– Да-да, Боря, тут действительно все просто. А все-таки, какая она, правда?
Лена посмотрела на подругу и улыбнулась. Конечно, было бы лицемерием и дерзостью сказать ей, что она не знает этого. Она знала. Не все, конечно, но многое, если бы ей было что, кроме нее самой, сказать людям.
– Смотря для кого, – уклончиво сказала она. – Вот Ленка моя, например, знает, что рано или поздно Кирсан Лазарев и его компания будут сидеть за решеткой.
Так что правда бывает разная.
Ленка! Вот кто настоящая Ленка! – вспомнив о подруге, вдруг с восторгом подумала Лена. Она взяла ее за руку и, не дожидаясь вопросов, заговорила.
…Мне кажется, – говорила она, глядя в глаза Эзергиль, – что ты ревнуешь меня к этому человеку. Сама подумай: ты видела его и даже немного с ним целовалась, и все равно не готова с ним расстаться. Объясни мне, почему?
– Я же сказала тебе уже: я не понимаю. – Теперь уже Эзергиля передернуло.
Эзергилья сейчас не интересовало, почему Лена не хочет с ним расставаться, ей было интересно совсем другое.
– Скажи, Лена, а ты так же с ним говорила, как сейчас со мной?
Ленка смутилась:
– Ну да. А что, так не можно?
– Нет, можно. Но в этом и есть разница: он тогда тебя не слышал. Он вообще тебя не понимал. Не знал тебя. Это, конечно…
– Слушай, Ласка, – перебила Эзергия Лена, – а ты хоть понимаешь, что говоришь?
– Конечно. И что?
Эзергий опять засунула руки в карманы:
– Да нет, ничего. Просто у меня такое впечатление, что я говорю не с Ленкой, а с чужой мне девушкой.
Лена улыбнулась и сказала:
«Мне кажется», как будто вопрос Эзергии был так прост, что на него ответ можно было искать только в стихах. Но Лена продолжала. Она говорила о муже и о его сестре, о том, что они, оказывается, любят друг друга, как сестры. Эта любовь для Эзергалии была как-то странно знакома, но в то же время была абсолютно чужда. И потому все, что рассказывала