НАЗАД, В СССР?
НЕТ, СПАСИБО!
Как много сейчас слышится сетований на то, что в современной России всё плохо, а вот в Советском Союзе всё было замечательно. Действительно, много было хорошего. До сих пор я лично оплакиваю размер коммунальных платежей в квартире родителей. Он совершенно не ощущался на семейном бюджете. В нынешние времена у меня уходит почти половина пенсии.
Однако в те времена много происходило и абсурдного. Расскажу по эпизодам.
В защиту гегемона
1979 год. Город Псков.
Я - практикантка в местной партийной газете. Первое задание - написать о проблемах городской библиотеки.
Как в нынешние времена, так и в прошлом в библиотеках имелись так называемые "задолженники", то есть люди, вовремя не сдававшие взятые в библиотеке книги. Ну казалось бы, самая невинная тема для практиканта. Никаких тебе подводных камней.
И что вы думаете?
Редактор рукопись завернул. Ибо в списке "невозвращенцев" преобладали представители рабочего класса, а так не должно быть. Потому что рабочий класс - это гегемон.
Надо ли говорить, что я была ошарашена. Но самая жуть состояла в том, что начинающей журналистке было неведомо, как исправить положение. Вернуться в библиотеку и попросить поискать карточки " колхозников" и "служащих"? И что за "родовая травма" была у редактора, что он на полном серьёзе выдвигал такие претензии к тексту? Видимо, такие же, как у одного из старейшин другого печатного органа, который вычитывал оттиск газетной полосы не только по горизонтали, но и по вертикали. А вдруг из начальных букв каждого абзаца сложится какая-нибудь хула на генсека!
Позднее, посмотрев фильм Андрея Тарковского "Зеркало" я, конечно, всё поняла, но в то лето 1979 года пребывала в смятении, которое вылилось в прерывание практики и отъезд в другую газету.
Там мне сполна воздалось за моё первое творческое мытарство. Ибо редактор " Новодвинского рабочего" Юрий Иванович Бадьин оказался совсем из другого замеса. Видимо, в силу молодости. А может, отсутствия родовой травмы.
В итоге за практику я получила "отлично".
Следующее испытание оказалось значительно серьёзнее, и слава Богу, коснулось не меня, а моего однокурсника, с которым мы оказались по распределению в одном городе.
Стойкий Ваня
1985 год. Газета " Пензенская правда"
С Ваней Емельяновым я познакомилась на Бородинских полях, где журфаковцы убирали картошку. Исключительно уравновешенный, склонный к созерцательности юноша.
Слух о том, что Ваня" бьёт поклоны" в комнате общежития, дошла до меня уже на пятом курсе. Набожность молодого человека не удивила: Ваня действительно был не от мира сего.
Поразительно другое: почему никто не донёс в деканат? Как верующему человеку удалось закончить идеологический факультет? Полагаю, дело не в способности Вани к конспирации, а в лояльности и гуманности недавно ушедшего из жизни декана Ясена Николаевича Засурского.
В газете "Пензенская правда" Ваню ожидало блестящее будущее.
Во-первых, здесь давали квартиры, при чём в домах улучшенной планировки.
Во-вторых, была неплохая для тех времён зарплата.
В-третьих,прекрасные условия труда. У редакции имелись две машины с водителями, так что в командировку по области можно было отправиться с комфортом.
Всё рухнуло в один день.
Когда главный пригласил корреспондента Емельянова на "ковёр".
Вопрос был один: что сотрудник партийной газеты делал в церкви?
Вот здесь у моего коллеги был шанс вывернуться.
Ну скажи ты, Ваня, что зашёл за материалом для будущей статьи или, на худой конец, из любопытства, и всё бы закончилось благополучно. Зная того редактора, человека незлобивого, думаю, что он бы принял в качестве ответа любой вариант.
Однако наш чистосердечный Ваня ответил так:
- Я молился!
Этим он поставил шефа в затруднительное положение.
С одной стороны, ему было жаль молодого человека, у которого к тому времени была уже беременная жена. С другой стороны, он не мог замять дело, ибо информация о посещении храма дошла до начальственных ушей благодаря редакционной машинистке, которая всё видела собственными глазами.
Нет, Ваню не уволили по статье. Времена всё-таки были уже вегетарианские. Он написал заявление "по собственному желанию" и покинул город, так как работы для "богомола"в нём, понятное дело, не нашлось бы.
Из всех плакатов того времени на "антирелигиозную" тематику остановила свой выбор на самом добром. На нём дедушка -бог предлагает космонавту обмен: " Я тебе -нимб, а ты мне - скафандр".
Подпольный бар. Вход -только по партийным билетам.
1987 год. Газета " Молодой ленинец"
Командировки в район были для молодых журналистов школой жизни. В одну из таких поездок мне был преподан хороший урок.
В районном Доме культуры директорствовала совсем молодая и, видимо, не лишённая идеализма женщина. Ибо к чему ей показывать корреспонденту ту тайную комнату?
Помню, что у нас с директором попасть внутрь не получилось. Однако удалось заглянуть внутрь через остекление верхней части двери. Ничего компрометирующего я там не увидела. Столы, стулья. Однако Елена пояснила: это не просто помещение, а подпольный бар. И это в разгар горбачёвской борьбы за трезвость!
-А как же вы, Елена, позволили совершиться этому безобразию в очаге культуры? - задала я резонный вопрос.
-А кто меня спрашивал? Посетители бара - члены райкома партии. Они здесь хозяева, а не я.
Материал на столь острую тему вышел в свет.
Да, уже вовсю дули ветры перемен. Но для правдолюбки Елены они оказались смерчем, который унёс девушку вместе с её правдой прочь от родных мест. Ибо гласность - это хорошо, но не для местных партийных функционеров. Они взяли "критиканку" в оборот, так что ей пришлось оставить и работу, и место жительства. Впоследствии Елена устроилась воспитателем в общежитие в областном центре, работала продавщицей. Но уже никогда прежде хороших должностей не занимала.
Неприличный женский бюст
1988 год. " Молодой ленинец"
Дежурство по номеру было обязательным для каждого журналиста. Всё делалось быстро и в срок, ибо утром читатель должен был получить свежий номер без опоздания.
То своё дежурство я запомнила на всю жизнь. А всё из-за женской груди.
Видимо, художник так увлёкся в процессе, что на рекламе государственного страхования сделал эту женскую прелесть ещё заманчивее. На взгляд мужчины. Ибо я в силу своей наивности никакого эротизма ни в той тётке, ни в её бюсте не увидела. Молодая была...
А потому стала уже собираться домой. И вдруг... прозвенел телефон. Время - позднее, так что в пустой редакции звонок тот прозвучал набатом.
Войдя в кабинет шефа, я сразу отметила хмурость и озабоченность его лица.
-Что это? -Он ткнул ручкой в рекламу госстраха.
-Женщина.
-А что у женщины?
Теперь конец ручки уже тюкал по всем известной прелести.
-А что не так, Павел Иванович?
-А ты не видишь декольте?
-Павел Иванович, но это всего лишь грудь!
-Заменить! На более пристойное изображение.
В результате замены иллюстрации график выхода номера нарушился, и дежурная добралась до дому в полночь.
Теперь, оглядываясь в то смешное и нелепое прошлое, не могу удержаться от улыбки. А тогда с досады скрежетала зубами.
К слову, в 90-ые годы мой шеф стал выпускать собственную газету, и прямо скажу, целомудрием снимков издание не отличалось.
Надо ли говорить, что когда пал Советский Союз, большинство журналистов пребывали в эйфории: вот она, свобода!
А когда в августе 1991 случился так называемый переворот под названием "ГКЧП", никто не поддержал его. Потому что ханжество и тупость партийной власти были у нас, что называется, в печёнках.
Да, много хорошего было в Советском Союзе. Но много и такого, что сейчас представляется апофеозом маразма. Он нас и погубил.