1. Пиво — эта моча из зерновых по верному определению одного ценителя вина, тоже, впрочем, входящего в далее описываемую мной категорию.
Еда и пиво, да и питьё вообще, суть пространственные недостатки людей, их материальная нужда, твёрдые и жидкие свидетельства их ущербности. Радостно и подолгу говорить об еде и напитках — долгая радость несомненной, вот сейчас переживаемой и осознаваемой ущербности.
2. Дети, напротив, суть пространственные избытки пространственно же представленных людей, остающихся ущербными, но пытающихся восполнить свою ущербность во внешних телесных образованиях, детях.
Если дети — не лучше взрослых, если всё лучшее из взрослых надежд в детях не воплощено, если на детях природа отдыхает и даже махнула на них рукой, а общество верно квалифицирует их как кретинов и дебилов, пусть кому-то и родных, для кого-то и любимых кретинов и дебилов, то несомненный биологический успех размножения витальных особей сопряжён здесь с не менее несомненным крахом личности. Личности взрослых дети здесь растаптывают весомым фактом своего простого существования, они превращают личности взрослых в навоз для удобрения своего растительного бытия. Именно растительного бытия, ибо в животном бытии к родительскому навозу они относятся уже с презрением и омерзением, в животном бытии престижно и нормально общение со сверстниками. Приглядитесь к отношению детей тринадцати–шестнадцати лет, — то есть сексуально созревших, биологически готовых и существенно регулируемых в их поведении их половыми гормонами, — к их собственным родителям. Мно-о-о-гое что заметите.
3. Тогда всё сполна биологично и предельно, чисто бесчеловечно. А это и есть материализм. Это и есть ситуация, когда Ильич озирается и радостно приговаривает: «В мире нет ничего, кроме движущейся материи...»
Что за мир! Даже похвастаться нечем... Ничего, ну ничего нет в мире!
2016.08.09.