На третий день пленения дети и взрослые настолько вымотались морально и физически, что им хотелось только одного: хоть какой-нибудь развязки. И развязка наступила.
Мне рассказывала одна из заложниц, как они все там уже почти без сил лежали на полу спортзала, и вдруг раздался оглушительный взрыв. Рядом с ней упал фрагмент тела… сперва ей показалось, что её собственный… осмотрелась… цела… потом нашла своего сына, и они вдвоём с ним стали выбираться из этого ада через подоконники и разбитые окна на улицу… Забежали за гаражи… обессиленные, грязные, испачканные своей и чужой кровью… но живые… живые…
А в школе в это время продолжалась бойня, постепенно перерастающая в настоящий бой. После взрыва начали активно действовать наши спецназовцы… Спортзал был уже разрушен и сплошь усеян мёртвыми телами… вернее тем, что от них осталось… Террористы начали отступать к школьной столовой, уводя за собой оставшихся заложников… и спецназовцам пришлось воевать в открытую, сражаясь буквально за каждую жизнь детей и взрослых, попавших в руки террористов.
Теперь в Беслане боготворят тех спецназовцев, которые спасали взрослых и детей тогда в страшном бою с террористами. Говорят, все звери были под наркотиком, и наркотик, который они употребляли, был настолько сильным, что, умирая, они не чувствовали боли и стреляли до последнего вздоха.
Говорят, заложникам, оставшимся в живых после тех страшных дней, Государство предоставило щедрые компенсации. Видимо, неспроста была проявлена такая щедрость.
В любом государстве есть определённые времена и события, о которых государство старается лишний раз не вспоминать. Кажется, теракт в Беслане именно таким событием и представляется в нашей стране. И дело, по-моему, не в том, что государство не смогло защитить своих обычных мирных граждан от террора. Но… я не занимаюсь политикой, поэтому не ищу причин и не пытаюсь обобщить суть произошедшего, я лишь рассказываю о том, что видела и что чувствовала, когда находилась в Беслане.
Не знаю, кто придумал объединить женщин, бывших заложниц и потерявших своих детей, в организацию «Матери Беслана» и с какой целью. Сейчас в Беслане, по-моему, стало больше политики, чем неприкрытого горя, которое в 2004-м лавиной обрушилось на маленький неприметный городок с его абсолютно обычными жителями, которые, как могли, пытались пережить смерть родных и близких: кто тихо в одиночку, кто внутри семьи, кто публично. Говорят, самое страшное началось после похорон, когда происходил процесс осознания, когда люди винили себя, искали виноватых среди взрослых заложников, порой поспешно и беспочвенно обвиняя в том, что те не смогли уберечь их детей. «Матери Беслана» виноватых ищут до сих пор. Несчастные женщины имеют на это право, не смотря на все компенсации, которые предоставило им государство. Я понимаю их, но одна мысль не даёт мне покоя: только б не стали они пешками в чьей-то нечестной политической игре.
Нет, не хочу и не буду затрагивать политические стороны бесланской трагедии, не в моей это компетенции, скажу лишь о том, что у терроризма нет нации, террор - это самый жестокий и несправедливый вид политической борьбы, когда страдают и погибают невиновные. Уверенно шагая по ступенькам эволюции к совершенствующемуся будущему, мир должен становиться добрее и гармоничнее, и в таком мире не может оставаться места для страшных методов достижения каких бы то ни было целей.
Сразу после теракта городские и республиканские власти решили снести разрушенную школу. Говорят, Беслан тогда разделился на тех, кто «за» и кто «против». Школу оставили. Не знаю, как правильно нужно было поступить, ведь тем, кто живёт рядом со школой, наверно, тяжело видеть каждый день скорбное место, которое превратилось теперь не просто в место скорби и поклонения, а стало неким символом… сродни языческому. Я очень благодарна тем, кто отстоял бесланскую школу, не дав её уничтожить. После того, как я побывала там, в моей душе произошло нечто необъяснимое, странное: там поселился покой и уверенность, и всё, что происходит теперь вокруг меня, кажется прозрачным и мелким. И если когда-нибудь на кого-то из моих близких навалится хандра, и этот кто-то потеряет вдруг вкус к жизни, я посоветую ему съездить в Беслан, чтобы ощутить на себе живые взгляды мёртвых людей с фотографий на стенах сгоревшей школы, чтобы стоя в полуразрушенном спортзале в томительно-напряжённой тишине, услышать шум крыльев птиц, летающих под самой крышей, и, вздрогнув от неожиданности, хотя бы на мгновение принять его за шум крыльев ангелов...
На первый взгляд может показаться, что бывшие заложники по прошествии десятилетия после теракта пришли в равновесие, а от пристального внимания прессы и различных благотворительных организаций разбаловались. Но это только на первый взгляд. За их улыбками прячутся слёзы, я это точно знаю.
Парк захоронения жертв теракта Беслана называется Городом Ангелов. Очень красивое и тихое место. Розоватые гладкие надгробия, фигурки милых и забавных ангелочков стоят буквально на каждом шагу, мягкие игрушки, заботливо рассажены кой-где… как-то не вяжется всё это с вселенским бесланским горем. Но подходишь ближе, смотришь на фотографии и даты рождения, смерти, высеченные на камнях, читаешь прощальные записочки, прикреплённые к постаментам, и всё умиление враз улетучивается, и жестокая правда поворачивается своим неприглядным лицом, и катятся непрошенные слёзы по щекам.
Моя душа успокоилась в Городе Ангелов. Я обошла все могилы, уселась за столик возле памятника погибшей девочки из моих снов и думала, наблюдая за происходящим вокруг, в том числе за визитом местных и московских властей к памятнику героев-спецназовцев. Памятник сделан, по всей вероятности, из бронзы, в виде игрушечного мишки, сидящего под бронежилетом на раскрытом где-то посередине школьном учебнике. Бронзовые шлем спецназовца рядом с бронежилетом, и плащ-палатка тоже входят в архитектурную композицию памяти погибших спецназовцев. И слова. Слова: «Вы навсегда в самом сердце Беслана, Парни, закрывшие сердцем детей».
По-моему, Беслан навсегда остался заложником, атмосфера города буквально пропитана незримой скорбью, хоть люди и стараются лишний раз не обсуждать прошлое. Учебный год в Беслане начинается не с 1 сентября, а немного позже. Город притихает в эти дни, будто предаётся грустным воспоминаниям. В Городе Ангелов же, наоборот в начале сентября многолюдно: со всего мира съезжаются люди почтить память невинно убиенных детей. Приезжают в Беслан и спецназовцы, и родственники погибших героев. А в конце учебного года, весной, ребята идут в Город Ангелов, чтобы разделить радость последнего звонка с теми, кто уже никогда его не услышит.
Вместо разрушенной школы городу подарили другую, большую, светлую. Новая школа хороша и напоминает, скорее, музей, так много в ней стендов и экспонатов о жизни и смерти героев-спецназовцев, что школа вполне может бороться за право носить звание школы-музея спецназа.
В новой школе организован музей памяти жертв теракта. В небольшом помещении сине-белых тонов собраны фотоматериалы о прошлой жизни школы и её учениках, хранятся книги, памятные значки и сувениры, так или иначе связанные со школой №1, часть стендов рассказывает о работе спецназа… в том числе представлен боевой, помятый шлем настоящего спецназовца… по всему видно, что дружба коллектива школы и военных из группы Альфа продолжается.
Послесловие.
Я полюбила Беслан и Северную Осетию с её благоприятным климатом, чистой водой и доброжелательными жителями, надеюсь, что вернусь туда не один раз, но гостеприимством злоупотреблять не решилась и, пробыв там пять дней, отправилась в обратный путь на поезде. За окном купе мелькали высокие горы, их вершины прятались в тумане облаков, и мне до боли в душе было грустно от расставания с ними.
Где-то в Ростове-на-Дону в купе подсела говорливая соседка, усталая и недовольная, специфически проговаривая букву «г», она стала ругать всех и вся вокруг. Я перевела разговор на Беслан. «Тю, - сказала дамочка, - у них там в каждой семье по десять детей, подумаешь - теракт, ещё нарожают», - как ножом полоснули мне по сердцу её слова. По опыту знаю, спорить с такими бесполезно и ни к чему, но в разговор вмешался пожилой дагестанец: «Вам жаль бесланцев? - обратился он ко мне, - А чеченцев, дети которых погибали под бомбами не один день подряд Вам не жаль?»
Но я же поэтесса, я стараюсь не лезть в политику, мне интересны эмоции и поступки людей, попавших в экстремальную ситуацию, когда обнажается душа и проявляется истинная человеческая сущность. Чаще всего то, о чём пытаюсь писать, западает глубоко в мою душу, и я начинаю чувствовать чужое горе, как своё. Печальные события мне снятся, и я ищу спасения от тяжёлых снов, сочиняя новые стихи, и, если в тех стихах появляется немного политической окраски, значит этак было угодно моим музам, которые дёргают меня за мозговые извилины, заставляя вновь и вновь размышлять и создавать произведения на грани человеческих чувств.
(2014-2015, Беслан, Себеж, Псков)
#пять дней в беслане #спецназ #вымпел #альфа #трагедия в беслане
Все фото мои, сделаны в Беслане, в 2014 году.
Предисловие и навигатор находятся по ссылке: Беслан. Боль души
Навигатор по каналу находится по ссылке: Навигатор
___________________________________________________