Бабушка в детстве носила длинные волосы и закалывала их шпильками в пучок, а потом вдруг обрезала, и так уже до конца жизни, просто зачесывала назад красивым коричневым гребешком.
Она часто меня воспитывала, говорила - что правильно, что неправильно, я как-то заплакала и говорю ей - Ты не бабушка, а злой волк! А она мне говорит - вот я умру, вспомнишь бабушку... это и запомнилось, конечно.
Про детство, а она была уральская казачка, с хутора под Уральском, дочкой Степана Чечина, внука казачьего атамана («у атамана Чечина собирались с вечера...» - кто-то из известных поэтов написал эти строчки, чуть ли не Пушкин, но я не нашла)), она рассказывала - что помнит как залезает на гору и бегает над облаками, там так туманно и влажно... и еще, как принесла лягушку и накрыла простыней, а лягушка стала прыгать и сестры перепугались и визжали.
Она вообще была хулиганкой и мальчишницей, не зря ее назвали Александрой, любила скакать с мальчишками на лошадях, без седла даже. по уральским степям. Говорила что в прошлой жизни была мальчиком.
Еще, якобы после революции многие знакомые из молодежи уезжали, можно было как-то через Петроград уехать в Америку. Она собралась с ними, с друзьями. Корабль отходил от причала у Академии Художеств. Стал отчаливать, и она в последний момент кинула обратно кулек с одеждой и документами, и сама прыгнула. Сказала - не могу я уехать... Я ей говорю - бабушка, ну почему ты не уехала в Америку, мы бы сейчас жили по-другому! А она говорит - тебя бы не было тогда, внучка...
Она работал в ЛенГипроТрансе, её муж, дедушка, которого я никогда не видела - он попал под трамвай сразу после войны, был талантливым инженером там же. Ошарашенная его гибелью, своего любимого Михал Иваныча, бабушка не глядя переходила Московский и попала под машину. Её сумели как-то собрать, но на голове остались швы, и все последующие 40 лет жизни страшно болели при перемене погоды...
Когда она потеряла сознание на даче во Всеволожске я умудрилась сообразить, побежать в Лесхоз и вызвать по тамошнему телефону скорую. Потом сидела около неё часами, понимала - я ей нужна, уйду - она умрет. И она выздоровела неожиданно. Помню что была мне признательна, чаще стала давать свои ментоловые конфетки, которые она хранил в жестяной банке и прятала от меня...Уже позже, лет через 5 умерла... Просто стали ноги подкашиваться пока посуду мыла. Папаня успел её на руки подхватить и отнести на диван... полежав в параличе пару дней она вдруг пришла в себя и сказала мне - знаешь, самое страшное - так лежать, всё понимать, а сказать ничего не получается... потом опять потеряла сознание уже насовсем. Запомнила на похоронах было много белых хризантем, было очень холодно, в том декабре 1983 года, теперь всегда когда их дарят сразу вспоминаю Александру Степановну, Шуру, как все её называли.
