Татьяна с детьми смотрела дома телевизор. Шёл КВН. Они обожали эту передачу, но ещё больше они любили смотреть её именно вот так, втроём - мама, сын и дочь. В комнате то и дело стоял хохот, ощущалась особая атмосфера взаимопонимания, теплоты, уюта, удивительного духовного единения, такого маленького семейного счастья. Через 10 минут это закончится и не повторится уже никогда.
Именно через десять минут домой вернулся глава семейства. Отец ворвался в зал как ураган, злобно рыкнув на троицу:
- Вечно вы смеётесь! Всякую дребедень смотрите! Всё, хватит!
Он ничего не сделал, не разбил посуду, даже не кричал. Мужчина просто переключил программу на новости. Налил суп, уселся перед телевизором, за минуту разрушив семейную идиллию, царившую в доме. Сразу повеяло холодом, отчуждением и безразличием.
Когда новости закончились на этом канале, он переключил на новостную программу другого канала. Самые родные его люди, жена и дети, молча, ушли в свои комнаты.
Так постепенно маленькая трещинка в их семье, которая пока была крохотной по самым разным причинам, стала увеличиваться, превращаясь в огромную пропасть. На одной его стороне стоял мужчина, на другой – женщина и дети.
Через пару дней Татьяна купила телевизор в свою комнату, а сын купил - в свою. Ссоры родителей участились, трещинка росла, пропасть расширялась. Она стала такой огромной, что мостик уже невозможно перекинуть. Хотя, может и были варианты моста, но никто не знал какие.
- Ты, оказывается, дура, не умеешь зарабатывать деньги! – начинал бурчать супруг, усмехаясь.
- Не все умные люди умеют зарабатывать большие деньги. Сейчас приходиться идти в торговлю. Перестройка с чёртовым капитализмом заставила нас забыть о своих профессиях, стать торгашами. Ты забыл главное. У тебя самый ходовой товар – спиртное и сигареты. У меня – товар не первой необходимости. Хватит про деньги! Ты кроме денег ни о чём уже не можешь думать! Мы стали чужими совсем, перестали разговаривать за ужином, как раньше. С детьми ты не общаешься совсем.
Через полгода семья распалась. И вот они в разводе уже 20 лет, не встречались, не общались. Редко вспоминали друг о друге. Каждый жил своей жизнью. Но однажды она нашла письмо среди документов. Очень старое, от февраля 1988 года. С огромным удовольствием и ещё большей грустью прочла, не стала выбрасывать.
Тогда в 1988 она училась заочно в далёкой Москве, уезжала на сессию 2 раза в год на целый месяц. За детьми присматривала её мама. Муж скучал и писал письма. В те времена эпистолярный жанр ещё не умер. Один потёртый от времени листок она хранила, оставила на память себе, детям, внукам. Память о том, что любовь когда-то всё же жила, а ещё в письме ощущался ушедший навсегда дух той, советской жизни. Вот это письмо.
« Здравствуй, лапа родная! Вот и неделя прошла, как попало. В воскресенье был у тёщи, общался с детьми. Остальные дни у брата – шахматы! Опять ходил к Васе смотреть двигатель. Ерунда эта затея. Наша
дочка отвыкает от соски тяжело. С отчаянья говорит: «Давай нарисуем, сосу». И сама рисует по 3-5 штук сразу. Сын рисует всё остальное. Телевизор у тёщи ещё не починили. Работаю чаще по ночам, нравятся ночные смены. Днём сплю. Засел за контрольные работы, тоже надо готовиться к сессии. Может с аванса тебе послать рублей 60-70, чтобы купила свитер тёплый на зиму. Плёнки проявить не могу, нет проявителя в магазине. Приготовил сегодня первый раз после твоей еды. Экономить что-то не получается, особенно сигареты бьют по карману. А, в общем, ничего, стараюсь. « Но пусты мои трюмы в пыли, лишь надежд и тех на копейку». Слушаю Визбора. Да, приехал Олежка, помнишь рыжего мальчишку. Возмужал, работает где-то под Витебском. Передаёт тебе привет. Я делаю вид, что прекрасно живу, но «сердцу покинутому моему шлю письма в далёкие дали». Писем жду твоих, не забывай. Как устроилась? Звони. Я вас люблю, хоть это звучит не современно. «Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях встретишься со мною». Вечерами ощущение, ты приходишь с работы, и мы болтаем на кухне. До свидания. Твой муж».
Когда Татьяна читала это письмо, всегда думала об одном и том же: «Куда уходит любовь?» Ответа она не находила, но считала, что в этом виноваты, скорее всего, оба, а не только муж или жена.