Глава 7
Час от часу не легче
— Ну что, Галиночка Санна, молодец. Справилась, я считаю. — Михал Михалыч подмигнул ассистентке, снимая халат.
Галка измучилась, ожидая оценки руководителя. Это была ее первая операция. Заметил Михал Михалыч, как она боялась или нет?
Заведующий отделением оглянулся на молодого врача, остановившись у двери:
— В следующий раз уже не так страшно будет. Ну… Страшно, конечно, но не так.
“Он что, мысли читает?”
— Я, Галиночка, этот страх первой операции до сих пор помню, поэтому, наверное, и чувствую его в вас, молодых. Но ты — молодец. Хорошо держалась.
Галка всю дорогу домой разговаривала с мамой. Она подробно рассказала, как прошла операция, как ей было страшно, как Михал Михалыч ее похвалил. Она сегодня стала хирургом досрочно. Если бы не отпуск Павлова и больничные еще двух врачей, не допустили бы ее, Галю Самойлову до операции еще лет пять.
Женщина, сидящая напротив в троллейбусе, осуждающе посмотрела на Галю.
“Наверное вслух что-то сказала. Ой! Моя остановка!”
— Мам, я сегодня принимала участие в операции! — Галка готова была ответить на все мамины вопросы. Она хорошо подготовилась, пока ехала в троллейбусе.
— Ну куда ты в обуви! Не видишь, пол помыт! Если бы сама мыла, разувалась бы у порога.
— Извини, мам. Я просто… У меня… Михал Михалыч допустил меня…Мам, ну извини, пожалуйста. Я все сейчас здесь протру.
***
— Сноуборд только-только появляется у нас в России, а мы с Димычем уже четвертый год катаемся. Фин знакомый привез нам доски, крепления, ботинки. А в этом году он же одежду подогнал. Мы до этого на горных лыжах катались двенадцать лет. В горнолыжной школе и познакомились с Димкой.
— Как хоть он выглядит этот сноуборд, на котором так кости ломают? — Галина Александровна торопилась к другим больным, но про сноуборд послушать было очень интересно.
— Я покажу тебе. И кататься научу. — Артем потянулся было к руке доктора, но не достал.
— Так снег почти растаял. — Галку слово “тебе” слегка покоробило.
— Так зимой выпадет. — Парень улыбался то ли простодушно, то ли нагло.
— Вы здесь до следующей зимы планируете задержаться?
— Нет, не планирую. Но ведь мы с тобой еще встретимся.
***
“Наваждение какое-то. Что он себе позволяет? Зачем я вообще возле него задержалась! Обход должен быть обходом, а не посиделками”.
Галина Александровна чувствовала себя старой. Почему кто-то может вот так легко разговаривать с малознакомым человеком, а она нет. И моложе он ее всего на два года, а как будто другое поколение.
Через неделю Артема выписали домой, с предписанием явиться через год, вынимать стержень из ноги.
— Вы уж поаккуратнее, Артем, двигайтесь. От катания в следующем сезоне воздержитесь. Если сломаете ногу со стержнем, кость будет уже не собрать.
— Как же “воздержитесь”? Мы же с тобой договорились учиться кататься на сноуборде зимой!
“Ну какой нахал!”
Галина Александровна не могла сосредоточиться на работе. Нахал не шел из головы.
Артем позвонил через день. Уйдя в свою комнату с телефоном, Галя разговаривала с настырным парнем до середины ночи.
Артем звонил три раза в неделю: “Ладно, завтра поспи, послезавтра позвоню”.
— Галя, что это за разговоры по ночам? Кто это такой наглец, не дает тебе высыпаться?
Галка старалась говорить с Артемом шепотом, но смеяться шепотом не получалось.
— Это мой знакомый. Артем. Мы в больнице познакомились.
— Он врач?
— Промышленный альпинист.
— Это еще что такое? — Света почувствовала опасность. Она не знала, что означает “промышленный альпинист”, но человек с такой профессией был точно не нужен ее дочери.
— Ну… Они висят на веревках…
— Час от часу не легче! Ты в своем уме, Галя! Ты собралась замуж за человека, который висит на веревке? — У Светы сбилось дыхание от приближающейся истерики.
— Мам, да не собираюсь я ни за кого замуж, тем более, что никто и не зовет.
— Ах, он еще и замуж не зовет! — Мама набрала побольше воздуха в легкие, готовясь разразиться гневом.
— Все, мам, я опаздываю! — Галка выскочила из дома на час раньше.
***
Наступило и закончилось лето. В начале осени у Гали умер папа. Просто взял и умер. Галка последнее время редко к нему приходила — все работа, да работа.
— Галюш, ты прости меня. Виноват я очень перед вами. — Александр Петрович вытирал, выкатывающиеся по одной, слезы пальцами. Руки почти не дрожали. Папа не пил.
— На маму не обижайся. Любит она тебя, просто одиночества боится, вот и руководит тобой, как маленькой. Понимаешь, пока ты маленькая, ты как будто, нуждаешься в ней, значит никуда не денешься. Она не понимает этого.
Виноват я перед ней. Из-за меня все... — Папа закрыл лицо ладонями и заплакал в голос.
Гале очень хотелось обнять отца, сказать ему что-то важное и нужное в этот момент, но она не сделала ни того, ни другого.
Это была их последняя встреча. Папа умер на следующий день. Сердце, измученное виной, остановилось.