В начале января 1812 г. военный министр Франции кичился тем, что наполеоновская армия еще никогда не была столь хорошо экипирована, обучена и снабжена всем необходимым для предстоящей войны: «Мы делали приготовления на протяжении более пятнадцати месяцев». При той уверенности в своих силах, которая имелась у французов до 1812 г., не удивительно, что эти слова были услышаны русским шпионом. Русским действительно были исключительно хорошо известны намерения и приготовления французов. Уже летом 1810 г. группа молодых и хорошо подготовленных офицеров была направлена в качестве атташе в российские миссии, располагавшиеся при княжеских дворах на территории всей Германии. Их задача состояла в сборе разведданных. Внутри Германии главным источником разведывательной информации являлась российская миссия в Берлине, с января 1810 г. возглавляемая X.А. Ливеном. Большая часть подразделений наполеоновской армии, готовившихся к вторжению в Россию, либо дислоцировались в Пруссии, либо должны были быть переброшены через ее территорию. Поскольку пруссаки питали неприязнь к французам, сбор исчерпывающих сведений о самих подразделениях и их перемещениях не представлялся сложной задачей.
Однако гораздо более важным источником разведданных служили дипломатические и военные представители России в Париже. П.А. Толстой был отозван в октябре 1808 г., а вместо него послом к Наполеону был назначен А.Б. Куракин. К 1810 г., однако, Куракин был практически выведен из игры усилиями не только Наполеона, но также Александра и Румянцева. Произошло это отчасти потому, что и без того страдавший от подагры российский посол получил сильные ожоги во время пожара в австрийском посольстве, который случился в начале 1810 г. во время бала, данного по случаю женитьбы Наполеона на эрцгерцогине Марии-Луизе. Другая причина состояла в том, что Куракин был оттеснен на второй план двумя более молодыми и исключительно талантливыми российскими дипломатами в Париже.
Одним из них был граф К.В. Нессельроде, служивший в качестве заместителя главы российской миссии сначала при Толстом, а затем при Куракине. На самом деле Нессельроде через M.M. Сперанского секретным образом общался напрямую с Александром I. Вторым из упомянутых дипломатов был А.И. Чернышев, являвшийся собственно не дипломатом, а офицером Кавалергардского полка, флигель-адъютантом Александра I и бывшим императорским пажом. В момент назначения заместителем главы русской дипломатической миссии в Париже Нессельроде было 27 лет. Когда Чернышев впервые был послан Александром с личным посланием к Наполеону, ему было всего 22 года. Во многом благодаря своим безукоризненным действиям в Париже в столь решающий момент оба сделали выдающиеся карьеры. Нессельроде в конечном итоге стал министром иностранных дел, а Чернышев на протяжении нескольких десятилетий занимал пост военного министра.
Вместе эти двое молодых людей руководили шпионской сетью в Париже. Им помогало то, что они сходились во взглядах относительно намерений французов и крепко сдружились. В целом, как и следовало ожидать, источники Нессельроде находились в дипломатической среде, а Чернышева — в военной, однако нередко их пути пересекались. Нессельроде, например, раздобыл сведения о военных ресурсах герцогства Варшавского. Он потратил немалую сумму на приобретение секретных документов, заплатив за некоторые из них по 3–4 тыс. франков. Как выяснилось, сведения эти поставляли действовавший французский министр полиции Жозеф Фуше и бывший министр иностранных дел Шарль-Морис де Талейран, однако Нессельроде — весьма благоразумно — в своих донесениях не упоминает об участии в этом каких-либо иных лиц и о порядке передачи денег в обмен на документы.
Информация, которую он получал за деньги или иными способами, касалась самых различных тем. В одном донесении, например, речь шла об эксцентричности Наполеона, его привычном режиме питания и усиливавшейся забывчивости в период его пребывания во дворце Рамбуйе. Учитывая то, в какой мере сохранение империи Наполеона и судьба Европы зависели от жизни и здоровья одного человека, эти доклады представляли определенную ценность.
Нессельроде умолял Сперанского следить за тем, чтобы эти материалы попадали исключительно к нему и Александру, а упоминание о них не выходило за пределы этого круга. Подобные детали о поведении Наполеона носили столь личный характер, что любая утечка информации привела бы к тому, что ее источник был бы немедленно раскрыт. Нессельроде обратился с аналогичной просьбой соблюдать полнейшую секретность в отношении другого приобретенного им документа, в котором раскрывались детали разведывательной деятельности противника на западных рубежах Российской империи и назывались имена многих агентов. Он добавлял, что источник, из которого он получил данный документ, представляет чрезвычайную важность и при условии соблюдения мер безопасности может и в будущем поставлять подобного рода сведения. Ключевым моментом здесь было то, что российская контрразведка должна была вести наблюдение за упомянутыми лицами, но арест их должен был произведен таким образом, чтобы ни в коем случае не раскрыть источник информации.
Возможно, самым важным документом, который удалось приобрести Нессельроде, была совершенно секретная записка о будущей политике Франции, подготовленная 16 марта 1810 г. французским министром иностранных дел Шампаньи для Наполеона по просьбе самого императора. Это был тот самый переломный момент, когда план женитьбы на российской княжне окончился провалом, Наполеон отказался ратифицировать конвенцию по польскому вопросу, а Барклай де Толли составлял свой первый доклад, касавшийся обороны западной границы России. Шампаньи писал о том, что геополитические и торговые соображения делают Великобританию естественным союзником России и что следовало ожидать сближения между двумя этими странами. Франции было необходимо вернуться к своей традиционной политике, направленной на поддержку Турции, Польши и Швеции. Она должна была, например, удостовериться в том, что турки готовы выступить в качестве союзников Франции в предстоящей войне с Россией. В действительности французские агенты в Османской империи уже вели подспудную работу для достижения этой цели.
Что касается Польши, то даже более скромный сценарий, подготовленный Шампаньи, должен был укрепить власть саксонского короля, являвшегося по совместительству великим герцогом Варшавским, в результате передачи под его контроль Силезии. Другой сценарий, который Шампаньи называл «более грандиозным и решительным и, вероятно, более достойным гения Вашего Величества», предполагал полномасштабную реставрацию Польши, которая должна была состояться после победоносной войны против России. В результате граница России отодвигалась за Днепр, австрийские владения расширялись в восточном направлении за счет бывших территорий России, что компенсировалось присоединением части австрийских земель в Иллирии к территории вновь образованного польского королевства. При любых обстоятельствах Пруссия подлежала уничтожению, поскольку она являлась аванпостом влияния России в Европе. В течение нескольких недель записка оказалась на столе у Александра I. При имевшихся обстоятельствах ее содержание едва не произвело эффект разорвавшейся бомбы.
В распоряжении А.И. Чернышева также имелось определенное число постоянных платных агентов. Один из них работал в государственном совете, почти в самом сердце правительства Наполеона, другой занимал должность в военной администрации, третий служил в ключевом департаменте военного министерства. Возможно, имелись и другие агенты, особенно такие, к услугам которых прибегали время от времени. Опубликованные документы дают более детальное представление о содержании составленных ими записок, чем в случае с большинством документов, приобретенных Нессельроде. Из этих документов можно узнать обо всем, начиная с внутриполитической обстановки во Франции и положении дел в Испании и заканчивая детальными сведениями о переводе артиллерии под начало пехотных батальонов, организации транспортного и тылового снабжения войск для предстоящих кампаний и докладами о новом вооружении и снаряжении французской армии.
В некоторых документах подробно рассматриваются вопросы, связанные с предстоящей войной с Россией. Чернышев докладывал, что Наполеон стремительно наращивает силу своей кавалерии, что свидетельствовало о том, «насколько он опасается преимущества нашей кавалерии». Для действий в суровых российских условиях были построены новые повозки — большие по размеру и более прочные по сравнению с предыдущими образцами. Сам Чернышев, замаскировавшись, проник в одну из мастерских, где сооружались эти повозки, и составил их чертежи. Он докладывал, что согласно одному из источников, Наполеон намеревался нанести решающий удар своей центральной колонной, которая должна была продвигаться в направлении Вильно под командованием самого императора. Наполеон рассчитывал, что ему удастся завербовать большой контингент польских солдат на западных рубежах Российской империи. Возможно, самым ценным агентом А.И. Чернышева был офицер внутри французского военного министерства: он и раньше работал на русских, но в максимальном объеме его услугами стал пользоваться именно Чернышев. Каждый месяц министерство печатало секретную брошюру, в которой приводились сведения о численности, перемещениях и дислокации каждого полка французской армии. Всегда копия издания доставлялась Чернышеву и копировалась им в течение ночи. У русских имелась возможность детально следить за движением армии Наполеона в восточном направлении. По замечанию самого Чернышева, принимая во внимание масштаб и стоимость этой операции, с трудом верилось в то, что она могла иметь какой-либо иной исход кроме войны.
Как А.И. Чернышев, так и К.В. Нессельроде занимались отнюдь не только покупкой секретных документов. Они вращались в парижском обществе, получая таким образом большое количество информации. Часть этой информации, но отнюдь не вся, поступала от французов, негативно относившихся к режиму Наполеона. В частности, Чернышев был вхож в семью французского императора и его ближний круг. Король Фридрих-Вильгельм писал Александру, что прусские дипломаты докладывали, что «отношения Чернышева со многими лицами дают ему средства и возможности, которых нет ни у кого другого». Поскольку К.В. Нессельроде и А.И. Чернышев прекрасно разбирались в разведывательной и политической сферах, они могли обрабатывать огромные массивы получаемой информации и резюмировать ее в форме близких к истине выводов, которые они отсылали в Петербург. Например, оба они прилагали все усилия к тому, чтобы вывести Александра из заблуждения относительно того, что Наполеон не будет или окажется не в состоянии напасть на Россию, пока продолжалась война в Испании. Они обращали внимание не только на громадные ресурсы, имевшиеся в его распоряжении, но также и на последствия внутриполитических событий во Франции, подталкивавших Наполеона к войне с Россией. Нессельроде и Чернышев докладывали, что чем дольше будет тянуться война и чем больше Наполеон будет увязать во внутренних регионах России, тем отчаяннее окажется его положение.
Последний доклад, отправленный А.И. Чернышевым М.Б. Барклаю де Толли из Парижа, позволяет составить общее впечатление о его взглядах и методах, а также почувствовать самоуверенность аристократа, с которой молодой полковник писал министру, бывшему гораздо старше его по возрасту и званию. Он писал: «Я часто имею беседы с офицерами, обладающими большими заслугами и обширными познаниями, которые не питают привязанности к главе французского правительства. Я спрашивал их о том, какая стратегия была бы наилучшей в грядущей войне, принимая во внимание театр военных действий, силу и характер нашего противника». Эти французы в один голос твердили Чернышеву, что Наполеон будет стремиться к большим сражениям и быстрым победам, поэтому русским следовало не давать ему желаемого, а вместо этого изводить его действиями легких частей российской армии. Французские офицеры говорили ему: «…в этой войне мы должны следовать системе, лучшие образцы которой явили Фабиус и, конечно, лорд Веллингтон. Правда, перед нами будет стоять более сложная задача, поскольку театр военных действий большей частью представляет собой открытую местность». Отчасти по этой причине важно было иметь крупный резерв в глубоком тылу, чтобы не проиграть войну в результате одного единственного сражения. Но если русская армия сможет «продолжать войну на протяжении трех кампаний, тогда победа точно будет на нашей стороне, даже если мы не выиграем крупных сражений, и Европа будет освобождена от своего притеснителя». Чернышев добавлял, что во многом это является его собственным мнением. Для ведения длительной войны Россия должна была мобилизовать все свои ресурсы, включая религиозные и патриотические чувства. «Все стремления и надежды Наполеона направлены к тому, чтобы сосредоточить достаточные силы для нанесения серии сокрушительных ударов и тем самым решить исход войны в течение одной кампании. Он чувствует, что не может покидать Париж более чем на год и что потерпит поражение, если война продлится два или три года».