Заслуженный работник культуры края – о русском народном танце с сибирской душой
Скромный кабинет три на три во Дворце труда и согласия на Металлургов. В центре – рабочий стол с компьютером. Принадлежность комнаты творческому человеку выдают только награды танцевального коллектива, развешанные на стене.
Хозяин кабинета – Андрей КУЛЬМАНОВ, заслуженный работник культуры Красноярского края, солист балета Красноярского государственного академического ансамбля танца Сибири имени М.С. Годенко, хореограф, преподаватель.
Корреспондент «Солидарности. Красноярский выпуск» записала большой монолог артиста обо всем – профессии, работе во время карантина, профсоюзной деятельности, а также о будущем, которое ждет народный танец.
ГЛАВА I. Про путь в профессии и творчество
Танцы, которые спасли
Родился я в Нижнем Новгороде. В Красноярск приехал в 2002 году, уже взрослым юношей. Лет в 10 я уже знал, что буду профессиональным танцовщиком. И все мое детство и юношество было посвящено только народному танцу. Меня воспитывали на лучших образцах народного танцевального мастерства. Конечно, ансамбль Моисеева (прим. ред. – Государственный академический ансамбль народного танца им. И. Моисеева) был пределом мечтаний. Но мама меня не отпустила в Москву, когда был набор. Боялась. Тем более что я был один в семье.
Я остался в Нижнем Новгороде, танцевал в своем детском коллективе, который назывался «Образцовый ансамбль танца «Радуга». После 9 класса я уже начал преподавать. В моей трудовой книжке первая запись: «педагог дополнительного образования по классу хореографии». Специального образования у меня не было, но видимо взрослые решили, что я уже могу передавать свой опыт подрастающему поколению.
После окончания школы поехал поступать в Самарскую академию культуры и искусств (прим. ред. – сейчас Самарский государственный институт культуры). Отучился полгода, а потом сильно заболел. Из-за этого учебу пришлось оставить. В общежитии академии чувствовал, как давят стены, понял, что не здесь мое место. У меня случился творческий кризис. Наверное, танцы меня спасли. Я вернулся домой, в Нижний Новгород, и продолжил преподавать. Руководитель моего коллектива сказала, что этот период надо пережить и готовиться в профессиональный ансамбль. Здесь начинается моя история как профессионального артиста.
Лето, Петербург и чемодан
Я узнал, что ансамбль танца Сибири им. Годенко как раз отбирал молодых кандидатов. В это время коллектив был на гастролях в Санкт-Петербурге, но меня это не остановило. Собрал целый чемоданище вещей и поехал. Ехал, кстати, со своей знакомой, которая также хотела попасть в коллектив. День просмотра в ансамбль я помню, как сегодня. Это было 3 июля 2002 года. Жара. Выходим на перрон. Нас встречает администратор коллектива, говорит: «Ну как так? Мне сказали, что только девочка будет, мальчика я не ждала». И вот мою спутницу увозят в общежитие, где жил ансамбль, я же остался на перроне. Стою и думаю: ну все, приехал. Выхода не было, и вот я с этим баулом, в кроссовках и спортивных штанах иду по раскаленному Невскому к своей мечте.
Пришел, вижу большие закрытые железные ворота Аничкова дворца. Оставалось только ждать. Когда ворота открыли, я увидел артистов. Я понял, что это именно годенковские по походке артисток: все красивые, тонкие, изящные блондинки (примета артисток ансамбля). Я попал в сам дворец, начал готовиться к просмотру.
Вместе с моей спутницей у нас было подготовлено несколько танцевальных кусочков. Причем мы были с ней настолько подготовлены, что привезли с собой свою музыку. Танцевать под свое было просто. Коллектив наблюдал из зала. Я чувствовал себя очень свободно, все оценили мое чувство юмора, потому что на вопрос, какие трюки буду показывать, я ответил: «А какие надо?». Все поняли, что пришел хохмач. Так что первый этап прошел легко.
Знаю, что сначала брать не хотели, считали,что недостаточно подготовлен и нет профессиональной школы, ведь я пришел из самодеятельности. К тому же я был небольшого роста, а другие ребята – высокими и статными. К слову, попасть в такой коллектив как ансамбль им. Годенко и сегодня считается практически невозможным, особенно для молодого человека, который нигде значительно не отметился. Но в свое время сам Михаил Семенович Годенко любил набирать ребят из самодеятельности, самородков со всей страны.
К моему счастью, в этот день в зале оказался бывший руководитель коллектива Аркадий Кондаков, он как раз жил в Санкт-Петербурге. Его слово и стало решающим: надо парня брать. Так летним жарким днем в Петербурге моя мечта стала явью.
Кабриоль и репетиции на рассвете
После кастинга был концерт ансамбля, я остался посмотреть. Помню это ощущение: внутри все бурлило, кипело. Я и плакал, и радовался. Не мог себе представить, что попал именно в такой коллектив.
Хорошо помню свой первый рабочий день. Он был не такой как у всех. Я пришел на репетицию, ребята начали готовиться: уточнять элементы, оттачивать трюки. Я же стою в стороне, совершенно не знаю, что мне делать. Ко мне подходит инспектор балета и говорит: «Сегодня на сцену выходишь, выбирай костюм». Сказать, что я был удивлен, ничего не сказать. Мне дали самый длинный казачий кафтан и шашку. Спрашиваю: «А что танцевать?». Заведующий отмахивается: «Не переживай, выйдешь со всеми, там сориентируешься».
Перед началом концерта ребята выстраиваются на «открывашку» – первый номер. В этот момент звучит вступительная увертюра оркестра. Я понимаю: концерт начался, а я не знаю что танцевать. Снова спрашиваю инспектора, который к тому времени и забыл про меня. Говорит, буйно жестикулируя:
– Сейчас выходишь со всеми, потом раз – встаешь, потом – в диагонали, пробежал, встал, топнул, разошелся, прыгнул три раза кабриоли и ушел влево. Понятно?– Понятно… – отвечаю. – А что такое кабриоли?..
Уже потом у коллег я узнал, что кабриоли – это такой танцевальный прыжок, когда одна нога вытянута, а другая как бы ударяет первую в прыжке. У нас это называлось «голубцами».
На сцене я оказался в первой линии по центру. Улыбка у меня была такая, словно с обложки глянцевого журнала. Я прыгнул эти три кабриоли. После помню только вспышки фотокамер. Потом оказался за кулисами и вот уже прыгаю и кричу: «Ура!».
Буквально с первых моментов я понял, что это мой родной коллектив. Меня внутри прошило всего. Сейчас я говорю своим ученикам: «Когда надеваете первый костюм, выходите на первый концерт – ловите ощущения. Если чувствуете, что сердце трепещет, значит это ваше».
Начались каждодневные концерты. Всю программу я учил за кулисами, в коридорах ловил ребят, просил, чтобы объяснили. Времени на репетиции не было, учить надо было здесь и сейчас. Желание танцевать было дикое. Поэтому я узнал, во сколько открывают ворота дворца, где мы репетировали, чтобы начать заниматься пораньше, еще при первом утреннем свете.
Гастроли в Питере длились три месяца, а для меня пролетели как будто в один миг.
Москва и Сибирь
Закончились гастроли в Санкт-Петербурге. Ансамбль пригласили на фестиваль всенародного творчества в Москву. Решали, кто поедет, на коллегии ансамбля. Я до последнего не знал, поеду или нет, и что со мной дальше будет. На тот момент я зарабатывал 800 рублей, плюс суточные 70 рублей. Этого было мало, но для меня, 18-летнего молодого человека, это было целое состояние.
Помню, что на первую зарплату я купил себе джинсы, очень они мне понравились. Но в ансамбле меня за это, скажем мягко, не похвалили, сказали, не соответствую статусу артиста. Деньги на новую одежду пришлось занять. На них купил брюки, пиджак, рубашку и ботинки.
Перед выездом в Москву меня вызвало руководство: еду. Две недели в Москве. Я впервые увидел все крупные коллективы страны на одной сцене. Помню, звоню маме, говорю: «Ты представляешь, я моисеевцев увидел!». Там же в Москве у меня была премьера в зале Чайковского. Очень запоминающийся период. Все было впервые для меня.
Закончилась и Москва. Ансамбль должен был возвращаться домой в Красноярск. Ехать с ансамблем в Сибирь или нет – такой вопрос для меня не стоял. Я даже не вернулся домой за теплыми вещами. В Красноярске меня поселили в гостиницу «Огни Енисея». Из мебели у меня были только кровать и стол. Из техники – маленькая плитка и телевизор с тремя каналами. Душа и холодильника не было. Когда в Красноярске ударили первые морозы, у меня была только легенькая куртка, поэтому я копил себе на новый пуховик. Потом купил его в Китайском торговом доме. Но зато у меня был лучший в городе вид из окна: на Енисей и Коммунальный мост, и я решил – это мое место. Я рад, что судьба связала меня с Красноярском.
Вскоре были первые гастроли по краю. Очень запоминающаяся поездка – поход на теплоходе до Норильска в 2003 году. Две недели шли по Енисею, останавливались в маленьких селах и деревнях, давали концерты. Именно во время этих гастролей я ощутил ту силу, которую имеет сибирская река, впечатлился красотой северной природы, повстречался с теми самыми суровыми сибиряками.
Пхеньян и Америка
Первые мои зарубежные гастроли были в Северной Корее. Мы поехали на фестиваль «Пхеньянская весна». После одного из наших выступлений организаторы попросили задержаться, чтобы выступление мог увидеть глава государства Ким Чен Ир. Несмотря на все договоренности и контракт, мы остались. В день выступления зал был полный. Было интересно наблюдать за зрителями: пока не зааплодирует лидер, в зале не зааплодирует никто. К нашему счастью, главе концерт понравился, и он хлопал после каждого номера.
Год отработав в коллективе, я «застолбил» себе место в основном составе. И вот я уже еду в турне по Соединенным Штатам Америки. Сто дней, 86 концертов. Проехали всю страну: от Тихого океана до Атлантики. Здесь я понял несколько вещей: насколько любят наше творчество заграницей и насколько легко я ощущаю себя в творчестве. А еще на заграничной сцене меня захватывало какое-то особенное чувство гордости за мою родную страну и культуру. Я ощущал, что в том, что я делаю, – наша самобытность, «непохожесть» на других.
На первые деньги, заработанные в этом турне, я купил видеокамеру. Снимал все путешествие, сам комментировал. Сейчас эти записи бережно храню дома, иногда пересматриваю, ностальгирую.
Призвание преподавать
Спустя несколько лет работы в ансамбле я решил вернуться к педагогике, но все также продолжал одновременно работать в коллективе. Во-первых, меня самого тянуло преподавать, во-вторых, зарплаты были маленькие, даже несмотря на гонорары с зарубежных поездок, которые тоже не были большими.
В 2004 году я пошел работать в Центр детского творчества Кировского района в Красноярске. Но взяли меня не в хореографический коллектив, а в образцовый хор «Соловушка», где дети пели классическую академическую музыку. Руководитель хора Лариса Исаева, заслуженный учитель России, возможно, увидела во мне подающего надежды педагога и помогала мне, поддерживала. Одновременно я начал работать в Мариинской гимназии.
Так у меня получилось три работы. В результате в «Соловушке» я проработал 13 лет. За это время сделал много вокально-хореографических постановок, «расшевелил» академическое пение: например, вкраплял в номера элементы хореографии – движения руками, покачивания. Потом на разных конкурсах отмечали, что наши номера хороши не только вокально, но и хореографически.
В 2005 году меня пригласили сделать постановку на цирковой коллектив. Поставил казачьи игрища со скакалкой и жонглированием шашками. С этой постановкой цирк поехал в Египет на международный цирковой фестиваль, где взял главный приз – Гран-при. После этого я понял, что могу больше. Стал погружаться в процесс постановки. Опыта не было, делал все по наитию – и, кажется, все получалось.
Открыть в себе новое
Я понял, что хочу расти дальше и в 2008 году поступил в Омский государственный университет им. Достоевского на факультет культуры и искусств на кафедру хореографии. Хотя ехал поступать на режиссера: у меня был небольшой опыт режиссерских постановок. Но когда шла приемная кампания, у ансамбля начались гастроли, и я не попал на экзамен. Однако прямо в приемной комиссии меня уговорили идти на хореографа. Спустя пять лет получил красный диплом, где было написано, что теперь я «художественный руководитель хореографического коллектива».
Учеба перевернула во мне все. Я начал правильно мыслить, открылись возможности, о которых я не знал. Появилось желание углубиться в изучение творчества Михаила Годенко, теперь не только как артист, но и как хореограф и постановщик. Старался применить все на практике.
Благодаря учебе я познал секреты балетмейстерской работы. Например, я нередко ставил выпускные спектакли и со временем понял, что могу открывать молодые таланты и давать им дорогу в «большой танец». Работая на конкурсах в жюри, я всегда вижу выдающихся ребят, рекомендую поступать в хореографический колледж, где я преподавал. К слову, сейчас некоторые мои бывшие ученики – мои коллеги по ансамблю.
Как-то встретил талантливую девушку. Пригласил обучаться к себе на курс. Сегодня она ведущая артистка ансамбля. По интересному совпадению 40 лет назад сам Годенко ставил на стадионе в Омске спортивное событие, там также встретил девочку и пригласил ее работать в ансамбль. В последствие она стала народной артисткой РСФСР – это была Людмила Коркина-Мовчан. Я понял, что ничего случайного не бывает.
«Ты должен быть там, где ты нужен»
В Красноярске моя преподавательская карьера продолжилась. Меня пригласили поставить номер на студентов-народников в институт искусств. Помню, вместе с ребятами развел старинную городскую кадриль, получился яркий и живой номер. После этого получил работу на кафедре в институте, хотя еще диплома у меня не было.
Я работал с такими мастодонтами народного творчества как Николай Шульпеков (прим. ред. – заслуженный деятель искусств России, профессор Красноярской академии музыки и театра), Дудинский Владимир (прим. ред. – основатель ансамбля «Сибирская вечора»), Сергей Савоськин (прим. ред. – заслуженный работник культуры РФ, директор Центра культурных инициатив, худрук ансамбля песни и танца «Метелица»). Спустя несколько лет Савоськин пригласил меня балетмейстером в «Метелицу», где я работаю и сейчас. Ставлю для коллектива уже восемь лет.
Далее появлялись новые проекты, мной заинтересовались в ГЦНТ (прим. ред. – Государственный центр народного творчества Красноярского края) и КНУЦ (прим. ред. – Центр кадров культуры), стали приглашать в жюри на Всероссийский конкурс любительских хореографических коллективов имени М.С. Годенко. Также сегодня я являюсь худруком детского образцового ансамбля «Кедровые орешки», езжу по краю как преподаватель, веду творческие лаборатории и семинары. И танцую. На сцене я уже почти 20 лет. И все это время чувство эйфории на сцене не покидает. Любовь к танцу живет. Меня всегда мама учила: «Ты должен быть там, где ты нужен». И если я нужен, значит так и должно быть.
ГЛАВА 2. Про работу в пандемию, а также про настоящее и будущее народного танца
60-летие ансамбля и жизнь в пандемию
2019-2020 годы были очень насыщенными по графику выступлений и гастролей для ансамбля им. Годенко. В мае 2019 года мы праздновали 100-летие со дня рождения Михаила Семеновича Годенко, после провели Всероссийский конкурс хореографических коллективов. Гастроли по Америке, тур по России, потом Китай, где мы побывали в том самом Ухане. После поехали в тур по Европе, дали 16 концертов в Польше, поехали во Францию. И здесь нас настиг локдаун, границы закрылись, надо было выбираться домой. Нам сильно помогло Правительство края и, к счастью, коллектив в полном составе вернулся домой.
Начался длительный карантин. Для многих это был шок. Но мы пережили это состояние очень легко. Тот темп, который ансамбль набрал перед карантином, оказался сильно выматывающим, так что у ребят появилась возможность остановиться. В это время тренировались дома, вели уроки в Zoom, репетировали там же.
Надо сказать, что та дисциплина, заложенная еще Годенко, в коллективе присутствует до сих пор. Одним словом – профессионализм. Искусство танца – это в первую очередь дисциплина.
В декабре 2020 года ансамбль танца Сибири им. Годенко отметил свое 60-летие. Хотелось отпраздновать его широко, все-таки большая дата. Мы переживали, как это будет в условиях ограничений. Буквально за две недели до юбилея мы вышли из карантина, так что готовились в максимально сжатые сроки. Поставили два больших концерта в Красноярской филармонии, представили премьерную постановку. Думаю, главная оценка – это реакция зрителя. Мы видели, что зритель соскучился, и мы тоже соскучились по зрителю. Ведь Сцена – это прежде всего обмен энергиями между зрителем и артистом.
Мы старались экспериментировать в пандемию. В интернете давали серию мастер-классов о том, как поддерживать свою физическую форму, выпускали программу «Кухня с артистом», разбирали трюки и вращения. Некоторые наши концерты транслировались онлайн. Наша идея была – сохранить интерес, не отпустить аудиторию.
С декабря мы стали работать практически в обычном режиме. За время пандемии произошло много хороших вещей. Мы сумели поправить программу, почистить хореографию, подработать детали. Я думаю, мы достойно справились со всем.
Кризис, которого нет
В последнее время меня беспокоят разговоры о кризисе народного жанра. Лет 12 назад в Красноярске была научно-практическая конференция, посвященная творчеству Михаила Годенко. Тогда приезжие московские специалисты утверждали, что наш жанр находится в глубочайшем кризисе, и рассуждали о том, как развивать народный танец. Я на этот счет всегда говорил, что кризиса нет.
По-моему, кризис в наших сердцах и душах, потому что мы сильно стали равняться на западную культуру. Для меня как танцовщика и преподавателя такая точка зрения неприятна. Это же моя работа, я этому посвящаю жизнь, я сохраняю это. И когда мы приезжаем в ту же Америку, залы всегда полные. И там не хотят видеть контемпорари (прим. ред. – современный сценический танец, включающий в себя самые различные направления и техники), а хотят видеть экзотические русские народные танцы.
Но надо признать, что народной музыки стало меньше. Нет композиторов, какие были раньше. У детей нет желания ходить в музыкальную школу на класс баяна либо на другие народные инструменты. Мало сейчас уделяют внимания аранжировкам и сочинению народной музыки. Но пока еще есть люди, которые пишут. К сожалению, их становится меньше.
Другая проблема, о которой говорят, про то, что дети не хотят идти в народный танец. Но она была всегда, в глубинках тем более. Вы и сегодня можете слышать, как издеваются над мальчиками, которые занимаются танцами, обзывают девчонками и другими словами. Это простое невежество.
Возможно, сегодня интерес к народному танцу угасает, но так можно судить обо всем. Нам же людям, которые занимаются народным творчеством, надо предпринимать меры. Проводить фестивали, открывать школы, работать со СМИ, активнее рассказывать о себе в социальных сетях. Здесь также очень важна поддержка государства. Сегодня есть молодые ребята, которые организуют сообщества танцоров-народников, поддерживают наше творчество. Дело живо, но работает оно не совсем правильно. И наша вина в этом, конечно, отчасти есть.
Для меня это глобальный риторический вопрос. Скажу за себя: я не позволю, чтобы этот жанр умер. Моя работа в качестве руководителя «Кедровых орешков», лектора, артиста, популяризатора народного творчества этому подтверждение. Все это для того, чтобы обратить внимание на нашу народную культуру и народный танец, в частности, и для того, чтобы как можно больше людей занимались русской народной культурой.
Мыслить вне шаблона
Своим студентам я говорю: невозможно научиться поставить хороший танец, нужно иметь внутреннее живое чувство. Свою первую постановку в народном сценическом стиле я сделал дома, еще будучи ребенком. Переворачивал деревянную коробку из-под игрушек, по краям ставил два стула, на ножки вешал занавески – это была сцена. На кассетном магнитофоне включал народную музыку, роботы и солдатики были артистами: они изображали танцевальные элементы, выполняли трюки. Такое образное мышление до сих пор мне помогает: прежде надо нарисовать танец глазами, оценить пространство, «примерить» рисунок.
Вообще у каждого художника свой подход. Я очень часто вдохновляюсь в дороге, пока смотрю в окно на пролетающие пейзажи. А это бОльшая часть моей жизни. Иногда мысль приходит в процессе постановки, из историй о судьбах людей. Есть разные способы придумать постановку. Например, Годенко в свое время ставил по картинам художника В.И. Сурикова и даже на сюжет диснеевского мультфильма. А сегодня в вузах у студентов есть такое задание – сделать постановку по картине.
Мне нравится высказывание одного моего хорошего знакомого балетмейстера: можно повторять за другими, а можно быть творцом.
Куда идет народный танец
Народный танец меняется и происходит это довольно стремительно. Это не хорошо и не плохо. Меняется танец, в первую очередь, технически. Многое появляется из спорта, хотя раньше спорт шел от танца, например, фигурное катание брало азы из искусства балета. Появляются элементы из современных видов танца, таких как брейкданс и хип-хоп.
Танец меняет свой облик в музыке. Например, появляется новое звучание, в народной музыке сегодня можно услышать биты, хотя это не общепризнанная тенденция. Общество поделилось на тех, кто выступают за консервативный подход и борются за чистоту жанра, и на новаторов. И вторые побеждают. Танец становится более открытым. Это несет как минусы – появляются «элементы-паразиты», чуждые жанру, так и плюсы – артисты становятся лучше физически подготовленными, элементы более сложными.
Что касается эстетики танца, то здесь в целом все остается на своих позициях. Годенко в свое время сделал из народного танца настоящее шоу, и многие с этим спорили. Я же хорошо отношусь к новациям, главное, чтобы они не портили и не порочили танцевальное искусство. В народном танце есть устоявшиеся роли и образы, идеи и посылы. Нарушать существующую эстетику, на мой взгляд, нельзя. А поиски нового в любом случае нужны.
Плюс сегодня идет борьба за зрителя. Все эти новые элементы нужны отчасти для того, чтобы удивлять, чтобы делать шоу, привлекать нового зрителя. Ансамбль имени Годенко в этом смысле умеет сохранить интерес. У нас постоянно меняется артистический состав, приходят молодые ребята. Это освежает постановки, дает новый импульс и возможности экспериментировать. К тому же мы стали работать с хореографами, которые как раз привносят новые идеи. Иногда случаются отличные постановки, а иногда – как получится. В любом случае, решает зритель.
ГЛАВА 3. О профсоюзе
«Я чувствую ответственность за коллектив»
В январе 2020 года я возглавил профсоюзную организацию Красноярской филармонии. Моя профсоюзная история началась неожиданно. Пока я был на гастролях в Америке, среди работников филармонии провели опрос, кого бы они хотели видеть председателем. Коллектив поддержал меня. Позже на конференции меня избрали.
Работа в профсоюзе – для меня была совершенно новым открытием. Документы, локальные нормативные акты, а я из творческой среды… Но для себя я нашел большой положительный момент в том, что могу спокойно выражать позицию тех работников, которые находятся в профсоюзе. Я чувствую ответственность за коллектив и понимаю, не все могут высказать свои ощущения руководству. В процессе работы я услышал и другую точку зрения – работодателя. И уравновешивать, сглаживать, договариваться – вот это и стало моей задачей.
Могу сказать одно: прошло больше года и первые позитивные шаги на профсоюзном поприще были сделаны. Нам с коллегами – а у меня замечательные помощники – это удалось.
Раньше у нас было 139 членов профсоюза, сегодня их 173. Это почти половина от всего коллектива. Мы активно агитируем за профсоюз. В своей работе акцент делаем на социальную поддержку работников. Оказалось, что в этом нуждается большая часть коллектива. Многие люди вообще не знали, что можно воспользоваться какими-то привилегиями профсоюза, то есть были не информированы совершенно. К тому же мы оценили свои финансовые возможности и поняли, что можем оказывать более существенную материальную поддержку.
Приведу в пример конкретный случай. У бывшего артиста ансамбля им. Годенко случился инсульт, и он перестал ходить. Профком купил для него инвалидную коляску. Также в период пандемии мы активно помогали людям, которые болели коронавирусной инфекцией.
Мы стали заключать договора с арендодателями по спортивному оборудованию. В летний сезон наши артисты могут бесплатно кататься на велосипедах по острову Татышеву. Сейчас работаем над тем, чтобы наши работники могли бесплатно посещать бассейн. Стараемся достойно поздравлять людей с юбилеями и праздниками. Но работать надо еще много над чем.
Если говорить про заработные платы, то за последние годы в культуре они стали больше. В этом свою роль сыграли и профсоюзы. Но объективно было бы лучше, если бы артисты зарабатывали еще больше. Некоторых артистов ансамбля им. Годенко поддерживают персональными выплатами от Правительства. Это хорошо, но другие, менее известные коллективы, остаются в стороне.
Сегодня политика красноярской филармонии заключается в том, чтобы усовершенствовать процесс подготовки постановок, готовить новые творческие продукты. Это позволит оплачивать их больше и выше. С директором филармонии мы общаемся свободно и часто. И могу сказать, что руководство слышит наши требования.
Я уверен, что большой коллектив способен на большие задачи. Понимаю, что и от моих действий и действий моей профсоюзной команды зависит климат в коллективе. Для меня это большая честь – быть председателем. Ошибки еще делаю, но я вижу крен в лучшую сторону.
Анна ПАВЛОВА. "Солидарность. Красноярский выпуск"