1221 год, весна. Разорив Кухистан, монголы проникают в гератскую область. Их встретил богатый город с крепкими стенами, погруженный в затянувшееся безвременье.
Из которого не было выхода, тем более что его не искали.
Продолжение. Предыдущая часть и плачущие убийцы, поют ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Расстояние не важно, если есть куда. И тем более если некуда.
Герат славился богатством и многолюдством. Жизнь здесь не прекращалась ни днем не ночью, а неодолимые стены хранили покой.
Правители умело лавировали в войнах мусульманских владык, переходя на сторону победителей в последний момент.
Своих не бросаем!
Утверждали гератские князья.
И действительно, своих они одаривали сверх меры, поражая мир примерами щедрости... Но! Все в жизни по счету и если добро безмерно, значит его оплачивает другой...
Герат был последним городом подпавшим под власть хорезмшахов в Хорасане. Впервые Мухаммед подступил к нему в 1204 году во время гуридской войны. Назначенный Шихаб ад Дином (глава Гуридского Султаната) правитель города Алп-Гази поспешил к Хорезмшаху и
Пол в зале аудиенций покрылся синяками от прикосновений его губ, а его лоб-пылью от того, что он падал ниц, благодаря султана
Герат сдали.
В награду за усердие Алп-Гази одарили так что согнулась спина. У горожан она тоже не разгибалась под гнетом дани для победителя, и выбивающих её палок.
Сборщики не любезничали. Тем паче подать вышибалась своими тюрками для тюрок чужих.
Что до таджиков (коренное население Герата), то для властей они были своими настолько, что никто их мнением не интересовался. И такой интерес был чреват... интересом.
Вскоре Хорезмшаха выбили за Джейхун.
Судьба его (и государства) повисла на волоске, оставляя шанс миллионам. Кто знает одолей Мухаммеда Гуриды, дошли бы Чингизовы внуки до Адриатики...
Как бы то ни было усмешка истории позволила хорезмшаху выжить, и победить. Так иногда победа дается одному, чтобы наказать многих. А поражение дается многим, чтобы наказать одного.
Со смертью Шихаб ад Дина убитого ассасинами или индусами (кому выгоднее..) Султанат разделили тюрки-мамлюки. Их он лелеял при жизни, предпочитая коренным обитателям и говоря так:
У меня есть тысячи сыновей, моих турецких рабов, которые будут наследниками моих владений и которые после меня позаботятся о том, чтобы сохранить мое имя в пятничной проповеди
Размечтался..
Отцы народов становятся отчимом собственному, забывая что у новых сыновей собственных отцов в достатке. Всегда найдется кого помянуть в проповеди, и занять вечер пятницы не только воспоминаниями о благодетеле.
Государство Шихаб ад Дина разорвали на части и Герат достался одному тюрок, отчаянно враждовавших с таджиками. Первых было меньше (отчаянно меньше!), но за них бились сплоченность, целеустремленность и знание чего они хотят от жизни.
Коренные жители больше сетовали, стеная чего (еще!) она хочет от них. Вдобавок меж собой они были недружны, и уж тем более не собирались друг другу подчиняться. Один на один местный уступал тюрку, да и группой их старались не трогать.
Было и преимущество тюркам не ведомое. Каждый из гератцев знал что такое остаться с жизнью наедине. Когда никому ты не нужен, и вообще...
Ты никто!
Этого, счастливец не слышал от соплеменников, только если соплеменником им не был.
Тюрки отмечали у местных (почти) полное отсутствие интереса друг к другу.
Отношения выстраивались на удовлетворении прихотей и пользе. Сам по себе (не суля выгод), человек значения не имел. Для себя самого в том числе. Принимая мир, где он пользуется другими, а другие им.
К взаимному удовольствию.
Утверждающие себя строили связи на пользе, отмечая людей как Ахмед-пекарь, Усман-кожевенник, Омар-пятница, Фарида...суббота. Едва человек переставал удовлетворять прихоть или ему обреталась замена получше, в глазах потребителя его существование прекращалось.
Перемена задушевности на безучастность не удивляла
А что такого... Все так живут
Разводили руками люди
Все да не тюрки. И не монголы
Другие (из местных), кому потреблять ближнего не хватало воли, а отдавать себя мешало честолюбие - выпадали из жизни. По улицам слонялось много (очень много) неприкаянных людей. Может статься их отсутствие на одной из сторон, и обрекло старый Герат на смерть.
Пожар обездоленности отзывался злорадством и смехом. Развился порок удовлетворенностью чужой неустроенностью и болью. Отсутствие у несчастного собственности, не означало что его нельзя пнуть, или уязвить словом. В той или иной степени презрение коснулось всех.
Каждый успел побывать и мучителем, и жертвой.
Хуже пришлось мужчинам. Женщина приходит в себя через роды. Мужчина через рождение, что сложнее. К тридцати, добрая (в количественном смысле) половина не скрывала надломленности и разочарования жизнью.
Город захватил человек по имени Хармил, сдавший город Хорезмшаху в обмен на сохранение власти. Не умея быть верным никому кроме себя, верным себе он не оказался тоже.
Судьба веретена
Робкий не хозяин другим, а непостоянный себе
Хармил - гератский халиф на час, презирал лупоглазых. Готовых исполнить любое (поручение), лишь бы приказали. Почитая рабство верностью, они всегда ожидают награды и всегда получают плетей.
Рассчитываясь спиной за чужие приказы.
Но вы же говорили...
Лупил глаза исполнитель
Но ты же сделал
Передразнивал эмир. И в этом тоже власть, и ее услада.
Сам Хармил надежным человеком не был. Когда доверители дружески пеняли на склонность менять владык, он усмехался приговаривая (о верности)
Кажется, что-то такое есть у собак
И кликнув слугу (надеющегося стать большим) приказывал вздор, что тот немедленно (и безоговорочно) исполнял.
Удалившись, недалекий оставлял сожаление, а Хармил разводил руками.
Хорезмшаха он предал незамедлительно, не забыв получить икта (земельный надел) ценою в 250 тысяч золотых динаров.
Когда Мухаммеда разбили кара-китаи, Хармилу показалось что одарившая золотом судьба, избавила его и от благодетеля... А разве предприимчивому человеку, нужно еще что-то на земле...
Правитель переметнулся к одному из наследников Гура - Махмуду. В мечетях ему читали хутбу (здравица), и казалось все встает на круги как...
Хорезмшах Мухаммед вернулся из плена.
Хармил немедленно предал вновь, уверяя Ануштегина в преданности, которая (единственно) делает людей - людьми. Великодушный (а он действительно таким был) Мухаммед махнул рукой. Если наказывать человека за все, то не всех ли придется наказывать...
Но Герат шатался.
Своими здесь считали гурских султанов. Хорезмшахи с их тюрками и беспутным Хармилом (у которого столько же хозяев как у базарного пса!) воспринимались как тарантул под халатом. Сторонники гуридов решились на убийство правителя.
Предупрежденный он побежал к хорезмийцам, за стены.
Изолгавшийся человек утомил всех. Порождение смуты, Хармил был объявлен ее виновником. Эмиры Мухаммеда описали положение так:
Герат суть лес, в котором он лев, и океан, в котором он левиафан. Если ты не поспешишь расправиться с ним, смятение случится в сердцах и умах
Это и разрешило верченую судьбу.
Малики пригласили Хармила на беседу и яства. За разговорами о сущем и должном блеснули мечи. Временщика заключили в крепость, где измученное тело, избавили от беспокойной главы.
Голову послали в Хорезм, напоминая как новые хозяева благоволят к собакам старых.
Уроки верности
Жизнь покажет как надо. Иногда после смерти
В гератской крепости заперся некто Сад ад Дин, чье прозвище Ринди (распутник) было созвучно людям за ним последовавшим. Прозвище соратники получили от противников, потому принимать его за чистую монету недальновидно.
В конце-концов если ругают враги, это о чем то да говорит.
Поддерживая Хармила при жизни, Распутник и после смерти правителя не изменил ни ему, ни знамени чьим защитником тот себя выставлял.
Люди Распутника (голодранцы и негодяи!) отстаивали национальную самобытность. Утомившись властью чужаков они выставили партию, чьи цели не заявляясь прямо, подразумевались всеми.
Герат для гератцев.
Многие это поддерживали, но никто не отстаивал.
Под знамена Ринди встали редкие горожане, притом что жаловались на тюркское засилье все. Часть соратников привлекла идея, кого то приманили сокровища покойного Хармила.
Сад ад Дин раздавал их направо и налево, также как изъятое (имущество) сторонников Мухаммеда.
Не имея сил для штурма, хорезмийские эмиры топтались за стенами. Осада ограничивалась посланиями. Где похвалы уму и положению Распутника тонули в сожалениях, как (такой!) человек угодил в болото крайностей, и солончак безрассудства.
Ринди соглашался разговаривать только с султаном.
Вскоре Мухаммед оказался в Хорасане по схожему поводу. Нишапур захватил некий Козли (родственник матери и узел ее паутины). Расправляясь с ним (тогда еще он мог противостоять кипчакской родне), Хорезмшах заодно навестил Герат.
Цитадель не отворила ему ворота.
В отличие от сторонников Ринди из городского простонародья (черни!) , люди Мухаммеда свое дело знали. На Герируде отворили дамбы, пустив реку на крепость. Подмыв стены, вода обрушила Пепельную Башню и надежды обороняющихся. Рвы закидали мусором и землей.
Вскоре все кончилось
Ворвавшись во дворец, султанские тюрки застали сборище за завтраком.
Соратников перебили, а Распутник ускользнул. Несколько дней он скитался в лохмотьях суфия, пока добропорядочные горожане не сдали выразителя своих интересов правительству. За волосы протащив Ринди по городу, тюрки бросили его к ногам Хорезмшаха. После допроса о растратах, он со страниц летописей пропал.
Заработали рынки, завертелись колеса. Двадцать тысяч хорезмийцев расположились постоем. Казалось что у реки (истории) кончились повороты. Про татар еще никто не слышал.
Мухи лезли в глаза и жужжали под ухом, без устали жалуясь
Меня то за что!
В оборот вошли уничижительные обозначения ремесел.
Человек пообвык жаловаться на всё, и выговаривать всем (кого не боялся). И даже выходя до ветру, иные делали миру одолжение.
Жизнь текла чередом без их участия, норовя преподнести себя распутнику как апрельская девка. Согласная на все без ласковых слов и цветов, хотя ее счастье томилось рядом.
К сожалению жизнь о нем не узнала. Как и он о ней.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ
Резервная площадка Монгольские хроники. Переводы источников и работ, неизданных на русском языке