Я всегда хотел быть собой, хочу остаться собой и сейчас.
— Великий фараон, кто же ты? — спросил главный жрец.
— Мое имя Кхорхет.
Император внимательно посмотрел на жреца. Это был человек средних лет, худощавый, с редкой бородкой клинышком, в темном костюме, стянутом на талии узеньким кожаным ремнем, со звездообразным амулетом на груди. С виду очень простой, обыкновенный человек. Только хорошо знакомые с его личностью могли заметить в его глазах что-то необычное, какую-то силу, скрытую в его, казалось, дремлющей энергии.
Его глаза были полны загадочности, излучали какую-нибудь мысль или чувство. И она была мудрой и благородной.
Равнодушный к роскоши, он жил в скромной деревенской хижине. И теперь он был счастлив, сознавая, что он жив.
Этот вечер был не из тех, которые проходят быстро.
Он говорил долго, а потом, когда все уже начали расходиться, подошел к императору и сказал:
— Я знал, что ты на земле фараона. Этот дом, в котором мы живем, принадлежит тебе по праву, ибо принадлежит твоему деду, которого я не знаю и не могу назвать. Он никогда не дал бы его нам. Кроме этого дома, у нас ничего не было, кроме земли и рабов.
Потом он наклонил голову, поклонился императору, стоявшему в глубине комнаты, и ушел.
И тут же по древнему обычаю дворец опустел.
На следующее утро, когда солнце уже вставало, молодой человек был уже в комнате императора.
Рабы окружили его, когда он вошел в комнату.
Они были немного смущены, не ожидали, что молодой человек так быстро найдет их.
Близился час утренней молитвы, но маленький человек молчал и только кивнул на простую глиняную тарелку, стоявшую на краю столика.
Только когда служитель наполнил тарелки, он поднял глаза и сделал жест, призывающий к молитве.
Последовали громкие возгласы. Рабы бросили на стол кусочки дерева и глины, и началась торжественная молитва.
Молодой человек был явно не в духе. Он весь напрягся, пытаясь подражать интонациям, голосам, жестам, которыми пользовались жрецы, произнося слова молитвы. Но у него не было опыта, да и не слышал он всего, что говорило жречество. Он был чужим среди них.