Командир 43 стрелковой дивизии РККА (23-я армия) генерал-майор В.В. Кирпичников оказался в финском плену 1 сентября 1941 года. Части 43-й сд выходили из окружения разрозненно (43-я билась на рубежах Карельского укрепрайона, который финны обходили по флангам и с тыла, пришлось отступать), сам Кирпичников был ранен, тут его и захватил неприятель.
Держали советского генерал-майора сначала в штабе шюцкоровской дивизии, потом перевели на допросы в штаб округа, а сведения от него требовали такие: о расположении дивизий 23-й армии и районах минирования.
Кирпичников отвечать отказывался. Тогда ему предъявляли топографическую военную карту с нанесением всех позиций частей и соединений РККА, схемы минных полей и говорили, что вся эта информация давно известна, ибо 23-я армия давно разбита, немцы и финны вот вот вступят в Ленинград, а спрашивают его для острастки, чтобы понять - сразу генерала пустить в расход или возможен более благоприятный исход дела. То есть карта его бита, но еще можно переиграть партию.
12 сентября 1941 года генерала перевели в Миккели, ставку главного штаба финской армии. Там с ним вежливо беседовали разные высшие чины, поднаторевшие в допросах. Со временем Владимир Васильевич стал втягиваться в беседы с контрразведчиками и разведчиками. Обсуждались положение дел на фронте, настроения в армии, уроки недавней финской кампании, стратегии и тактики, трудности, с которыми столкнулись советские войска, и тому подобные сведения, которые, по мнению генерала, являлись незначительными и второстепенными.
Финны и в самом деле не знали, что делать с Кирпичниковым. Как источник ценной информации он никуда не годился, его сведения морально устарели, финны действительно далеко продвинулись вперед, а все прочие секреты Красной армии им давно были известны. Решили задействовать его по идеологической линии и в октябре 1941 года передали в управление пропаганды финской армии.
В конце октября 1941 года В.В. Кирпичникова передали в распоряжение управления пропаганды финской армии и вскоре перевезли в Хельсинки. Генерал оказался в гуще бывших белогвардейцев. Кирпичникову предложили писать воззвания для красноармейцев и пленных, возглавить антисоветской движение, сколотить из коллаборционистов очередную русскую освободительную армию. Он отказался. И согласился лишь написать несколько критических заметок о настроениях в РККА, популярности белогвардейцев среди народа, тяжелом экономическом положении советского населения и т.д.
Про Кирпичникова финские пропагандисты сняли документальный фильм, в котором показывали вольготные условия жизни пленного советского генерала и утверждали, что так будет с каждым переметнувшимся.
Но изменническим рупором советский Владимир Васильевич не стал и в декабре 1941 года его отправили в лагерь для военнопленного ком.состава РККА.
В сентябре 1944 года между Советским Союзом и Финляндией было подписано перемирие. Пленных красноармейцев и командиров стали передавать СССР. Кирпичникову предлагали остаться в Финляндии, прямо говоря, что на Родине его ждут репрессии. Он отказался. Ему предлагали выехать в Швецию или в США. Владимир Васильевич отказался и в этот раз. Он рвался домой и финнам это было не понятно.
И в октябре 1944 года генерал-майор РККА Кирпичников вернулся в СССР. И попал, конечно, в СМЕРШ, 4-е отделение ОКР 59-й армии. Началось кропотливое уточнение данных.
Из показаний Кирпичникова:
"К вечеру 31 августа 1941 года я со штабом дивизии находился в районе деревни Парлампи. К этому времени мы были полностью окружены противником. В связи с этим я принял решение с боем пробиться к нашим тыловым рубежам. С этой целью мы двинулись по лесу небольшими группами. Противник обнаружил передвижение и открыл сильный огонь из автоматов и минометов. Бойцы и командиры штаба дивизии разбежались.
Я двигался со своим адъютантом лейтенантом Климановым. В этот момент в непосредственной близости от нас взорвалась мина, в результате чего я был легко ранен и вследствие контузии потерял сознание. Очнувшись через некоторое время, я увидел, что лежу засыпанный землей, рядом со мной находится тяжелораненый адъютант...
Ко мне подошел инструктор политотдела дивизии старший политрук дивизии Старощук, он попытался оказать мне и моему адъютанту помощь, но не смог один что-либо сделать и пошел за людьми. Больше я его не видел.
Вскоре после его ухода я услышал пистолетный выстрел и увидел, что мой адъютант покончил с жизнью.
Убедившись, что помощи ждать неоткуда, я снял ордена, вынул из кармана бумажник с документами и спрятал все под мох и камни около меня...".
Кирпичникова спрашивали о продуктовых посылках, шинелях, деньгах, которые он получал в лагере. Кирпичникова спрашивали, о чем он беседовал с представителями финской армии и какие бумаги подписывал. Генерал отрицал любые подписывания бумаг со своей стороны, однако у контрразведки такие бумаги уже имелись. Кроме бумаг, компрометирующих генерал-майора Кирпичникова, у следствия имелись показания бывших агентов финской разведки Н.И. Коржева, А.А. Сорокина, Г.М. Першина, К.К. Булейко относительно Кирпичникова.
Казалось, дело очевидное. В Подольском проверочно-фильтрационном лагере дознаватели из контрразведки собрали столько информации, что Кирпичникову светила измена Родине. Но в мае 1945 года генерала и его дело передали на доп.проверку в спецлагерь №174 и теперь им занимался отдел контрразведки 2-го ГУКР СМЕРШ.
16 мая 1945 года начальник ГУКР СМЕРШ В.С.Абакумов арест генерала утвердил, а замвоенпрокурор РККА его подписал и Кирпичникова перевели в Лефортово. Обвиняли его по изменнической статье 58 1 "б" УК РСФСР.
Обвинение гласило:
"В.В. Кирпичников, будучи командиром 43-й стрелковой дивизии в звании генерал-майора в октябре 1941 года, сдавшись в плен к белофиннам, изменил Родине, выдал врагу секретные данные о действиях выборгской группировки войск Красной Армии.
Кроме того, в собственноручно написанном им докладе для финской разведки клеветал на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск".
Началось следствие.
Из протокола допроса Кирпичникова:
«В предъявленном мне обвинении признаю себя виновным частично. Добровольно в плен к белофиннам я не сдавался, а попал в плен, будучи контужен при обстоятельствах, о которых сообщил на предыдущих допросах.
"…Я сообщил секретные данные о действиях выборгской группировки частей Красной Армии, а также другие, интересующие их данные о советских войсках. Я не могу восстановить в своей памяти, чтобы я когда-либо за время пребывания в плену у белофиннов написал собственноручно финской разведке доклад, в котором бы сообщил о действиях Красной Армии, клевет [тал] на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск".
... Попав в плен, я был морально подавлен и, потеряв веру в боеспособность Красной Армии, полагал, что победа будет на стороне Германии и Финляндии...".
В декабре 1945 года перед следственными органами встал вопрос, что же делать с бывшими пленными генералами РККА, которые числятся за ГУКР СМЕРШ.
Н.Булганин и В.Абакумов написали Сталину аналитический доклад, в котором предложили некоторых генералов освободить, несмотря на их виновность в восхвалении немецкого строя и критике строя СССР, антисоветской агитации и трусости, проявленной на поле боя. Остальных 36 генералов Абакумов предложил судить за активную вражескую деятельность. .
27 декабря 1945 года Сталин утвердил предложения Булганина-Абакумова.
Следствие по Кирпичникову продолжалось. И даже всплыло подтверждение отказа Кирпичникова возглавить антисоветскую военную организацию, за что его бросили в финский концлагерь и продержали год в одиночной камере. И эти сведения могли трактоваться в пользу Кирпичникова. Но вот доклад, который Кирпичников писал для командования финской армии с подробным изложением боевых действий 43-й стрелковой дивизии и критические заметки в газетах...
Следствие продолжалось. Следователи разбирались во всех перипетиях плена и действий советского генерала. Допрашивались десятки свидетелей. Чаши весов склонялись то в одну, то в другую сторону.
Сроки заключения под стражей заканчивались и снова продлевались на один месяц. 16 февраля 1946 года истек очередной срок, его даже и продлевать не стали. Кирпичников оставался в тюрьме уже на формально необоснованных основаниях.
Весной 1946 года органы государственной безопасности были реформированы, а подследственные остались в подвешенном состоянии. ГУКР СМЕРШ преобразовалось в 3-е ГУ МГБ СССР. И лишь 27 мая 1946 года о генерале Кирпичникове снова вспомнили и следователь провел допрос.
В Лефортово ходили слухи о скором послаблении в следственных делах. Арестованные надеялись на амнистию и либеральное потепление. Административные преобразования шли во всех отраслях Советского Союза. Ходил слух, что Сталин станет президентом СССР, а следовательно, в государственной политике возникнут демократические изменения.
А 31 мая 1946 года Кирпичников, порядком изнуренный годами лагерей, тюрем и следствия, признался в том, что раскрыл секретные данные своей дивизии и всей Выборгской группировки советских войск штабным офицерам финской армии. Помимо этого, он признался, что в приватных разговорах проклинал советское командование и советский строй, восхваляя финскую армию и ее командование.
Между тем, следствие не спешило. Наступил 1947 год. Появились новые свидетельские данные о том, что Кирпичников всячески отказывался от сотрудничества с финнами, а в лагере вел себя как честный советский патриот. Кроме того, пришло подтверждение и с финской стороны об отказе генерала от сотрудничества, финны выписали на Кирпичникова хвалебную характеристику, подтверждающую его мужество и стойкость в плену. Все эти показания приобщались к уголовному делу в качестве вещ.доков.
22 мая 1948 года Владимира Васильевича перевели в Сухановскую тюрьму МГБ СССР, а по ходатайству его жены разрешили принимать денежные переводы от сестры Е.А.Захарычевой. Казалось, дело близится к закрытию, а самого Кирпичникова готовятся освободить.
Но 2 августа 1950 года Кирпичникова возвращают в Лефортово, а заместитель министра МГБ СССР С.И.Огольцов утвердил обвинительное заключение.
28 августа 1950 года состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Без участия обвинения, защиты и свидетелей. Заседание вместе с совещанием суда длились час времени. Приговор - ВМН с конфискацией личного имущества. Приговор приведен в исполнение в тот же день.
Жена Кирпичникова подавала заявление в ЦК КПСС на реабилитацию своего мужа. Ответ на жалобу в ВК ВС СССР: привлечение В.В. Кирпичникова к уголовной ответственности по статье 58 1 «б» УК РСФСР было обоснованным, осужден правильно.
Этот вопрос Главной военной прокуратурой СССР и РФ поднимался еще дважды, в июне 1990 и в апреле 2002 года, в реабилитации Кирпичникова отказано.