Титаник. Психофизический аспект гибели легендарного лайнера. Часть 2.

Слушать свое сердце.

Эти признаки крайнего психологического дискомфорта вызывают точные ассоциации с современностью. Ими не следует пренебрегать, ибо это один из каналов, приоткрывающих непредвиденное через подсознание человека.

Альбина Коновалова служила в Видяево инструктором, ра­ботала с семьями моряков-подводников и записала эпизоды, позволяющие в этой статье провести параллель «Титаник» — «Курск».

Командир БЧ-7 на «Курске» Александр Садков в ответ на слова жены «Будем стареть вместе?» сказал: «Останешься одна, я долго не проживу». Алексей Некрасов, матрос «Курска», прислал домой видеокассету, на которой написал: «Скоро при­еду в отпуск. Если лодка всплывет». Капитан-лейтенант Дмит­рий Репников и его супруга Елена распили после свадьбы шампанское на восьмом пирсе — отсюда отошел «Курск». Вино было горьким на вкус! Их дочь, двухлетняя Даша во время трагедии кричала до рвоты (она была в августе 2000-го в Сева­стополе у бабушки и дедушки). На сороковой день после тра­гедии у девочки произошло смещение позвоночника. Матро­су Алексею Коркину чудились незадолго до трагедии и до выхода в море кошмары, он не мог спать, лежал с открытыми глазами. Об этом он написал своей девушке. О трагическом предчувствии наших моряков перед выходом лодки «Курск» на учения писала газета «Жизнь» (№47, 2001). Люди передава­ли ощущение будущего иногда буквально теми же словами, что и участники рейса лайнера «Титаник».

Нечто похожее наблюдается порой и накануне авиакатаст­роф. Такие факты привели автора этих строк к мысли о по­ступлении информации из будущего в подсознание. Эта ин­формация поступала как бы сама собой, по объективным, не зависящим от воли человека причинам. Принимать ее могут не все и не всегда. Это можно назвать информационным мо­стом будущее — прошлое. Но подавляющее большинство лю­дей не способно принять сигналы тревоги, поступающие по информационному мосту. На «Титанике» без должного вни­мания отнеслись к радиопредупреждениям об айсбергах, на­ходившихся прямо по курсу судна, между тем громадный лай­нер внушал опасения даже тем, кто не видел его. Капитан Дж. Биссет услышал в Ливерпуле, в пивной, разговор двух моря­ков. Один из них назвал лайнер непотопляемым плавучим дворцом, другой возражал: «Непотопляемых судов не бывает. Судно слишком большое, может на что-нибудь налететь».

Сообщения об опасности поступали на «Титаник» с раз­ных судов — из того района, через который был проложен курс капитаном Смитом. Здесь близ Большой Ньюфаунлендской банки сложилась тяжелая ледовая обстановка.

12 апреля об этом сообщил французский пароход «Турин». 14 апреля в 9.00 поступила радиограмма с судна «Карония» — о больших и малых айсбергах и ледяных полях. В 11.40 гол­ландское судно «Нордам» предупреждало о «массе льда». В 13.42 «Балтик» сообщил о том же. В 13.45 немецкое судно «Аме­рика» передало по радио Гидрографическому управлению в Вашингтоне о встрече с двумя большими айсбергами. Радист «Титаника» Филлипс принял это сообщение и даже трансли­ровал его для большей надежности на континент за подписью «Титаник». Увы, это сообщение не было даже передано на мостик самого лайнера! Британский пароход «Калифорниан» в 19.30 сообщил о трех больших айсбергах. Младший радист «Титаника» отнес эту радиограмму на мостик, но в ходе рас­следования не мог вспомнить, кому именно его передал. В 21.40 с парохода «Месеба» предупредили, что прямо по курсу «Титаника» находятся крупные айсберги, но это сообщение даже не было доведено до капитана. Хотя Смит должен был не только ознакомиться с радиопредупреждением, но и отве­тить на него по радио. И это за два часа до столкновения, до начала агонии «Титаника».

Три предупреждения, включая и это, самое важное, были забыты в этот день в радиорубке лайнера. Но злоключения с радиограммами продолжались. В 22.30 с проходившего невда­леке парохода «Раппаханиок» с поврежденной ледовой глы­бой кормой просигнализировали о нескольких айсбергах. С «Титаника» поблагодарили, пожелали спокойной ночи — но не приняли никаких мер предосторожности, даже не усилили вахту. Радист Филлипс в последние минуты перед трагедией продолжал передавать по радио частные послания пассажи­ров на оба континента. Он был уже до предела измотан. Радист почтового судна «Калифорниан», остановившегося из-за льдов, передал коллеге-радисту «Титаника»: «Привет, старик, мы остановились, вокруг нас лед». С «Титаника» пришел от­вет от Филлипса: «Заткнись, я работаю. У меня связь с мысом Рейс, а ты мешаешь!»

Резкое похолодание этим вечером, о котором знали даже пассажиры «Титаника», свидетельствовало независимо от ра­диограмм об огромных ледовых массах. В одиннадцатом часу вечера двое впередсмотрящих увидели с фок-мачты, где нахо­дился их наблюдательный пункт, легкую дымку. Эта дымка свидетельствовала о большой массе льда — явлении, которому нельзя не придать важного значения. Но впередсмотрящие не предупредили ни капитана Смита, ни его помощников. Около часа глазели впередсмотрящие на сгущавшуюся дымку тума­на, а в 23.39 один из них увидел уже перед самым носом судна нечто темное — более темное, чем вода. Он ударил в колокол. Но было поздно. При скорости более двадцати узлов обойти айсберг было уже невозможно. После катастрофы высказыва­лись мнения о неправильных действиях команды, говорили о том, что, если бы лайнер встретил айсберг носом, катастрофы не произошло бы. Такие случаи бывали. Нос судна сминался, но оно оставалось зачастую на плаву. Думаю, применительно к «Титанику» это было бы сверхрискованно, и Мэрдок, заме­нявший капитана Смита в ночной вахте, понимал, что при огромной массе судна и его скорости лобовое столкновение граничило с безумием. Из-за осадки лайнера могло искоре­жить дно, заклепки в корпусе могли выпасть, кроме того, удар­ная волна разъединила бы листы корпуса. Котлы и установки могли быть сорваны с оснований.

Вот почему, когда из ночи вынырнула ледяная гора, Мэр­док резко отвернул судно. Айсберг чиркнул по правому борту. Толчок был ощутим. Пассажиры на палубе как в футбол игра­ли кусками льда, упавшими с айсберга. Не хватило всего деся­ти-двадцати секунд, чтобы разминуться с ним. Поразительно, что в распоряжении экипажа могло быть не менее четверти часа. Трудно представить, но впередсмотрящие наблюдали обстановку без бинокля. У них его не было, хотя еще на бере­гу они требовали для вахты бинокль, который капитан или его помощники просто обязаны были выделить им — хотя бы на время этой ледовой вахты.

В первые минуты после того, как в пробоину в носовой части стала поступать вода, опасность не была оценена в пол­ной мере. «Капитан вышел из своей каюты и спросил первого помощника, что случилось (он ощутил толчок).

— Айсберг, сэр, — ответил Мэрдок. — Я отдал приказы «пра­во руля» и «полный назад». Хотел повернуть влево, но было слишком поздно.

Поясню: в то время команда «право руля» означала пово­рот судна влево. Таким образом, замысел Мэрдока не мог быть осуществлен должным образом.

Один из помощников капитана, Воксхолл поспешил в но­совой трюм, чтобы выяснить ситуацию. Никаких поврежде­ний он не обнаружил, потому что не спустился до самого низа. Едва узнав на мостике от Воксхолла об отсутствии поврежде­ний, капитан подошел к креномеру, прибору, показывающе­му наклон судна, и прошептал: «Боже мой!» Лайнер в это вре­мя накренился на правый борт на пять градусов от воды, по­ступившей в носовую часть.

Вода затопляла носовую часть и вскоре была в шести водо­непроницаемых отсеках; это установил капитан Смит вместе с главным конструктором судоверфи, строившей «Титаник». Конструктор понял, что лайнер обречен. Все дело было в пе­реборках: они не только не обеспечивали герметичность, но в них были еще и люки, через которые вода могла затопить все судно. Он знал главную тайну «непотопляемого лайнера». Неизвестно, в каких словах он сообщил о ней капитану.

Переборки даже не доходили до палуб, и вода просто пере­ливалась через них. Эти переборки оказались не только бута­форией, но и ускорили гибель корабля. Они способствовали накоплению воды в носовых отсеках, нос погружался и в кон­це концов ушел в пучину, корма поднялась, судно переломи­лось пополам. «Титаник» затонул в 2.20 15 апреля 1912 года. Борьба с океаном продолжалась около трех часов.

Олимпик и Британик.

Первое плавание «Олимпика» из Саутгемптона в Нью-Йорк началось 31 мая 1911 года. Из-за трагедии с «Титаником» лай­нер подвергся перестройке. Было приподнято второе дно. Во время Первой мировой войны он был превращен в транспор­тное судно, а незадолго до ее окончания включен в состав военного флота. Весной 1918 года его атаковала немецкая под­водная лодка. Совершив дерзкий маневр, «Олимпик» прота­ранил и затопил вражескую субмарину. 16 мая 1934-го «Олим­пик» наскочил на плавучий маяк, от чего тот затонул. Погиб­ли семь человек, обслуживавших маяк. В следующем году суд­но было отправлено на металлолом.

Был еще один крайне неприятный эпизод, но без челове­ческих жертв. 20 сентября 1911 года после выхода из Саутгем­птона лайнер миновал залив и шел на восток. Курс его пере­секался с курсом крейсера «Хок», который, сблизившись на расстояние около 110 метров с лайнером, начал неожиданно поворачивать к нему, не слушаясь руля.

Удар крейсера пришелся по правому борту, его носовая часть образовала в борту лайнера пробоину в 12 метров.

Третий лайнер-гигант был спущен на воду в феврале 1914 года. Это был «Британик». Через полгода после начала Первой мировой войны его переоборудовали в плавучий гос­питаль. В ноябре 1916-го он взорвался в Эгейском море близ острова Кея. Менее чем через час после взрыва «Британик» затонул. Погибло тридцать человек. 1106 британских раненых и членов судовой команды были спасены. Обстоятельства ги­бели тридцати человек трагичны: шлюпки с ними подтянуло к вздыбившейся корме вращающимися винтами.

В глубине океана.

Экспедиция французского океанографа Ж.-И. Кусто на­шла «Британик» на морском дне. В тридцати метрах от носо­вой части корабля зияла огромная пробоина. На дне были разбросаны куски каменного угля. Французский исследова­тель был убежден, что первый взрыв, независимо от его при­чины (мина или торпеда), воспламенил угольную пыль в бункерах судна и второй взрыв погубил лайнер.

В июле 1985 года американская исследовательская подводная лодка «Арго» без экипажа и аппарат для подводной съемки были доставлены в район гибели «Титаника». 1 сентября на мониторе, связанном с видеокамерой «Арго» впервые были опознаны обломки «Титаника» и один из его котлов, сфотографирована носовая часть. Корма была обнаружена поодаль, в 650 метрах. Это прямое свидетельство разлома судна.

Баллард, руководивший экспедицией, вернулся сюда через год на судне «Атлантик II» с подводной лодкой «Элвин». За все время работы не было найдено никаких человеческих останков.

До этой экспедиции считалось, что подводный выступ айсберга распорол первые пять отсеков судна. Официальное зак­лючение гласило, что причиной затопления послужила гори­зонтальная трещина 80—100 метров длиной. Погружение исследовательского робота «Ясон юниор» позволило установить, что правый борт носовой части судна погружен в донные от­ложения и песок, которые скрывали повреждения. Но за третьим отсеком трещины не оказалось (ранее она здесь предполагалась). Листы корпуса были продавлены, заклепки выпа­ли, образовались щели, через которые врывалась вода.

Через пять лет группа канадца Стивена Блэска продолжи­ла исследования. Была поднята на поверхность часть метал­лического листа размером около 25 сантиметров (толщина — 2,5 сантиметра).

Находка относилась к корпусу «Титаника» — это выяснилось, когда счистили краску. Края образца были неровные. Качествен­ная сталь дает ровные гладкие края. Испытания находки в лабо­ратории подтвердили чрезвычайную хрупкость материала.