял в него майку-алкоголичку или какую-нибудь хлопчатобумажную футболку с надписью "Олимпиада-80".
А именно такая футболка была сейчас на мне. Вишенкой на торте этот гардероб завершали тапки с замятыми задниками, так, чтобы их можно было надевать как шлепанцы.
Если честно, то из зеркала на меня смотрел лох, у которого нет никаких шансов. Не важно на что. Нет и все.
Но если вы думаете, что ничего сделать уже нельзя, то вы жестоко ошибаетесь.
Я раздеваюсь до трусов.
И вот, джинсы-мальвины голубого вываренного цвета, турецкий серо-зеленый свитер, кроссовки "Томис", расчёсочкой пробор сладкой водой, чтобы прилипло. Пшик-пшик "О'Жёном"...
Ну, посмотрите теперь на этого красавца! Это же звезда дискотек и невыносимый Митхун Чакраборти и Дитер Болен!
Я небрежно открываю дверь института, как бы невзначай перекладываю из кармана "мальвин" в маленькую кожаную сумочку пачку сигарет "More". Это я, здравствуй, Женя Парфенова. Что же ты такая красивая-то? На голове "начес", курточка, юбка-гофре.
— Привет! — киваю небрежно так. — Как оно?
— Никак, ты взносы сдавать будешь? Гони две копейки за апрель!
— Женя, а давай я тебе дам двадцать четыре копейки за весь год?
— Нельзя, нужно две за каждый месяц.
— А пошли со мной в цирк? Там "Браво" приезжает.
— Две копейки сдашь?
— На! — протягиваю ей двушку.
— Хорошо, — она берет монетку, достает из папки лист бумаги, находит там мое имя, ставит ручкой галочку. — Сдал.
— Так что там с цирком?
— Не пойду я с тобой никуда
— Почему это не пойдешь?
— Об учёбе бы думал, Гутин, а ты цирк, цирк...
— Але!
— Слушаю...
— Это Женя.
— Какая ещё Женя?
— Как какая? Парфёнова.
— Аааа....понятно.
— Что тебе понятно?
— Что надо-то? Две копейки за май?
— Дурак ты!
— Это всё, что ты сказать хотела?
— Нет. Что ты там про цирк говорил?
— То и говорил, "Браво" приезжает...
— Пошли, я согласна.
— Так через два часа концерт же...
— Ну, ты поторопись, буду ждать тебя у входа.
Вот это поворот. Смотрю на себя в зеркало. На мне трико с вытянутыми коленками. С педалями. То самое, растянутее которых нет ничего в мире. Даже резинка в трусах менее растянутая. И майка дурацкая "Олимпиада-80". Но вы же знаете, как я умею преображаться? Трах-тибидох и я Дитер Болен или как там его. И пшик-пшик "О'Жёном".
Ну, я могу, одним словом.
Но не буду.
Иду по городу в трико, майке и тапках с замятыми задниками. И никаких турецких свитеров.
— Привет, Парфёнова!
Она оглядывается и недоуменно смотрит на меня.
— Гутин?!
— Ну, да, он самый. Вот тебе две копейки. Надо?
— Ну, ты и идиот, Гутин!
И вдруг все пошло не так. Она весело смеется. Так, что прохожие оглядываются. Я смеюсь с ней. У нас просто истерика от смеха.
Мы идём по городу. Очень странная пара. Красивая Женя Парфенова и я — в растянутом трико и идиотских тапках.
А на "Браво" мы так и не сходили. Зря. Прости меня, Парфёнова