(Из цикла «Секрет Рисовальщика»)
Часть VII
(продолжение, начало здесь)
С лейтенантом Синицыным мы столкнулись на лестнице, ведущей на второй этаж.
- Администратор посоветовала мне обратиться в их военно-исторический отдел. Адрес - проспект Комсомольский, 73. Она сейчас туда еще позвонить должна. Собирается замолвить за нас доброе слово, - на ходу рассказывал он.
Я согласно кивнул. Хотя мысленно находился совершенно в другом месте. А именно на встрече барнаульских коллекционеров.
- Все в порядке, Вячеслав? Ты какой-то не такой...
- Послушайте, Алексей, - набрался я смелости, - а нельзя ли мне сегодня в увольнение пойти?
Синицын, никак не ожидавший от меня такого вопроса, замер на полуслове.
- Понимаете, мне только что стало известно, что сегодня в городе собираются местные нумизматы. Я сам с детства монетами увлекаюсь. И думаю, что другой такой возможности посетить барнаульскую нумизматическую тусовку у меня может больше и не быть. А!?
Синицын тяжко вздохнул, но тут же и улыбнулся.
- Валяй! Только смотри у меня! Мне за тебя головой отвечать!
- Да я только туда и обратно...
- Ладно, Вячеслав, тогда встречаемся на Демидовской площади. У столпа. В три часа. Ясно?!
- Так точно, - радостно выпалил я и бросился к выходу.
- Постой! – окликнул меня лейтенант.
Он достал бумажник и поманил рукой.
- Вот тебе чирик, а то у тебя, поди, ни копейки, - протянул он десятку.
- Да ни к чему это, - попытался я отказаться, - у меня еще целых три рубля есть.
- Бери, балда, пока дают!
Вокруг толпился народ. Как я и предполагал, собирались тут не только коллекционеры монет. Там и здесь можно было видеть планшетки со значками и юбилейными медалями, старинные аптечные флаконы с гербами в виде двуглавого орла. В одном углу занял место продавец старых открыток и спичечных коробков.
Филателисты тусовались отдельно, в стороне от нумизматов. Но прежде чем отправится к нумизматам и бонистам, я остановился у пожилого мужика, который бережно перекладывал книжные издания по монетам и банкнотам.
- Ищете что-то особенное, молодой человек? - скорее по привычке, чем из интереса, спросил он меня.
Я пожал плечами. Во-первых, потому что от такого количества специальной летературы у меня дух захватило. А во-вторых, и в этом было горько признаваться, в выборе эпохи и государства, монеты которых меня по-настоящему занимали, я так пока еще и не определился.
- А, - улыбнулся мужик, - новичок.
Я уже было состряпал обиженную физиономию и собирался возмутиться, но передумал и откровенно признался:
- Так точно, новичок.
- В таком случае, - снисходительно обратился он ко мне, - могу лишь дать совет.
Я согласно кивнул.
- Собирайте Древнюю Азию, юноша! К ней у нумизматов до сих пор нет должного интереса. А это очень печально. Ведь здесь скрываются такие невероятные запасы знаний! – Он сунул мне под нос средней толщины книжицу. – Вот, пожалуйста, «Монеты Рожаддина, уйгурского повстанца». Издание 73-го года. Уже сейчас редкость. Или вот «Монеты Китая» Быкова. Всего 20 рублей прошу.
Поблагодарив за совет, я двинулся дальше.
Конопатого парня из краеведческого музея увидел уже издалека. Он с видом знатока вышагивал вдоль рядов с открытыми альбомами и аккуратно разложенными прямо на столах нумизматическими сокровищами. Мне вдруг очень захотелось посмотреть, как он будет вести свои торговые дела. И я двинулся за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Мне подумалось, что увидел я его в музее неспроста. Вот ведь и на саму толкучку я попал только благодаря ему...
Тем временем Василий, как называл его мужик в кепке, остановился напротив одного торговца монетами. Сокровища которого окружили сразу несколько пацанов с горящими от восхищения глазами.
- Это и есть гривенник, - наблюдая за реакцией мальчишек, голосом учителя пояснял мужик. – И чеканился он во времена Елизаветы Петровны. А знаете кем она была?
- Царевной, - с готовностью выпалил один из пацанов.
- Не царевной, а царицей, - усмехнулся мужик. – А еще дочерью Петра. А вот эти большие медные лепешки – знаменитые екатерининские пятаки.
- А «сибирские», с бобрами, у вас есть? – неожиданно для всех и чересчур громко поинтересовался Вася.
Пацанва разом повернулась в его сторону.
- Простите, не расслышал... – медленно произнес хозяин екатерининских пятаков.
- Ну, с бритыми бобрами! – самоуверенно повторил конопатый.
- Вы, наверное, имели ввиду стриженных собольков? – поинтересовался сосед мужика справа.
По тому как веснушчатое лицо верзилы залилось краской, даже пацанам стало понятно, что Вася облажался. Кто-то хохотнул. Вася тоже заулыбался, и с напускным равнодушием, заявил:
- Стриженные соболя или бритые бобры, не все ли равно?!! У вас «сибирские» монеты есть?
Продавец вздохнул и поманил его рукой:
- Здесь они!
Я протиснулся через частокол подрастающего поколения коллекционеров и тоже взялся рассматривать предлогаемые мужиком на продажу «экспонаты». Сразу бросалось в глаза, что и он специализировался не только на монетах. На лотке перед ним наряду с нумизматическим материалом красовались наградные кресты царской России, немецкие знаки отличия времен первой и второй мировых войн и еще многое другое.
Но мое внимание вдруг привлекла пачка старых фотографий. Черно-белые снимки были накрест перетянуты бечевкой. Что именно так заинтересовало меня в этих немых свидетелях давно минувших дней я, наверное, не смог бы объяснить. На верхнем, и единственном доступном взгляду снимке были запечатлены две девушки в косынках рядом с каким-то допотопным трактором.
- Я мог бы просмотреть эти фотки?
Мужчина оценил меня взглядом и только потом без особого желания стал распутывать бечевку на фотографиях. При этом сразу расставил все точки над «и»:
- Только продаю я их все вместе. Комплектом.
Я принял из его рук освобожденные от «пут» фотокарточки и стал внимательно их рассматривать. При этом все время чувствовал на себе пытливый взгляд продавца.
- Ищете что-то конкретное? – спросил он.
Боже мой, как я ненавидел этот вопрос! Наиболее часто задаваемый вопрос на любой тусовке коллекционеров. На который начинающему собирателю, как я, зачастую даже нечего ответить. Ибо если признаться, что тебе всего лишь интересно взглянуть на ту или иную вещь поближе, можно гарантированно рассчитывать на упрек со стороны ее владельца. Мол, здесь тебе не музей!
Поэтому я продолжал молча и одновременно быстро перетусовывать старинные снимки в надежде пересмотреть их прежде, чем придется отвечать. И чуть не вскрикнул от неожиданности! Изображение на очередной карточке настолько меня поразило, что я на какое-то мгновение потерял дар речи. Там, на фоне леса, было запечатлено ветхое строение точь-в-точь как то, что приснилось мне в автобусе. Да, это был именно тот сарай! Я не верил своим глазам. Мало того, рядом с сараем неизвестный хронист заснял нескольких военных. Среди которых эффектно выделялся мужик в черной кожанке. Схватив со стола лупу, я с замиранием сердца навел увеличительное стекло на изображение. И когда как следует рассмотрел лицо мужика и предмет, который тот держал в руке, был реально поражен. Ведь такого просто не могло быть!..
- Сколько вы хотите за эту карточку? – не глядя на продавца, выпалил я.
- Я же вам сказал, молодой человек, что продаю их только вместе. Тридцать рублей - и фотографии ваши, - пытаясь сообразить, что меня вдруг так заинтересовало, ответил он.
- Даю десять за одну единственно! – вырвалось у меня. – Согласны?!!
Продавец молча забрал у меня карточку и стал внимательно изучать ее с обеих сторон. Цена, которую я ему назвал, была чересчур завышена. И это его настораживало. Он как и любой продавец боялся продешевить. Все-таки забавная это вещь - человеческая психика!
Но так и не обнаружив на снимке ничего особенного или интересного, он в конце концов согласился:
- Идет!
На этом посещение тусовки барнаульских коллекционеров для меня закончилось. Я вихрем летел по городу, лишь изредка поглядывая на план Барнаула. И у Демидовского столпа был уже в два часа дня. Первые несколько минут я метался по небольшой площади словно тигр в клетке. Пока не вспомнил, что встреча с лейтенантом назначена на три. От обиды хотелось выть. Но я нашел в себе силы успокоиться и взялся смотреть на события последнего часа более осмысленно.
Бесспорно, это была великая удача, что среди множества интересных вещей именно эта более чем скромная черно-белая фотография привлекла мое внимание. А главное, что она находилась ни где-нибудь, а именно в стопке фотодокументов, которую я ни с того ни с сего решил перебрать. Ну если это не указание свыше!!!
«А может я ясновидящий?! – проскочила в мозгу дерзкая мыслишка. - Что-то вроде Чумака?!».
Я нарезал круги вокруг постамента, размышляя о какой-то прямо-таки мистической связи между моим жутким сном в автобусе и находкой последнего часа. Но не найдя этому разумного объяснения, сдался и решил пока отвлечься. А размышления на эту тему предоставить моему старшему товарищу.
Лейтенант Синицын появился без минуты три. Его пунктуальности можно было позавидовать. Он уверенно двигался по площади, будто бывал там не раз. За его спиной болтался наш баул, а под мышкой правой руки была зажата светло-зеленая картонная папка, в каких обычно хранят деловые бумаги. У лейтенанта было озабоченное выражение лица. Завидев меня, Алексей прибавил шагу. А, поравнявшись со мной, Синицын как-то совсем уж по-обыденному поинтересовался:
- Знаешь, как раньше называли это место?
Я поматал головой.
- «Уголок Петербурга», - ответил он. - А в честь кого эту площадь и эту 14-иметровую штуковину назвали, знаешь?
- В честь Демидова? - предположил я.
- Верно, Вячеслав, - ухмыльнулся лейтенант. – В честь Акинфия Демидова. Хитрюгой был, каких еще поискать. Иными словами – сучок!
- Что так?
- А тебе разве не известно, нумизмат, что он в тайне от царицы-матушки из местного серебра деньги чеканил? И верно, на этом свой первый капитал и сделал! – заулыбался Алексей.
Я только по привычке пожал плечами.
- Ну, как, пообщался со своими братьями по духу? – сменил тему лейтенант.
Едва сдерживая вновь охватившее меня волнение, я гордо извлек из кармана заветную фотографию.
- Не понимаю! - развел руками Синицын. И своевременно подхватив выскользнувшую из-под мышки папку, усмехнулся: - Так ты на фотокружок ходил или на тусовку нумизматов?
- Алексей! – не обращая внимания на его кривляния, выпалил я, - на этой фотографии - то самое место, которое я видел во сне! Но это еще полбеды! Вот этот человек в кожанке знаете кто?
Синицын, несколько сбитый с толку моей реакцией, поднес карточку поближе к глазам и только потом взглянул на нее.
- Мелкое изображение, - произнес он. И посмотрев на меня поверх снимка, пошутил: - Что, не мог покрупнее найти?
Я возмущенно ткнул пальцем в фотку и выпалил:
- Это Григорий Митрохин! А у него в руке - наш бюст! Получается, я видел его во сне! И это он их всех... поубивал!
Проходившая мимо парочка при этих словах шарахнулась сторону. Глаза Синицына буквально впились в фотографию, а лицо помрачнело.
- Я, кстати, тоже кое-что нарыл, - наконец процедил он сквозь зубы, и тут же добавил: – А теперь - на вокзал! Мы сегодня же уезжаем из Барнаула.
- Почему? – не понял я.
- Потому что у меня очень нехорошее предчуствие, Вячеслав. Которое напрямую связано с этим чертовым бюстом. Его нужно поскорее сдать куда следует. Иначе ситуация может в любой момент выйти из-под контроля. И тогда греха не оберешься!..
Мы взяли такси и рванули к железнодорожному вокзалу. По пути Синицын вкратце поведал мне, что пока он ковырялся в архивных материалах, в военно-историческом отделе АГКМ случилось скверное происшествие...
Свои вещи Алексей оставил в коридоре. Беспокоиться за них, как ему объяснили, не стоило. Ибо у них там посторонних отродясь не было. Ведь в архиве хранились по-настоящему ценные документы.
В коридоре в это время проверял проводку молодой электрик. Покачиваясь на стремянке под самым потолком, он насвистывал себе под нос что-то веселенькое.
Прошло не меньше часа, прежде чем Алексей добрался до материалов, документирующих становления советской власти на Алтае. И тут его отвлек пронзительный женский визг из коридора.
Перемахивая через штапеля бумаг, Синицын ринулся к выходу. И первое, что он увидел, были болтающиеся на уровне его лица ноги электрика. Посмотрев вверх, лейтенант не поверил своими глазам. Паренек из последних сил отбивался от чего-то или кого-то невидимого. При этом его шею стягивал кусок кабеля, а лестница покачивалась в нескольких метрах в стороне.
Поднявшая крик женщина - совсем еще юная практикантка, была настолько шокированна открывшейся ее взору картиной, что не могла сдвинутся с места. Судя по электрическому чайнику в руке, она вышла набрать воды.
Быстро подтащив стремянку, Синицын взлетел по ней вверх и, подхватив теряющего сознание мужчину, стал распутывать петлю на его шее. Только быстрые и решительные действия лейтенанта спасли бедолаге-электрику жизнь.
Набежавшие на шум работники архива и музейщики запрудили узкий коридор, мешая вызванным санитарам унести пострадавшего. А потом появилась милиция и распихала всех любопытных по комнатам.
В скверном расположении духа Синицын все-таки вернулся к преравнной работе. Нехорошие мысли не давали ему сконцентрироваться. Но когда на глаза попалась фамилия Митрохин, он нашел в себе силы внимательно изучить обнаруженные бумаги.
Все это время за стеной громко переговаривались прибывшие на место происшествия сотрудники милиции. А вскоре в его дверь постучали. Появившийся оперативник держал в руках баул Синицына и глупо улыбался. На немой вопрос лейтенанта мент скосил глаза на сумку и поинтересовался:
- У вас там котенок что ли?
Ничего не понявший Синицын только развел руками.
- В сумке постоянно кто-то возится, - снова заулыбался оперативник.
- Ах, да, - сообразил Синицын, - я совсем про него забыл! Мне ведь его еще вовремя отдать нужно.
Забрав из рук милиционера баул и, прихватив с собой найденные материалы, Алексей спешно покинул здание военно-исторического музея.
Документы Синицына, как я уже неоднократно успел убедиться за нашу поездку, открывали нам любые двери. Так получилось и на этот раз. Не смотря на то, что свободных купе на вечерний поезд не имелось, уже пятью минутами позже Алексей размахивал перед моим носом чудом раздобытыми билетами.
В купе никого не оказалось, что меня особенно порадовало. Только освободившись от вещей и заняв места, мы поняли, как же мы на самом деле выматались. Однако о том, чтобы сразу же лечь спать, не могло быть и речи.
Уходящая неделя была трудной. Но не потому, что мы как какие-нибудь охотничьи псы мотались по северу Алтайского края. И только успевали «менять перекладных», недосыпая и нерегулярно питаясь, зачастую прямо на ходу. Проблема была совсем в другом. Приобретенные в этой поездке знания тяготили нас. Возможно потому, что были неправильно распределены. В смысле, слишком много невероятного выпало на долю всего двух человек. Не укладывающиеся в наших головах рассказы очевидцев, мои ненормальные сны, пережитые Синицыным страсти. И самое, пожалуй, главное – это ощущение неясной опасности, преследовавшее нас с того самого момента, как в наших руках оказался роковой бюст вождя пролетариата.
Ко всему этому присовокуплялись отсутсвие душевного равновесия и неспособность расслабиться или отвлечься. Радовало только то, что предпринятое нами путешествие входило в свою заключительную стадию.
Сутками позже, по расчетам Алексея, мы должны были прибыть туда, где располагался центр. Что это был за центр, я не знал и мог лишь догадываться. Хотя слышал это слово от своих сослуживцев, наверное, чаще, чем какое-либо другое.
Иногда, рассуждая на эту тему, я представлял себе некое высокое здание с множеством окон. В котором работали сотни, нет, даже тысячи людей, почему-то, как мне казалось, обязательно одетых в белые халаты. В этих моих грезах они деловито сновали из кабинета в кабинет, из лаборатории в лабораторию, задумчиво хмуря высокие лбы. А привозимые и присылаемые им со всех концов страны, да что там страны - со всего мира, «странности» сначала проходили некую особую обработку и только после этого исследовались в специальных стерильных камерах. При этом все результаты таких исследований тщательно заносились в протоколы и картотеки. А если в процессе изучения загадочных артефактов происходили несчастные случаи, то пострадавшие обязательно проходили лечение в секретных реабилитационных центрах. А погибших тайком от всего мира хоронили. Даже не сообщая родным о местонахождении погребений. А главное все это было сильно-сильно, нет, даже сильно-сильно-сильно засекречено!..
- Как ты думаешь, Вячеслав, - прервал мои раздумья Синицын, - мы с тобой справились с порученным заданием?
Он полулежал на полке, перекладывая на коленях наспех прихваченные из архива бумаги.
- Думаю, да.
- А из чего ты это заключаешь?
- Ну-у, мы собрали показания свидетелей, имеем на руках...
- Ничего мы не имеем, Вячеслав! - не дал мне закончить лейтенант.
Не знаю, как у меня так получилось, но в ответ на его восклицание я усмехнулся так, словно прекрасно понимал, что мой товарищ намеренно преуменьшает наши заслуги.
- Нет, я не спорю, - отреагировал на мои эмоции Алексей, - мы постарались сделать все, что было в наших силах. Но только вот результаты нашей недельной работы более чем скромные!
- Ну правильно! Мы занимались этим делом всего-то неделю. И все же я...
- А если учесть, что сны и деревенские байки к делу не пришьешь... - не обращая внимания на мои слова и, словно, издеваясь надо мной, продолжал мой собеседник. – А твоя фотография и эти вот бумаги возможно лишь удивительное совпадение, которые мы с тобой пытаемся подтасовать под возникшие в нашем воображении картины... то мы и вправду ничего путного не имеем!
Я призадумался, не спуская глаз с Синицына. Мне просто не верилось, что он серьезно так считает.
- В таком случае я не совсем понимаю, с чего мы вдруг так заторопились покинуть Барнаул. Выходит, что нам вообще все показалось! И в действительности никому не угрожала никакая опасность! – с обидой в голосе подытожил я.
Синицын улыбнулся.
- Ладно, Вячеслав, я ведь тебя только проверить хотел.
- Проверить?
- Ну и продемонстрировать, что это значит относится к подобного рода вещам скептически. В нашем деле нельзя быть чересчур доверчивыми!
Теперь я был совсем сбит с толку.
- Ничего не понимаю, Алексей, - признался я ему. – Доверия у меня к тому, что нам стало известно, не уменьшилось. А вот уверенности, что я вас правильно понимаю, поубавилось.
Синицын рассмеялся.
- Хорошо, практикант, - махнул он рукой, - оставим эту тему. Ты бы только посмотрел, какие проверки нам устраивал в свое время майор Галкин. Кстати, он и в самом деле считает, что если в чем-то сильно убежденного человека заставить засомневаться, так сказать, вызвать внезапный переполох в его мозгах, то и взгляд на вещи у «подопытного» становится намного острее.
Я молчал и слушал.
- А теперь и в самом деле подведем итоги! Итак, у нас имеется бюст В. И. Ленина в количестве одной штуки. Ручной, а не фабричной работы. А так же многочисленные свидетельства, удостоверяющие причастие оного к по меньшей мере двум-трем несчастным случаем. И в одном, а именно в случае с самим Митрохиным, возможно, даже к смерти последнего. Кроме того, рядовой Майзингер видел сны, по всей вероятности с участием того же Григория Митрохина и опять же вышеназванного бюста вождя пролетариата. Так!?
- Не по всей вероятности, а совершенно точно! – заметил я.
- Дальше. Мы располагаем еще и оригиналом фотографии,.. - При этом лейтенант покрутил карточку в руке. - на которой запечатлен Митрохин с известным нам бюстом в руках, что, в свою очередь, указывает на возможную связь увиденного рядовым Майзингером во сне с событиями семидесятилетней давности. Я ничего не забыл?
Я кивнул на документы, которые он до этого просматривал.
- А, да! И вот эти вот бумаги.
Синицын сделал паузу и потом сказал:
- Знаешь, Вячеслав, не смотря на не совсем лестную характеристику, которую Григорию Митрохину дают на страницах этих документов его товарищи по партии, особо указывая на его вспыльчивость... А также, не смотря на отсутствие нескольких страниц, явно вырванных, в связи с чем теперь не понятно, что же в его карьере произошло незадолго до последнего назначения (А там просто должно было что-то произойти, ведь отсутствуют сведения о последних семи месяцах его службы в качестве командира отряда!)... Итак, не смотря на все это, я не думаю, что он был каким-то там злым гением! Скорее всего, он действительно верил в светлое будущее тогда еще молодой страны советов и всеми правдами и неправдами боролся с ее врагами. Тогда подобным, к сожалению, страдали многие.
- Но это не оправдывает некоторых его действий! - хмуро зявил я, живо представив себе казненную женщину.
- Вячеслав, не забывай, что все то негативное, что тебе известно о Григории Митрохине, известно из кошмарных снов! - словно прочитав мои мысли, подвел итог лейтенант. – У нас нет никаких доказательств, что все так и было!
- А фотография?
- Что фотография? – помахал ею как веером Синицын. – Здесь что, написано, что Митрохин расстреливал своих бойцов, или зарубил невинную женщину?
Я приуныл. С такими доводами было трудно не согласиться. А лейтенант тем временем заключил:
- Лично я тебе верю! Верю, что тебе каким-то немыслимым образом удалось заглянуть в прошлое. Но согласись, что сон, каким бы правдивым и натуральным он не казался, так сном и останется!..
- Согласен, - вздохнул я. – А что с бюстом?
- Ну вот мы и подошли к единственно важному моменту, - cпустив ноги на пол, выпрямился лейтенант. – Я считаю, что во всей этой истории повинен материал, из которого изготовлена фигура. То бишь мрамор. Каким-то удивительным образом этот кусок камня аккумулирует негативную энергию. И уж совершенно точно может эту негативную энергию отдавать! Причем следует признать, что выбросы эти всегда происходили нерегулярно...
- В смысле? – перебил я его размышления.
- Ну вот сам посмотри! До происшествия с Паниным, пожалуй, ничего подобного не имело места. История со смертью Митрохина – это ведь только наше с тобой предположение! Хотя не стоит забывать, что Алена, со слов Марины Сергеевны, и прежде вела себя в кабинете шефа как-то странно. Может первый контакт такого рода имелся у девушки и раньше? Но вот то, что в последнее время наблюдается учащение загадочных трагических случаев, заставляет меня серьезно задуматься о таящейся в мраморном артефакте опасности. Эх, нам бы еще выяснить, из каких каменоломен этот мрамор вобще был взят!
Синицын неожиданно прервал свои размышления вслух. В это время поезд резко тронулся. Оказывается, мы уже успели где-то остановиться. Увлеченные беседой, мы с лейтенантом этого как-то даже и не заметили. Тем временем кто-то быстро прошел по вагону, царапнув по нашей двери, похоже что, чемоданом. Потом издалека донесся приглушенный шумом состава голос проводника. Шла проверка билетов. А через несколько минут дверь в наше купе отъехала в сторону.
- Ваши билетики, пожалуйста! - глядя куда-то в сторону, попросил проводник. И тут же окрикнул кого-то еще: - Здесь, гражданин, здесь ваше место! Я же вам сказал - в середине вагона!
- О, - заулыбался Синицын, - к нам кого-то подсаживают.
Молча проверив билеты, проводник двинулся дальше, оставив дверь полуоткрытой. Но пока никто не изъявлял желания к нам присоединятся.
- Знаешь, о чем я сейчас подумал? – скребя небритую щеку, обратился ко мне Алексей. - Нам бы медиума сюда! Устроили бы прямо в купе спиритический сеансик и выудили из нашего «дружка» все его секреты! Как мыслишь, Вячеслав?!.
- Было бы круто! – усмехнулся я.
В этот момент дверь отскочила в сторону до упора, и на пороге возникла мужская фигура. При этом падающий из прохода свет мешал нам рассмотреть лицо вошедшего.
- Здрасьте, я – медиум! – раздался чертовски знакомый голос. – Медиума вызывали?!.
(окончание следует)
Читайте также предыдущие повести из цикла «Секрет рисовальщика»:
Секрет рисовальщика. Афганская аномалия,
И еще немного дополнительной информации здесь!
По этому линку Вы при желании сможете попасть на познавательно-развлекательный (основной) канал автора! Увлекательного чтения!
😊😊😊
