Жил певчий дрозд. Это название фильма. Своего рода анонс жизненной истории беззаботного грузинского музыканта.
Режиссёр фильма - некто Иоселиани. Сегодня ему 87, и он живёт и работает во Франции, а во времена создания фильма (1970) он жил в ныне не существующем СССР. Интересно читать про эти годы - советские люди ещё мыслят героями (полет Гагарина не забыт, а Яшин не сыграл свой последний матч), но уже начинают открыто говорить о том, что человек может быть слаб.
Гия - наш главный герой - очевидно талантлив. И в этом его сила. А талант, как известно, многогранен: он играет в оркестре, великолепно поёт, может сшить костюм, да и много чего ещё. Но, вот беда, ничего не доводит до конца. Никак не может найти то важное, что может стать делом всей его жизни. Или ту единственную, с которой рука об руку радоваться успехам детей и встречать друзей за столом.
Гия - жданый гость во многих домах, всегда переживает как бы кого не обидеть, а не выходит - не получается быть одновременно в нескольких местах, как ни старайся. Лишь в самом начале фильма, когда Гия сидит под деревом и слушает пение птиц с травинкой в руке, он, казалось бы, наслаждается звуками природы.
Однажды Гия взялся было за карандаш чтобы написать свою собственную мелодию, но снова отвлекли заботы. Складывается впечатление, что в симфонии своей жизни он появляется эпизодически: не успевает подумать о себе, из мелких мирских забот не собирается мозаика. Он торопится все успеть, и это почти всегда получается в последнюю минуту, но в конце концов Гия почти опаздывает к своей партии в концерте. И задуматься бы в этот момент, но нет, нужно бежать дальше. Время не ждёт.
Интересная штука - жизнь. Когда ты "внутри" сюжета какие-то дела кажутся важными, а зрителем со стороны ты видишь все иначе. Иоселиани нам об этом говорит с помощью своих героев: часовщик смотрит на ускользающее время сквозь совсем небольшой окуляр, лаборантка изучает невидимые обычному глазу микробы через микроскоп, а Гия с расстояния наблюдает за жизнью своей семьи с помощью телескопа.
Гия, скорее всего чувствовал, что с ним что-то произойдёт - он даже поделился этой мыслью со своим другом врачом: что-то, говорит, со мной происходит. Но так был занят заботами и суетой, что не обращал внимания на знаки: его ведь чуть не сбил автомобиль, а потом мог упасть в яму под сцену, и в лаборатории его отругали за неосторожность с пробиркой. Остановись он на миг, задумайся, и может быть он ещё не раз помузицировал с тётей и даже нашел свою половинку...
Что осталось после ухода Гии? Пятно на асфальте, да и то ненадолго. Гвоздь для кепки часовщика, забитый в стену как-то в разговоре с друзьями. Материнская печаль (этого не видно в фильме, но мы помним заботливую и понимающую мать Гии). Память в душах его друзей и приятелей. А все остальное как и прежде - те же автобусные маршруты, снующие на остановке толпы, спешащие зачем-то автомобили... Обычная пустая суета.
Фильм "Жил певчий дрозд" как-будто просит нас остановиться и подумать о том, что на самом деле важно. О том, что распыляясь на многое, мы не находим должного применения своим талантам, не оставляем след в истории. Я здесь не говорю об истории страны и мировой цивилизации, а хотя бы в летописи своей семьи.
Мне хочется сравнить Иоселиани с Иеронимом: мы можем часами рассматривать Босха, и каждый наделит своим смыслом сов, рыб и жуков с его полотен. Так и с фильмами Отара Давидовича - независимо от времени и места любой найдёт актуальный своему окружению сюжет.