Как межпартийный, а точнее – беспартийный, орган, ВРК Петросовета возглавлял – с согласия большевиков, левый эсер Павел Лазимир, председатель солдатской секции Петросовета, помощник военного врача. Впрочем, как сообщает профессор А. Рабинович, в "наиболее критические дни Октябрьской революции в Петрограде, то есть между 21 и 25 октября" Подвойский, Антонов-Овсеенко и Троцкий исполняли обязанности председателя ВРК, "так же часто, как Лазимир".
Но даже наиболее боевая и решительная часть даже партийного ВРК не играла роль коллективного идейного вождя, хотя в качестве технического органа организации восстания Военно-революционные комитеты – как партийный, так и "общий", "советский", выполняли важные и необходимые функции.
Идейный же вождь у Октября был один – Ленин. И основные идеи Октября были высказаны им не в 1917 году, а за десятилетия до него.
А Лазимир?
Сейчас фигуру Лазимира пытаются выпячивать, в послеоктябрьской же советской историографии имя Лазимира популярностью не пользовалось – считалось, что ВРК руководил Подвойский. И это было, вообще-то, не позднейшей мистификацией, и не апокрифом. Так, в архивном фонде Петроградского ВРК имеются документы, подписанные Подвойским 24 октября и как "председатель ВРК", и "за председателя", и даже "за секретаря"…
Дни-то были горячие – не до формальностей. Кресел не делили, ибо и кресел-то не было, зато обязанностей хватало.
Более того, имеются документы ВРК за октябрь-ноябрь 1917 года, подписанные от имени председателя также Свердловым, Урицким, Дзержинским и…
И – Лениным!
Последний факт малоизвестен, но он абсолютно документален. Софья Шульга (1896-позднее 1963), член партии с февраля 1916 года, работала в Петроградском ВРК со второй половины дня 25 октября, а в 60-е годы опубликовала статью "В. И. Ленин в Петроградском ВРК". В ней Шульга сообщала, что в архивах ВРК имеется удостоверение, выданное Ленину как члену Петроградского ВРК от 27 октября 1917 года.
Она же пишет, что в 1957 году в пятом номере журнала "Исторический архив" было опубликовано два документа: один от 26 октября 1917 года за подписью Ленина как члена Петроградского ВРК, второй от 30 октября – как председателя Петроградского ВРК. В статье С. И. Шульги проводится и автограф последнего документа: мандат В. В. Косиору как представителю ВРК, заверенный печатью Военного отдела ВРК.
Сама Шульга резонно не делала из этого факта сенсации и писала, что "из этого, конечно, не следует делать вывод о том, что Ленин был председателем Петроградского ВРК в современном смысле этого слова", и что "ленинский стиль коллективного руководства снимал вопрос об официальном, постоянном председателе в современном смысле слова".
С учётом этого говорить о том же Лазимире как фигуре первостепенной не приходится.
Забегая несколько вперёд, сообщу, что 27 октября 1917 года было организовано Бюро комиссаров – как отдел ВРК под руководством М. Я. Лациса. К этому моменту насчитывалось более сотни комиссаров Петроградского ВРК в воинских частях, в правительственных учреждениях, на военных заводах и на других ключевых участках.
ВРК самораспустился 5 декабря 1917 года, часть его функций была передана образованной 7 декабря ВЧК. Однако деятельность ВРК – реально уже большевистского, была на первых порах после Октября активной: в распоряжении Петроградского ВРК имелось 35–50 легковых и грузовых автомобилей, число его комиссаров к 10 ноября увеличилось до 269 человек. Кроме того, много комиссаров было послано в провинцию. Всего Петроградский ВРК назначил около 1 000 комиссаров и эмиссаров, не считая 644 агитаторов, отправленных на периферию. Их успешная работа по всей России в значительной мере и обусловила то триумфальное шествие Советской власти, о котором говорил позднее Ленин.
Однако всё это было впереди – пока что ленинская революция только-только разворачивалась даже в столице…
В то утро на излёте октября 17-го года кто-то в Петрограде готовился к вечернему спектаклю, кто-то работал над научной статьёй, кто-то отсыпался после весёлой ночи в кабаке, кто-то просто скучал…
Ну и что?
Разве это определяло суть того дня?
Его суть – этого очень разного в восприятии разных людей дня – определял один человек, но определял он его только потому, что на его призыв откликнулись, наконец, десятки тысяч рабочих, солдат и матросов в столице России…
Всё совершалось с лёгкостью! Занимались ключевые здания и учреждения – Почтамт, Центральный телеграф и телефонная станция, Петроградское телеграфное агентство, Госбанк, Генеральный штаб, Адмиралтейство, электростанция…
Блокировались вокзалы, начиная с Балтийского… Прибывали из Кронштадта матросы, в подмогу к уже вошедшей в Неву "Авроре" подходили линкор "Заря свободы", минный заградитель "Амур", миноносцы… Из мрачной тюрьмы "Кресты" освобождались большевики, сидящие там с июля…
Позднее – в том числе, с подачи Троцкого – начнёт гулять по страницам как полу-бульварных книжонок, так и "научных" монографий басня о том, что большевики-де "подобрали власть", которая якобы "валялась на дороге", никому не нужная…
Какая антиисторическая и жалкая глупость!
Это Чхеидзе-то, Церетели и Чернов с Либером и Даном выбросили власть из их пока ещё ЦИКа на эту пресловутую дорогу?
Или это сделали Керенский с Коноваловым?
И уж, тем более, – Рябушинские…
Нет уж!
Керенский хотел вызвать с фронта войска, но выехать по железной дороге не мог – её блокировал ВРК. Тогда Керенскому "одолжили" авто в американском (!) посольстве, и в 11 утра 25 октября он укатил вместе с помощником командующего Петроградским военным округом Кузьминым и двумя штаб-офицерами из Питера – искать верные ему части. Но, как признаёт даже американский профессор Рабинович, эти поиски "закончатся полным крахом меньше, чем через неделю".
Тем не менее искал ведь Керенский военные средства удержать власть силой, а не выбрасывал власть на дорогу из мчащегося по Питеру автомобиля "пирс-эрроу", "занятого" у янки, а точнее – полученного от них.
Современник и свидетель Октября американский журналист Джон Рид – автор, мало уязвимый для критики антисоветчиков, поскольку смотрел он тогда на Октябрь взглядом со стороны. Так вот, он сообщает, что хотя Зимний и был окружён, Временное правительство не утратило связи с фронтом и провинциальными центрами, поскольку на чердачном этаже захваченного большевиками Военного министерства находился отдельный телеграф, связанный секретным проводом с Зимним. Весь день 25 октября некий молодой офицер безрезультатно рассылал с чердака по всей стране поток призывов и прокламаций.
Он ведь рассылал их не от своего имени, а от имени Временного правительства, не желавшего уходить из власти. Другое дело, что призывы летели в пустоту. И лишь когда офицер узнал, что Зимний дворец пал, он "надел фуражку и спокойно покинул здание".
Тот же Рид писал:
"В среду 7 ноября (25 октября) я встал очень поздно. Когда я вышел на Невский, в Петропавловской крепости грянула полуденная пушка. День был сырой и холодный. Напротив запертых дверей Государственного банка стояло несколько солдат с винтовками с примкнутыми штыками.
"Вы чьи? – спросил я. – Вы за правительство?"
"Нет больше правительства! – с улыбкой ответил солдат. – Слава богу!" Это было всё, что мне удалось от него добиться.
По Невскому, как всегда, двигались трамваи. На всех выступающих частях их повисли мужчины, женщины и дети. Магазины были открыты, и вообще улица имела как будто даже более спокойный вид, чем накануне…"
Спокойствие было, вообще-то, внешним. На стенах выделялось белыми пятнами расклеенное извещение Петроградской городской думы об образовании "в чрезвычайном заседании 24 октября Комитета общественной безопасности в составе гласных центральной и районных дум и представителей революционных демократических организаций…"
"В тот момент я ещё не понимал, – признавался Рид, – что эта думская прокламация была формальным объявлением войны большевикам".
Разве это похоже на то, что власть валялась под ногами прохожих на Невском, и Ленину лишь оставалось подобрать её с панели?
Нет, лёгкость свершавшегося определили два фактора: 1) созревшая, наконец-то, готовность петроградских масс и рядовых функционеров РСДРП(б) действовать, и 2) появление лично Ленина в Смольном…
