В опубликованной в сентябре 1917 года в "Правде" статье "Один из коренных вопросов революции" Ленин цитировал видного эсера И. А. Прилежаева… Тот в эсеровской газете "Дело Народа" "оплакивал, – как писал Ленин, – уход Пешехонова (одного из руководителей партии "народных социалистов" ("энесов") и министра продовольствия Временного правительства. – С.К.) и крах твёрдых цен, крах хлебной монополии".
Прилежаев сокрушался: "Смелости и решительности – вот чего не хватало нашим правительствам всех составов (имелись в виду разные составы Временного правительства. – С.К.)… Революционная демократия не должна ждать, она должна сама проявить инициативу и планомерно вмешаться в экономический хаос… Если где, так именно здесь нужны твёрдый курс и решительная власть".
Владимир Ильич эти стенания и тоску Прилежаева по "твёрдой руке" прокомментировал так:
"Вот что правда, то правда. Золотые слова. Автор не подумал только, что вопрос о твёрдом курсе, о смелости и решительности не есть личный вопрос, а есть вопрос о том классе, который способен проявить смелость и решительность. Единственный такой класс – пролетариат. Смелость и решительность власти, твёрдый курс её, – не что иное, как диктатура пролетариата и беднейших крестьян. И Прилежаев, сам того не сознавая, вздыхает по этой диктатуре".
Замечу, к слову, что бывший кадет Василий Маклаков (1869–1957), в 1917 году – посол Временного правительства во Франции, затем дипломатический представитель Колчака, Деникина и Врангеля, в беседе с Василием Шульгиным в 1921 году в Париже заявил, что большевики, за которыми он признал "решимость принимать на свою ответственность самые невероятные решения", восстанавливают, во-первых, военное могущество России и, во-вторых, восстанавливают границы Российской державы до её естественных пределов.
Милюковы и Маклаковы в реальном масштабе времени – посреди катастрофы, лишь вздыхали и пакостили, а Ленин и его партия действовали, не боясь принимать на свою ответственность самые трудные, но необходимые для выхода из катастрофы решения.
В конце октября (начале ноября) 1917 года Керенский решил пойти ва-банк – он попытался закрыть большевистские газеты "Солдат" и "Рабочий путь" и даже арестовать руководителей Петросовета во главе с Троцким… На 22 октября (4 ноября) 1917 года в Петрограде был назначен казачий "крестный ход" – фактически, демонстрация готовности властей использовать силу и, в то же время, – смотр этой силы.
Петроградский Совет обратился к казакам с воззванием, большевистские делегаты появились в казачьих казармах… Представители казачьих полков были приглашены в Смольный на совещание полковых комитетов, проводившееся Петроградским Советом 21 октября(3 ноября). На совещании казаки заявили, что они против рабочих и солдат не пойдут, и в ночь накануне "хода" Временное правительство казачий "ход" отменило – чтобы не осрамиться окончательно.
Ленин в письме Свердлову писал: "Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать изо всех сил и мы победим вполне в несколько дней! Лучшие приветы. Ваш".
Письмо из конспиративных соображений Владимир Ильич подписал просто "Ваш", однако все эти "соображения" он через два-три дня пошлёт к чёрту – уже навсегда!
Увы, о тех днях в советское (точнее – в хрущёвско-брежневское) время было написано настолько не всё, что сегодня проходимцы, или глупцы, или гешефтмахеры от истории, манипулируя цифрами и фактами, пытаются доказать недоказуемое, то есть, во-первых, политическую недобросовестность Ленина и, во-вторых, не его ведущую, решающую роль в событиях…
Не буду много останавливаться на разборе всех этих глупостей или лжей различных авторов, а приведу лишь один пример, и им ограничусь… Всё тот же, не раз уже поминавшийся, Сергей Шрамко утверждал в 2007 году в журнале "Сибирские огни":
"Когда в сентябре 1917 года Ленин, обращаясь к членам своего ЦК, пишет: "За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда народа, способного увлечь массы. За нами большинство народа… За нами верная победа…", – вряд ли стоит его слова воспринимать всерьёз. Истинная стратегия большевиков в те дни (жирный курсив везде мой. – С.К.) выражена иной фразой вождя: "Прежде всего мы должны убедить, а потом принудить. Мы должны во что бы то ни стало убедить, а потом принудить". Вот такую простенькую задачу ставит перед единомышленниками Ленин: сначала – любой ценой (пусть даже ценой обмана) убедить. Придём к власти – сможем принуждать…"
Неискушённый читатель, у которого под рукой нет первоисточника приведённых Шрамко цитат, из контекста заявления Шрамко сделает однозначный вывод о том, что обе ленинские цитаты относятся к периоду до взятия власти большевиками и по времени близко соседствуют.
Но это – не так, да и ещё как не так!
Первая цитата, обозначенная у Шрамко сноской "8" (Ленин В. И. ПСС. 5 изд., т. 34, с. 244), взята из ленинского письма в ЦК "Марксизм и восстание", написанного в Гельсингфорсе 13–14 (26–27) сентября 1917 года, а вторая цитата, обозначенная сноской "9" (Ленин В. И. ПСС. Т.43, с.54) – это слова из речи о профессиональных союзах, произнесённой Лениным 14 марта 1921 года на Х съезде РКП(б) – через три с половиной года после взятия власти!
При этом Шрамко последнюю цитату выдрал из ленинской речи просто-таки "с мясом"! Ленин тогда разбирал конкретные текущие ошибки большевиков по отношению к профсоюзам и говорил:
– Для того, чтобы установить взаимопонимание, взаимодоверие между авангардом рабочего класса и рабочей массой, надо было, если Цектран сделал ошибку, – каждому случается увлекаться, – надо было её исправить… Но когда эту ошибку начинают защищать, то это делается источником политической опасности… Прежде всего мы должны убедить, а потом принудить. Мы должны во что бы то ни стало убедить, а потом принудить. Мы не сумели убедить широкие массы и нарушили правильное соотношение авангарда с массами…
Где здесь обман?
Это называется сознательной дисциплиной: вначале людям разъясняют необходимость дисциплины, убеждают в её необходимости, потом разъясняют их задачи, и тем получают право в дальнейшем требовать, приказывать, а при не выполнении приказов – да! и принуждать к их исполнению. Причём в 1921 году ленинские мысли касались конкретных текущих дел государственной советской работы.
У Шрамко же всё передёрнуто! Между прочим, и с первой цитатой он смошенничал, поскольку привёл лишь часть ленинского анализа Июльских событий 1917 года в сопоставлении с ситуацией осени 1917 года…
И чтобы уж покончить в этой книге с инсинуациями Шрамко, скажу следующее…
Выдвигая на роль "творца Октября" фигуру Абрама Иоффе – зато задвигая на второй и третий план Свердлова, Дзержинского, Сталина и даже Ленина ("Тут пора спросить: а был ли Ленин вообще причастен к организации, планированию и проведению переворота?"), Шрамко обнаруживает или крайнюю уж, застилающую глаза, злобу к идеям социализма, или уподобляется фантастическому "дипломированному" разбойнику Мордону из "Семи путешествий Трурля и Клапауция" Станислава Лема…
Мордон требовал от двух роботов-конструкторов Трурля и Клапауция аутентичных "бесценных тайн" и "доподлинных истин", а получил от них кучу информационного "спама" в виде "вполне правдивой и во всех отношениях осмысленной информации" о "размерах ночных туфель с помпонами на континенте Гондвана, толщине волос, которые растут на медном лбу мялколела бадейного…", и прочем подобном.
Очень мне напоминают "историки" типа Сергея Шрамко этого высокоучёного дипломированного разбойника Мордона… Они выуживают из архивов гуры формально правдивой информации, но совершенно не в состоянии честно и верно осмыслить её, отделив существенное от несущественного, второстепенного…
Впрочем, в русской литературе "синдром Шрамко" тоже описан – Иваном Андреевичем Крыловым в его басне "Любопытный"… Там некто после похода в Кунсткамеру, перечислил всех "бабочек, букашек, козявок, мушек, таракашек, а на вопрос: "А видел ли слона?" ответил: "Слона-то я и не приметил"…
Вот так и Сергей Шрамко с его "открытиями велосипеда" насчёт того, что большевистский Военно-революционный комитет был лишь частью ВРК при Петросовете, что Сталин то и дело "писал передовицы"…
Всё это – правда, но – лишь часть правды, причём – не самая существенная её часть. Что же до того, что организовывали "переворот" – по Шрамко – якобы "забытые" герои, а вовсе не Ленин и созданная Лениным партия, то с точки зрения перечисления имён Шрамко не наврал…
Он тщательно учёл всех – вплоть до "букашек" Октября, но "слона" Ленина не желает видеть в упор.