Офелия опять ночевала одна. Матвей не решился показаться ей на глаза после вчерашней погони с публичным избиением палкой ветчины. В недобром расположении духа Офелия шла утром на работу по главной деревенской улице. И, к своему неудовольствию, на каждом столбе и заборе видела листовки с изображением Юриной физиономии и призывом проголосовать за него на выборах.
Предыдущая глава здесь
Начало второй части повести про Офелию здесь
Офелия с удовольствием оборвала бы все эти листовки, но она торопилась на работу, поэтому решила, что сделает это вечером. Но совсем проигнорировать Юрину агитацию она не могла. «Вот чем эти хмыри, Матвей с Юрой, занимаются по ночам! Листовки расклеивают!», – думала про себя Офелия.
Она остановилась возле одного из столбов с листовкой, оглянулась по сторонам, достала из ридикюля шариковую ручку. Сначала пририсовала Юре усы как у Гитлера. Потом еще раз оглянулась, убедилась, что ее никто не видит, и размашисто написала на листовке слово «Козел!» Почувствовав некоторое душевное облегчение, она поспешила на завод.
Вечером, когда возвращалась с работы, Офелия с удивлением обнаружила, что необходимость срывать листовки отпала. Там, где утром красовалась физиономия Юры, вечером уже висели листовки Забубырзика с его фото на фоне яхт и неизменным слоганом: «Плыву не так, как ветер дует, а как поставлю паруса!»
Офелия чертыхнулась и подумала, что политтехнолог Антона Павловича не дремлет и успевает быстро зачистить территорию. К своей радости, она отметила, что листовка Юры с обидной надписью и пририсованными усами осталась нетронутой и висела на столбе, контрастируя с яхтами Забубырзика.
На следующий день ситуация повторилась. Утром, по дороге на работу, она увидела, что все листовки Забубрзика сорваны и на их месте опять красуется улыбчивый Юра. «Надо же! Хмыри мои вообще ночами спать перестали, всё агитацией занимаются!», – подумала про себя Офелия, которая опять коротала ночь в гордом одиночестве. В последующие дни Офелия так же лицезрела по дороге на работу то одного кандидата в депутаты, то другого.
Периодически агитационные материалы Юры и Забубырзика разбавляли листовки Владимира, бывшего сожителя Офелии, но они появлялись значительно реже. Видимо, после провала своего выступления перед жителями в этой деревне, Владимир решил здесь особо не светиться.
...Лариссо по-прежнему отсутствовала на работе. И даже ее ближайшая подруга Таня не располагала информацией о том, как продвигается процесс охмурения Борюсика. Офелию страшно занимала эта тема, хотелось узнать подробности, но спросить было некого. Она еле сдерживалась, чтобы не позвонить Фиме, потому что понимала, что лезть с расспросами к бывшей свекрови как-то нелогично.
Через несколько дней Лариссо появилась на работе, счастливая, довольная и даже немного постройневшая. Она пребывала в молчаливой задумчивости и на все вопросы сменщиц отвечала загадочной улыбкой. Как только закончилась смена, Лариссо быстро сбежала домой, пропустив традиционный в их компании обмен сплетнями в душевой.
Офелия, Таня и даже равнодушная ко всему Маша забеспокоились, долго совещались: что может значить такое поведение Лариссо? Пришли к коллективному выводу, что Борюсик был охмурен и, скорее всего, уже переехал жить к Лариссо вместе со своей мамой. Чтобы убедиться в правильности своих выводов, женщины решили прийти к Лариссо в гости под каким-нибудь благовидным предлогом. Не откладывая визит надолго, тетки купили вскладчину в магазине бутылку настойки на бруньках, тортик, колбасу и отправились в гости.
В калитку Лариссо они стучали минут пятнадцать. Хозяйка явно была дома, в окнах горел свет, звучала танцевальная музыка, и даже за пределами двора чувствовался умопомрачительный запах фирменного борща Лариссо. Наконец, когда сменщицы уже не стучали, а долбили в калитку ногами, к ним выскочила недовольная хозяйка дома. Внутрь она их не пригласила, загородила собой вход и не очень вежливо спросила, что ее сменщицам нужно? Таня с Машей не нашлись что ответить. Офелия помахала у Лариссо перед носом тортиком и бутылкой спиртного и сказала, что они не к ней пришли, а к бабке Фиме.
– Мы только бабушку проведаем, гостинцы отдадим и уйдем! – заверила Офелия, которой не терпелось взглянуть и на Фиму, и на Борюсика.
Лариссо недобро ухмыльнулась, чуть ли не силой забрала из рук сменщиц торт, бутылку и колбасу, попятилась к калитке и вредным голосом сказала:
– Нет тут никакой бабушки! В поликлинику мы ее определили, голову полечить. А то лезет на крышу каждую ночь с какими-то иноплянами общаться. Навернется еще, не ровен час, со всей своей дури. Пусть там полежит, прокапается!
Лариссо забежала в свой двор и захлопнула калитку. Сменщицы стояли в недоумении. Всегда гостеприимная Лариссо не пустила их на порог. Это что ж такое делается-то? Больше всех была озадачена Офелия. Она знала про бабкины странности, сама с ней постоянно ругалась, пока жила с ее Борюсиком. Но ей и в голову не приходило сдать человека в больницу на лечение.
Женщины в недоумении разошлись по своим домам. Офелия шла медленно, переваливаясь с ноги на ногу, и чувствовала себя очень расстроенной. Вроде никем ей Фима не приходится, но она сильно за нее беспокоилась.
На дверях калитки дома Матвея Офелия увидела листовку с Юриным изображением. «Ну, вообще уже! Скоро на лоб, наверное, каждому жителю прилепят свои листовки эти треклятые кандидаты!», – выругалась Офелия. Она хотела сорвать листовку и выбросить. Но потом передумала. Достала шариковую ручку и заштриховала один зуб на улыбающейся и очень располагающей физиономии Юры.
Продолжение здесь
Первая часть повести про Офелию в навигаторе по каналу: clck.ru/TLuY7