ЧАСТЬ 46 ЗАВИСИМОСТЬ
На следующий день, когда Саша пришел с работы, Лена виновато призналась, что разбила амфору, а месиво из стекла и кристаллов пришлось выкинуть. Амфору она спрятала подальше от глаз мужа и, как она объяснила Марте, ждала возвращения подруги, которая работала в лаборатории, из отпуска.
В то время она делала первые шаги в поэзии и начала публиковать свои стихи в журналах. На удивление быстро росли авторские амбиции, но огорчали сомнения критиков в художественной ценностью ее произведений. Лену очень беспокоила редкость периодов вдохновения. Теперь она могла признаться в этом Марте совершенно откровенно:
-Ты же меня понимаешь? – взывала она к Марте. – Меня страшно зауважал Сашка. То есть он меня и так боготворил, а тут еще такой талант открылся, нужно было соответствовать.
Марта, напряженно выпрямив спину, кивнула, мысленно проклиная и Лену, и ее стихи.
Средство из амфоры, по утверждению Лены, она попробовала случайно, как и Борис. Ей нужно было срочно сделать важную работу, а тут, как назло, разыгралась мучительная мигрень.
-Помнишь, как я раньше страдала сильными головными болями? Правая половина головы разрывалась, в глазах чернело от мушек, и тошнило страшно! По два-три дня валялась в постели, – опять обратилась она за сочувствием к Марте.
-Не помню!
Нервы были уже на пределе. Коротким залпом противоречия она хотела немного разрядиться.
Лена замолчала. «Держись, изображай доброжелательность, иначе тебе не дослушать эту исповедь до конца!» – приказала себе Марта
-Ну, вообще-то припоминаю. У меня и самой бывают такие приступы, охотно верю, – поощрила она Лену.
Та благодарно посмотрела на Марту и продолжила.
В тот день Лена приняла несколько обезболивающих таблеток, пока не вспомнила о чудодейственном, по словам Саши, средстве в амфоре. С большой осторожностью она вытолкнула один кристалл и растворила его в стакане с теплым чаем. Эффект превзошел все ожидания: Лена не только быстро избавилась от головной боли, но и составила на одном дыхании прекрасный проект. Мало того, еле успевая рукой за собственными рифмами, она написала стихи, которые очень понравились ей самой. Лену, не очень энергичную по натуре, поразило состояние неиссякаемой трудоспособности, и, порадовавшись своим ощущениям, она сразу же связала их с приемом лекарства из амфоры. Ни о какой передаче лекарства на анализ в лабораторию уже не могло быть и речи. Лена быстро и безоговорочно покорилась желанию испытывать вновь и вновь легкий полет мысли и волшебное чувство вдохновения.
-Марта! Это неописуемо! Какой восторг, какие возможности! Не подумай, никаких наркоманических глюков. Чистое и плодотворное ощущение творческого совершенства.
Лена настаивала на понимании.
-Тут ясно: плодотворная деятельность рождала признание, популярность и все такое. А Саша знал? – задала вопрос Марта.
Лицо Лены помрачнело. Уже не глядя на Марту, она ответила, что Саша ничего не подозревал до последнего, до того самого дня, пока не застал Лену на даче с амфорой в руках. Он не поверил наспех придуманным объяснениям Лены о том, что амфору, точно такую же как разбитая, она купила в антикварном магазине. Бегло осмотрев сосуд, Саша понял, что он тот самый, из дома Марты. Насупившись и не желая больше слушать никаких оправданий, он стал названивать Марте, срочно вызывая ее на дачу. Сам поехать в город не мог – выпил много пива. У Лены оставалось в распоряжении не так уж много времени, необходимо было что-то решать. Выбор между Сашей и амфорой решился в пользу последней – без волшебного средства Марта уже не мыслила себе жизни, а без Саши…
-Понимаешь, я знала, что умру, лишившись этого лекарства. Завяну, как роза, за два-три дня. А Саша… Он ничего не хотел слушать. Вмиг сменил свое трепетное ко мне отношение на полную неприязнь. Две огромные потери в один день, не слишком ли много для слабой женщины?
Много всего хотелось сказать на это Марте. Возмущение и обида за Сашу терзали ее истощенное терпение.
- Да, понимаю, тебе было очень трудно.
Дорого стоило сказать эти неискренние слова сочувствия...
- Я так мучилась! Пришлось решиться на страшный шаг. Как я убивала себя после содеянного! Да ты же читала мои стихи. Они полностью отражают трагедию моей души, но… правда, они прекрасны?
Мучения страдалицы были значительно скрашены самолюбованием. Настолько значительно, что она блаженно заулыбалась, шевеля губами, видимо, пробуя на вкус «восторженного дурака». Это определение действительно подходило в тот день Саше, поскольку он, припугнув разоблачением свою супругу, спокойно принял из ее рук очередную кружку пива. Лена вполне здраво и хладнокровно рассудила, что кристаллы, дающие прилив энергии, не могут оставить спокойно стучать больное Сашино сердце. К тому же она давно заметила, что даже пара кристаллов может вызывать ощутимое сердцебиение. Недолго думая, она аккуратно отсыпала в пиво щепотку кристаллов и преподнесла кружку Саше. Результат не заставил себя долго ждать.
- Саша не мучился, – сообщила горюющая вдова. – Только схватился за сердце и – все.
- Значит, когда я приехала на дачу, ты была там? – спросила Марта, припоминая звуки, исходящие сверху.
-Да. Я находилась в комнате наверху и разыскивала амфору – Саша додумался запрятать ее в камин. Как же все это печально, – опять закачала головой Лена. – Простить себе не могу. Но у меня не было другого выхода. Не было!
- Так, понятно, – старалась сохранять спокойствие Марта, – а Петр? Зачем ты его… Это ведь ты что-то сделала с мотоциклом? У тебя наверняка был еще один ключ от гаража. Я права?
Лена возмутилась непонятливости Марты:
-А что мне оставалось делать? Он позвонил мне в позапрошлую субботу и сказал, что ты разыскиваешь свою амфору, и, если я не отдам ее в воскресенье, то он все расскажет тебе. Петр догадался, что амфора до сих пор у нас. Я пыталась объяснить, что давно разбила ее, но он ничего не хотел слышать.
- Он знал, что амфору не так-то просто разбить, я сама им об этом рассказывала, – пояснила Марта. – Удивительно, что Саша этого не запомнил.
Марта была потрясена хладнокровной жестокостью этой женщины и тем, что все ее страшные подозрения оказываются правильными. Всего лишь провокации стало достаточно, чтобы вызвать шквал оглушительных признаний.
- Думаю, он просто готов был мне поверить и не стал брать во внимание такую мелочь, – рассуждала Лена. – А вот Петр не захотел слушать, накричал на меня. Когда он в воскресенье брал свой мотоцикл, я уже пристроила в колесе несколько гвоздей. Правда, не очень-то надеялась на успех, но…
-А если бы он мне успел все рассказать, и я пришла к тебе за своей амфорой, что бы ты сделала?
Исповедь закончилась, и Марта не считала себя больше скованной осторожным ожиданием откровенности.
– Тоже налила бы мне чаю с кристаллами, украденными из моего дома? Кстати, а ты написала жутковатые стишки на смерть Петра? А на мою смерть тоже что-нибудь сварганила бы?
Лена в изумлении открыла рот, из которого вырвался дикий вопль:
- Не смей! Не смей их называть стишками! Ты, холодная бездарь! Это же творение человека, измученного страданиями! Не трогай мою душу своими сухими лапами!
- Ты больная, – спокойно констатировала Марта. – Тебя нужно изолировать от общества и отсечь твою «руку судьбы», чертова идиотка. Я вызову полицию, и ты все им расскажешь, поняла?
- Ха! – Лена стала похожа на настоящую ведьму – Я не дура, чтобы им что-то рассказывать.
-Тогда все расскажу я, и пусть решают, что с тобой делать.
-А как же… Ты же обещала! – завизжала Лена. – Обещала отдать мне мои кристаллы!
Она стала больно цепляться за руки Марты, потом попыталась ухватить ее за шею. Марта легко отшвырнула ведьму в сторону и четко произнесла:
-Я ничего тебе не дам! Подыхай себе здесь одна от своего чертового творческого голода. Мне совершенно тебя не жаль. А одумаешься, если, конечно, мозги твои не совсем еще испарились, – иди в полицию и пиши чистосердечное признание.
Думаю, тебе повезет, и ты сгинешь в психушке. Желаю всего самого плохого. Прощай!
Марта громко хлопнула дверью и выскочила прочь из проклятой квартиры.
«Это средство дает силы, но убивает душу, – думала она. – Ради каких-то сомнительного качества стихов эта дьяволица убила двух человек! Как же цеплялась за свое творческое вдохновение! Неужто стихосложение дарило ей такие сладостные ощущения, что невозможно было отказаться от него, как от въевшегося в кровь наркотика? Черт знает что такое! То ли она сама по себе свихнулась, то ли действительно «подсела» на психостимулятор, каким является, очевидно, снадобье из амфоры. Так или иначе, но оно еще имеет, по утверждению Бориса, теперь и чокнутой поэтессы, выраженный обезболивающий эффект. Это, конечно, само по себе хорошо, поскольку иметь его в резерве при болезни Марты – невероятная удача. Но»... Впрочем, попасть в роковую зависимость от лекарства она попросту не успеет.