Цифры мелькают на биржевых экранах. Сводки пульсируют неоновым светом, измеряющим чью-то жизнь, чью-то смерть. Казалось бы, десять символов, но какая сила над людскими судьбами!
Цифры, цифры, цифры. Деньги, деньги, деньги. Продали, купили. Купили, продали. Убыток, убыток, прибыль… Сначала решением специальной комиссии Совбеза информация о запасах нефти и газа была объявлена закрытой, а показатели разведанных и действующих месторождений секретными. Не помогло: журналистам удалось раздобыть шокирующие данные: запасы извлекаемой нефти действительно на исходе.
Экономику заштормило. В сущности, грохотала самая настоящая экономическая буря. Но наши вели себя бодро. Особенно поначалу. Премьер так и сказал: «Финансовый кризис нас не касается», чем нешуточно возбудил население – оно тут же отправилось закупать соль, спички и сахар.
Нет, формально нефти хватало. Но потоки пришлось ограничить двумя направлениями: внутренний рынок и экспортные поставки в рамках двадцатилетнего китайского контракта. Поднебесная уверенно лидировала в мировой экономике, собственно, поэтому кинуть её не решились. Зато остальных швырнули лихим дзюдоистским броском через бедро: кому-то взвинтили цены, кому-то закрутили вентиль.
Стоимость бензина и дизтоплива подпрыгнула на пятьдесят процентов. Соответствующим ростом отреагировали останки агросектора – подорожало всё, включая картошку.
- А где же арктические месторождения? – спрашивали обыватели.
- Где, где… - отвечали остряки. – Именно там…
С газом, впрочем, пока был порядок - это несколько обнадёживало. Но режим «паника» уже не выключить, из страны моментально исчезли все олигархи – разлетелись, подобно птицам, по заграницам. Что касается обычных людей… Большинство оказались морально готовы: наш народ всегда живет в преддверии кризиса. Вечно что-нибудь нависает, то массовые расстрелы, то дефолт.
Зато в телевизоре полное благодушие: всё хорошо, кризис преодолен, товарный дефицит не грозит, закрома трещат и прочее бла-бла-бла. И это в стране, где под достатком подразумевается погашенный кредит.
Пошла вторая волна «эмиграции мозгов» - всё как во времена Горбачева. Я смотрел сводки новостей и воспринимал их как боевые – кто и что потерял за день. Бюджет страны рухнул, хватились средств стабилизационного фонда – пусто. Виноватых, как водится, не нашли.
Кое-кто кое-где начал бунтовать. И если бы не откормленные полицейские, дело реально могло окончиться кровью. Но полицейские, пусть даже и откормленные, все равно не могли поправить экономику, которой требовалась экстренная помощь.
Учредили ряд чрезвычайных агентств. И те принялись изобретать немыслимые правила и способы переливания из пустого в порожнее – всё как всегда. Причем сочинением правил занимались те же самые морды, что сидели в креслах до кризиса - каким-то способом они перекочевали в статус «антикризисников».
Президент тактично ничего не заметил.
- Нужно бороться с коррупцией, - диктовал он.
- Нужно… - старательно выводили морды. – С коррупцией… Бороться…
Конечно, они не спасли систему. Финансовые индексы вошли в затяжное пике, рубль превращался в мелочь наподобие старых итальянских лир или японских иен. Наверное, в этот момент кто-то застрелился - в буквальном смысле. И лишь раскосо улыбались китайцы – уж кто-кто, а они знали толк в самодостаточности.
Цифры мелькают на биржевых экранах. Цифры, цифры, цифры. Деньги, деньги, деньги. Продали, купили. Купили, продали. Убыток, убыток, прибыль.
Полоса черная, полоса белая. И когда кто-то платит, другой ухмыляется и считает прибыль.
Все как всегда.
***
В сущности, ничего удивительного, что система посыпалась при ударе экономического шторма. Чем жестче конструкция, тем меньше у неё запас прочности - гласит закон сопромата. Отсутствие пластичности бизнес-конструкций, выстроенных отечественными «строителями капитализма», стала главной причиной «черной полосы». Логика распильного капитализма отличается от логики просто капитализма. При классическом капитализме высшая цель – прибыль любой ценой. При распильном «участники рынка» стремятся к наращиванию затрат, а вовсе не к прибыли. Секрет прост: чем выше затраты, тем больше откаты, следовательно, тем больше стырят лица, допущенные к кормушке, и поделятся с теми, кто сыплет корм. А окупаемость проекта их волнует не больше, чем вопрос о том, есть ли жизнь на Марсе.
Природу не обманешь: если из бассейна вытекает воды больше, чем втекает, то скоро бассейн лишится воды. Если «лучшие люди страны» разворовывают больше, чем создается за это же время, то страна неминуемо станет нищей. И пусть вас не обманывает «неуклонный рост потребления». Специфика текущего момента в том, что разворовываются не результаты труда населения, а природные богатства страны - то, что принадлежит будущим поколениям. Знали бы меру – можно было бы воровать еще лет пятьдесят. Но какой же вор будет экономить, оставляя ресурсы для разворовывания следующему поколению воров? Поэтому темпы воровства наращиваются, а ресурсы для паразитирования сокращаются. Итог предсказуем…
Поскольку на сыщика больше рассчитывать было нельзя, я решил выкручиваться самостоятельно. У знакомого взял в аренду фургончик – старенький, нещадно воняющий внутри химией, но вполне себе на ходу. Пригнал во двор Вадика, запарковал мордой в кусты, а задней дверцей в направлении дома. Внутри кузова поставил камеру на штативе – с отличной оптикой и безразмерным жестким диском. Навёл камеру на подъезд и включил запись.
А сам отправился домой пить кофе и наблюдать за индексами экономики. От финансовой медитации отвлёк звонок Степана Васильевича.
- Как дела? – спросил он.
- Конкретнее, - попросил я. – Если можно.
- Вениамин умер.
- Как? – вскрикнул я.
- Отравление… Подробный анализ ещё впереди, но шепнули, что парень употребил алкоголь с клофелином – смертельное сочетание. Этот препарат может резко снижать давление, а когда доза значительно больше, чем надо, наступает смерть.
- Я так понимаю, Веня не сам себе клофелина набодяжил?
- Обычно так делают проститутки.
- Угу, - буркнул я и вспомнил журналиста Мамонова. - Знаете, мне нужна информация по одному человечку…
Для меня было совершенно очевидным, что Веня отдал концы не просто так: его отравили. Очевидно, решили не предупреждать, как меня, а наглухо зачистить концы.
«А мне, пожалуй, еще повезло, - подумал я. – Пролетел между зубов страшного змея, так сказать…»
Похоже, Амон-Ра всё-таки хранил меня.
***
С Банкиром я был знаком со второй половины девяностых. Мелкий, темные волосы и обширные залысины на тонком вытянутом лице – очень похож на крысу. Он беспрестанно потирал руки, будто намыливал, и в этот момент чрезвычайно походил на покойного Бориса Березовского.
Банкир сторонился политики, имел то ли два, то ли три гражданства и во главу угла ставил лишь деньги. Его бизнес никогда не выходил за рамки общепринятых трендов: в начале девяностых что-то мутил с кредитами госсектору, активно играл на ГКО (вовремя соскочил), потом был крупный валютный интерес, в нулевых кредитовал малый и средний бизнес, не связываясь с мутным потребительским кредитованием. Думаю, подобные ростовщики с вытянутыми мордочками существовали во все времена и выживут даже в эпицентре ядерного взрыва.
Я вечно забывал его имя-отчество, поскольку тот просил называть его просто Банкиром – именно так, с большой буквы. И разумеется, он был тем самым человеком, который всё-всё знал про оффшоры и всякие тайные денежные перемещения.
Секретарь доложила о моём приходе. Я отметил, что, встречая меня, он уважаительно поднялся навстречу. Хороший знак!
- Как дела, брат? – спросил он.
- Всё хорошо! – соврал я. – А у тебя?
- А! – махнул он рукой. – Какие сейчас дела… Теперь у меня не бизнес, так, всё больше гвозди в гробы вколачиваем… Всё летит в бездну, брат.
- Неужели всё так плохо?
- Добавленная стоимость реального сектора экономики не в состоянии поддерживать существующее потребление - дифляционный коллапс…
- Банкир, ты про ООО «Амиго» что-нибудь слышал?
Его взгляд прыгнул в угол комнаты, одновременно бровями он сделал сложное движение, которое я за ним раньше не замечал.
- Присядем, - пригласил он.
Мы провалились в глубокие кресла вокруг стеклянного столика. По незаметному для меня сигналу столик оброс грудой конфет, печенья, чайными приборами.
- Итак, - сказал я. – ООО «Амиго».
- Слышал, да, - тоскливо согласился Банкир. – Там совсем молодой парнишка с кучей валюты, счет у меня открывал. А что?
- Кучу валюты он двинул с моего завода.
- Ты заявление в полицию уже писал?
- Банкир, ты в своем уме?
- Извини, извини… - быстро проговорил он. – Просто не хотелось бы ненужной возни, понимаешь?
- Парнишка тот умер.
- Как? – вскрикнул он. – Ты хочешь сказать…
- Кто-то налил ему в коньяк клофелина. Наливал не я, если что.
- Да что ты, что ты! - перекрестился Банкир. – И в мыслях такого не было!
В его глазах заметался страх – похоже, уже прокручивал вариант, как воспользоваться одним из своих паспортов.
- Банкир, о нашем разговоре никто не узнает, - я старался успокоить его. – Ответь только на несколько вопросов.
- Точно никто не узнает?
- Могила!
- Именно что могила… - вконец расстроился он.
- Банкир, ты сам подсвети картинку, а то начну копать, могу таких дров наломать…
Он задумался, взвешивая, что для него опаснее. Наконец решился.
- Ладно, расскажу что знаю… - и тут же предупредил: – Но знаю я немного!
- Давай-давай, рассказывай…
- Насколько я в курсе, обсуждалась идея перегнать деньги за границу. Сегодня российским юридическим лицам не запрещено иметь счета в иностранных банках. Так что проблемы перегнать нет. Ну, максимум попросят показать контракт. А дальше всё просто: «Амиго» создаёт «дочку» за бугром, туда перечисляется предоплата за изготовление высокотехнологичной продукции (естественно, не двойного применения). Срок контракта от трех до пяти лет. Ну, а за это время контору успевают обанкротить или слить.
- Складно придумано! – восхитился я.
- Складно-то складно… Но парнишка этот помер, а ведь он единственный распорядитель денежных средств.
- Банкир, ты хочешь сказать, что деньги у тебя в банке?
- У меня, - кивнул он. – Но отдать не могу. Возможно, они действительно твои, но юридически принадлежат ООО «Амиго», извини. Можешь, конечно, сходить в суд, и тогда…
- Отпадает, - оборвал я. – Сам прекрасно знаешь, денег к тому моменту уже не будет… Кто сейчас может распоряжаться валютой?
- Какой-нибудь наследник погибшего учредителя, - пожал плечами Банкир. – Как понимаешь, спешить с поиском такового мне не резон… А ты в курсе, кто траванул парнишку? Есть зацепка?
- Не то чтобы в курсе, но догадываюсь… Хочу вот слетать кое-куда, поговорить с «зацепкой». Банкир, ты не говори никому, что я к тебе приходил, ладно?
- Cамо собой!
Уже на выходе он задержал меня.
- Слушай, давно хотел спросить… В конце девяностых, когда ты с акциями играл, как у тебя получалось быть в плюсе? У всех рано или поздно прогар случался, а у тебя - нет. Как так?
- А мне один древний бог помогал, - вполне серьёзно сказал я.
- Какой бог?
- Ты не знаешь… Его зовут Амон-Ра.
- Амон-Ра? – ошалел Банкир. – Ты не шутишь?
- Ты же видел: я всегда в плюсе.
- Тогда чего завязал?
- Амон-Ра приказал, - ответил, сдерживая улыбку.
- А! – протянул он руку. – Тогда всё понятно.
Я дотерпел до лифта, потом расхохотался. Но когда доехал до первого этажа, подумал, что в шутке есть доля правды: а ведь действительно меня будто вел кто-то по жизни, помогал…
У вас никогда не было такого ощущения?
(с) моё
