Сегодня предлагаю окунуться в биографию первой красавицы двора Николая второго, иконы моды того времени, очаровавшей не только императора Российской империи, но и саму Коко Шанель. Речь идет о грузинской аристократке Мэри Шервашидзе, красота которой вошла в легенды.
История Мэри Шервашидзе
При дворе Николая II
Мэри родилась в 1888 году в Батуми, в семье грузинского генерал-майора князя Прокофия Шервашидзе и княжны Нины Мхеидзе. Еще будучи совсем юной девушкой благодаря своей красоте Мэри получила популярность в аристократических кругах Грузии.
Когда девушке было 18 лет ее отец стал членом Государственной думы Российской империи. Так что большая семья переехала в Петербург.
Где же еще, как не в ярком свете столичных сливок могла оказаться красавица-дочь генерала Шервашидзе? Мэри гордо заняла свое место в числе придворных дам императрицы Александры Федоровны. Красотка моментально попала в эпицентр приятных слухов. Поговаривают, что даже Николай II не смог устоять перед чарами грузинской аристократки. Нет, Мэри не была любовницей императора.
Из уст в уста передавали историю, которая произошла с фрейлиной, когда она опоздала на панихиду по одному из членов царской семьи. К слову, Мэри всегда опаздывала — водился за ней такой недостаток. В зал, где проводили панихиду Шервашидзе вошла после Николая Второго, что согласно дворцовому этикету было недопустимо. Мэри справедливо ожидала гнева государя и наказание. Но Николай Второй, увидев ее, произнос только: «Грешно, княжна, быть такой красивой».
Правнучка императора Николая Первого княжна Александра Николаевна также была очарована красотой Мэри Шервашидзе. Однажды увидев Мери во дворце в Петербурге, Александра Николаевна восторженно сказала: «Я бы с закрытыми глазами вышла замуж за грузина, который хотя бы немного был похож на вас».
Мэри и ее младшая сестра Тамара были настоящим украшением императорских балов и ужинов.
Именно в Петербурге на одной из светских встреч Мэри познакомилась со своим будущим супругом. Флигель-адъютант Николая II, праправнук грузинского царя Ираклия Второго, князь Георгий Эристави был единственной любовью грузинской красавицы, сохранившей ему верность до конца своих дней.
Чувства Георгия и Мери были взаимными. Но сразу же пожениться они не могли. Так как по правилам того времени придворные дамы не имели права выходить замуж пока находятся на службе. Да-да, фрейлины также считались “государственными служащими”.
Чтобы выйти замуж, Мэри следовало подать прошение на высочайшее имя об окончании службы. После чего она могла бы стать женой Эристави и вести жизнь уважаемой дамы светского общества — воспитывать детей, давать балы, заниматься благотворительностью… В общем, жить той жизнью, к которой ее готовили с детства. Но о размеренной жизни Мери могла только мечтать…
Революция 1917 года
Революция 1917 года навсегда изменила судьбы аристократов того времени. И Мэри Шервашидзе — не исключение.
После переворота 1917 года Мэри с семьей покинули мятежную столицу и вернулись в Тифлис. Грузия, которая до 1921-го года сохраняла независимость, стала едва ли не единственным убежищем для российской интеллигенции и богемы того времени. Недаром грузинскую столицу сравнивали с Парижем.
Именно в этот непростой период Мэри обрела личное счастье, выйдя замуж за Георгия Эристави.
Еще несколько лет Грузия оставалась свободной от ожесточенных революционеров. Со всей империи сюда стекались писатели, мыслители и художники. Сюда же из занятого большевиками Крыма приехал художник Савелий Сорин. Пораженный красотой Шервашидзе, Сорин создает одну из самых известных своих картин — портрет княжны Мери.
По легенде, много лет спустя полотно украшало спальню принцессы Монако Грейс Келли. Проснувшись, она сначала смотрела на картину и лишь потом в зеркало, определяя, таким образом, хорошо ли выглядит сегодня.
Уже переехав во Францию, Сорин укоризненно говорил своим будущим моделям: «Воображаете себя Мери Шервашидзе-Эристовой? Так знайте, что второй такой женщины не существует!»
Утопическая любовь Галактиона Табидзе
В сети тонкой красоты княжны также попал грузинский поэт Галактион Табидзе. Это могла бы быть прекрасная в своей печали любовная история. И все же в ней много нестыковок.
Биографы Галактиона пишут, что молодой и очень бедный поэт однажды встретил красавицу княжну Мери в парке, она прошла мимо, даже не заметив его, а он с этого момента был обречен безответно любить её до конца жизни.
Однако позже сама Мэри утверждала, что с Галактионом Табидзе знакома не была, и стихов его не читала. Последнее, к сожалению, скорее всего, правда. В это сложно поверить, но Шервашидзе, которая так горячо обожала родную Грузию и тосковала по ней в последующей эмиграции, ни писать, ни читать по-грузински не умела.
И все же принято считать, что именно грузинской красавице Галактин посвятил свой печальный стих “Мери”, в каждом слове которого читается неразделенная любовь бедного поэта к аристократке.
Та ночь все изменила, Мери!
Венчалась ты, и глаз твоих томленье
Нежнее было, чем неба проседь,
И грустным, как дождливая осень.
Бесценная Мери, я слышал за дверью
Той далекой церкви клятву твою,
Венчанье то было? Нет, я не верю —
Поминки справлялись по той, что люблю!
Сама Мэри в одном из писем писала следующее: «Галактиона Табидзе я лично не знала, венчалась я в Кутаиси 20 сентября 1918 года к вечеру, но было еще светло и погода была хорошая. Вот все сведения, которые я могу Вам дать».
Друг Галактиона рассказывал, что в Кутаиси они часто видели Мери. В один из дней Табидзе даже принес знаменитому художнику Ладо Гудиашвили фото Мэри, с которого попросил написать ее портрет. Гудиашвили заказ исполнил. Правда, его манера Галактиону не понравилась.
Но от этого история неразделенной любви Табидзе становится еще печальней. Ведь получается, что Мэри и правда знать не знала поэта, даже не догадываясь о его существовании. Красавица переживала свадебный мандраж, пока неизвестный поэт тайно посвящал ей стихи и писал ее портреты.
Эмиграция в Париж и бедность
Так из фрейлины имперского двора Мэри перевоплотилась в главную музу грузинской богемы. Но и эта идиллия продлилась недолго.
В 1921 году Грузия более не могла удерживать независимость и поддалась натиску большевиков. Мэри Шервашидзе и Георгий Эристави, которые не поддерживали советскую власть, были вынуждены срочно покинуть Тифлис.
Поначалу супруги переехали в Константинополь, где только проедали сбережения. Вскоре и здесь политическая обстановка стала неспокойной. Поэтому Мери и Георгий бежали в Париж — пристанище беглых аристократов Российской империи.
Княжна, муза художников и поэтов, звезда светских салонов столкнулась с бедностью. Семья Эристовых остро нуждалась в деньгах. Им каждый день приходилось продавать вывезенные с собой ценные вещи. Стоит учесть, что в течение некоторого времени мать и сёстры Мэри жили вместе с молодыми супругами на их обеспечении.
Когда была продана золотая табакерка, полученная князем Эристави в подарок от императора, ситуация стала почти безнадежной.
Мэри пришлось устроится на работу, что казалось немыслимым для дамы ее происхождения. Помог, как всегда, случай и счастливая встреча.
Летом 1923 года Мэри обдумывала печальное положение своей семьи, сидя в небольшом кафе на Елисейских полях. В заведение вошел мужчина, он моментально обратил на себя внимание и оживленный интерес посетителей. Это был князь Дмитрий Павлович, кузен последнего российского императора. Он сразу же узнал Мери, с которой познакомился еще в Петербурге. Узнав о плачевном финансовом положении молодой семьи, Дмитрий Павлович предложил Мери выгодное знакомство со своей подругой. А подругой великого князя оказалась никто иная, как Габриэль Шанель, которую модный Париж знал просто как Коко.
Мэри Шервашидзе — манекен Коко Шанель
Шанель предложила княгине Шервашидзе работу — стать ее манекеном, именно так в те дни называлась профессия манекенщицы. Четкий профиль Мэри, выразительные глаза и благородная осанка очень быстро возвели её в ранг лучших моделей модного дома Chanel.
Именно Мэри впервые вышла на подиум в строгом и одновременно роскошном жемчужном ожерелье Chanel. По сей день нитка жемчуга на шее дамы является символом аристократичности и хорошего вкуса.
Несмотря на успех в качестве манекенщицы, Мэри воспринимала работу на этом поприще как унижение. В те времена работа манекенами не была столь престижной, как сегодня. Да и Коко Шанель, как известно, не отличалась особой тактичностью по отношению к своим манекенам, пускай даже с аристократическим прошлым. А потому княгине, блиставшей еще совсем недавно на балах в императорском дворце, пришлось переступить через себя ради работы.
Самой Шанель льстило сотрудничество с обладателями дворянских титулов. Да и аристократическая внешность княгини Шервашидзе была очень кстати. Недаром Шанель говорила: «Если в девушке есть хоть капля вульгарности — всё, платье пропало».
Красавица княжна-манекенщица стала очень быстро завоевывать внимание парижской публики. Двери светской жизни Парижа распахнулись перед Шервашидзе. Её приглашали на званые вечера и литературные собрания, она блистала на открытии Русского корпус-лицея имени Николая II в Версале и на освящении Русской гимназии. Известнейшие фотографы начала 20 века считали за честь поработать с ней. Ее снимки работы Сесила Битона и Георгия Гойнинген-Гюне появлялись в модных парижских журналах. Один из самых известных фотопортретов грузинской княгини выполнил легендарный Ман Рэй. На показы с её участием публика шла толпами. О красоте и утонченных манерах княжны судачил весь Париж.
Но гордая грузинка не могла отделаться от мысли, что роль манекена унижает ее. Несмотря на головокружительные возможности, который открывались перед ней, при первом же удобном случае княжна покинула модный, а вместе с ним и светский мир Парижа. И даже спустя время, она не любила вспоминать о своем модельном опыте.
Старость в одиночестве
Жизнь Мери после ухода из Дома Chanel сложилась довольно печально. Кажется, словно весь мир отвернулся от нее, наказав княжну за гордость.
Муж Мери Георгий Эристов умер в 1947 году. Детей у супругов не было. 59-летняя Мэри тяжело переживала уход любимого и до конца дней сохраняла верность своему Гигуше.
После ухода супруга Шервашидзе стала жить в одиночестве. Так, словно до этого и не было в ее жизни ни балов у императора, ни богемного прошлого музы, ни модельного опыта. Мэри практически не общалась с другими грузинскими эмигрантами в Париже, лишь изредка посещала местную грузинскую церковью.
А в 1960-х Шервашидзе и вовсе добровольно запирает себя в доме престарелых. Здесь у Мэри было три комнаты с пышной меблировкой. Единственное развлечение Мери в тот период — игра в покер с друзьями. Княгиня жила на пенсию, которую получала как вынужденный переселенец. А вот французское гражданство она принципиально получать не захотела.
Мери Шервашидзе умерла в 1986 году в возрасте 97 лет. До последнего дня она сохранила ясность ума и оставалась иконой стиля. Любое её появление на публике вызывало восторг. Когда Мери спрашивали, как ей удается так хорошо выглядеть, княгиня с горечью шутила: «После 1921 года я ни разу не улыбнулась».
В 1975 году Мэри пишет в Тбилиси своей давней подруге княгине Дадиани: “Когда я получаю твои трогательные сердечные письма, мне хочется быть со всеми вами. Чувствую душевную теплоту, чего здесь не имею”.
Так, все 65 лет проведенные в эмиграции Мэри мечтала вернуться в родную Грузию. Однако Советский Союз был закрыт для посещений эмигрантов. На ее прикроватном столике всегда лежала книга грузинского поэта Руставели «Витязь в тигровой шкуре», из которой она многое знала наизусть.
Мэри пришла в этот мир, также как и ушла из него: полная чувства собственного достоинства, с гордо поднятой головой.
Похоронили Мери Шервашидзе рядом с мужем — на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем.
Надеюсь, вам понравилась история нашей сегодняшней героини. Оставляйте свои комментарии. И отличного всем дня!