Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Взглянем попристрастнее на этот портрет работы Николая Ге... Кого мы видим на нём? Усталый, бесконечно усталый (добавим - и явно нездоровый) человек "за шестьдесят" с глазами, в которых и вселенская скорбь, и житейская мудрость, и понимание того, как скоротечна жизнь. Всё так? Однако же, "натуре" здесь всего лишь пятьдесят... а что до образа жизни, то давайте-ка приведём хоть небольшую выдержку из воспоминаний Авдотьи Яковлевны Панаевой.
"...Часто из клуба Некрасов приезжал с гостями часов в 12 ночи, чтобы играть в карты. В клубе не хотели играть в большую игру, потому что потом много толковали о том, кто сколько выиграл и проиграл; иногда игра продолжалась с 12 часов ночи до 2 часов пополудни другого дня. И можно судить, какая большая была игра, если однажды Василий поднял под столом, когда гости пошли ужинать, пачку сторублевых ассигнаций в тысячу рублей. Хозяина этих денег не нашлось, и потому решили, пусть возьмет себе Василий их.
Добро бы, компания игроков были молодые люди, но все почтенных лет, занимающие высокий пост. Часто лакей чей-нибудь из этих игроков ждал приезда своего барина с платьем, чтобы тот мог переодеться у Некрасова, так как прямо приезжал с придворного бала.
Меня не интересовало, сколько Некрасов выигрывал и проигрывал, и я никогда не спрашивала его об этом. Но другие интересовались этим и при мне спрашивали, сколько он выиграл вчера.
- Пустяками окончилась у меня игра - тысяч сорок выиграл. Сначала был в выигрыше сто пятьдесят тысяч, да потом не повезло. Впрочем, завтра на утреннике, может быть, верну эти деньги.
Утренниками Некрасов называл, когда собиралась постоянно одна и та же компания играть у кого-нибудь из них с часу до шести часов вечера.
Некрасов также говорил: - Я сегодня еду на единоборство.
Это означало, что игра будет с кем-нибудь из компании только вдвоем.
В то время Некрасов исполнял все свои прихоти, не задумываясь о деньгах. Многие, конечно, завидовали ему, многие обращались к нему: кто за деньгами, кто за покровительством чьим-нибудь его влиятельных знакомых.
Сборы бывали большие, когда Некрасов ездил на медвежью охоту. Везлись запасы дорогих вин, закусок и вообще провизии: брался повар, Василий, складная постель, халат, туфли.
Не знаю, получал ли Некрасов от этой охоты такое же удовольствие, какое он испытывал, когда прежде. ездил на телеге верст за 35 от Петербурга и брал с coбою только фляжку коньяку, пару жареных цыплят кусок жареной говядины.
Но тогда он возвращался с охоты оживленным и сей, час же принимался за работу. После же охоты со все возможными удобствами Некрасов был вял, ворчал, что желудок испортил и устал.
По-видимому, при такой жизни человек должен был бы быть довольным, но у Некрасова нередко выпадали дни мрачные. Под предлогом нездоровья он сидел дома, никого не хотел видеть, не спал ночи, ничего не ел, и, по выражению его лица, ясно было видно, что в эти дня два ему было страшно тяжело..."
Да, действительно, характер у Николая Алексеевича был... поделикатнее... преотвратный и крайне неровный, об этом свидетельствуют все его современники. Умница Чуковский, один из самых скрупулёзных исследователей его творчества, писал:
"У Некрасова вообще была страсть к чрезмерным изображениям чрезмерных истязаний и мук. Даже те вещи, которые другим показались бы самыми приятными и милыми, — ему казались орудиями пытки. Этот страстный к страданию человек видел следы страдания там, где их не видел никто. Другие видели рельсы, а он человеческие трупы и кости. Другие видели пыль, а он кровь. Он галлюцинат человеческих мук".
Приведём ещё одну цитату Панаевой: она довольно точно пишет его портрет... Заметим, портрет Некрасова молодого!
"...Некрасов, видимо, был сконфужен при начале чтения; голос у него был всегда слабый, и он читал очень тихо, но потом разошелся. Некрасов имел вид болезненный и казался на вид гораздо старее своих лет; манеры у него были оригинальные: он сильно прижимал локти к бокам, горбился, а когда читал, то часто машинально приподнимал руку к едва пробивавшимся усам и, не дотрагиваясь до них, опять опускал. Этот машинальный жест так и остался у него, когда он читал свои стихи"
С годами (и по мере развития болезни) в общении вне близкого ему круга Некрасов сделался угрюм, молчалив и несколько даже "потусторонен", хотя многие описывают его в годы молодости как общительного и весёлого человека. Поэт и переводчик Пётр Исаевич Вейнберг запомнил Некрасова таким:
".. он был очень замкнут, никогда ничем особенно не возмущался и не радовался. Обладая громадной силой воли, он ко всему относился как-то сдержанно, и уж энтузиастом его никак нельзя было назвать. Хотя он и относился ко многим в высшей степени хорошо, но разжалобить Николая Алексеевича было немыслимо... Я бы, пожалуй, и не назвал его суровым, в сущности он таким и не был, а только к людям, которым он не симпатизировал, он относился очень тяжело. У него был какой-то особенный взгляд, который я еще при его жизни сравнивал со взглядом гремучей змеи. Он умел этим взглядом "убивать" не симпатичных ему лиц, не говоря при этом им ни неприятностей, ни дерзостей. В этом отношении он был очень сдержан"
Итак, каков же был Некрасов в отношениях с женщинами? Кратко описав в прошлой главе "жизнь втроём" с Панаевыми, я хочу ниже привести ещё один отрывок из Корнея Чуковского, как нельзя лучше отвечающего на этот вопрос:
"...Он любил ее угрюмой, ревнивой, изнурительно-трудной любовью. Совместная их жизнь была ад. Но стоило им разлучиться, как он снова влюблялся в нее. Похоже, что он любил ее только тогда, когда ее не было с ним: все те нежные любовные стихи, которые он посвятил ей, написаны в ее отсутствие, заочно. Когда же она с ним, - его стихи отражают не ласки, а буйные семейные сцены, оскорбления, ссоры и ругательства. Вообще его любовная лирика охотнее всего останавливается на любовном истязательстве и тиранстве. "Слезы, нервический хохот, припадок" - это у него чаще всего. "О, слезы женские, с придачей нервических тяжелых драм", -- тут его излюбленная тема... Она прощала, но бури повторялись опять, и, главное, повторялись паденья. Это было тяжелее всего: Некрасов нередко у нее на глазах заводил мимолетные связи, что возмущало даже посторонних людей..."
После смерти Ивана Ивановича Панаева их отношения окончательно заходят в тупик (и разрыв был крайне болезненным), и место в сердце Некрасова занимает француженка - актриса Михайловского театра Селина Лефрен.
В искренность её чувств к Николаю Алексеевичу сомневаться... приходится, и даже весьма! В конце концов, она приехала в Россию "на заработки", и столь известная личность, как Некрасов, к тому же "при деньгах", думается, именно то, что ей было необходимо! «Это была особа лет за тридцать, не особенно красивая, но эффектная" - вспоминала сестра поэта. Сам же Некрасов (вспомним круг его общения "в сферах", поездки на охоту с халатами, коллекцией вин и складными кроватями) в лице Лефрен получал дополнительный статус и "плюсик в карму"... В конце концов, иметь любовниц-актрис (и особенно балерин) в России XIX века всегда считалось и престижно, и бонтонно. Характерно, кстати, стихотворение Некрасова, посвящённое... расставанию с Панаевой. Оно несколько истерично для мужчины называется "Слёзы и нервы".
О слезы женские, с придачей
Нервических, тяжелых драм!
Вы долго были мне задачей,
Я долго слепо верил вам
И много вынес мук мятежных.
Теперь я знаю наконец:
Не слабости созданий нежных,—
Вы их могущества венец...
Приводить его целиком не вижу особого смысла, т.к. по сути оно довольно мелочно, мелодраматично и надрывно: там и про "рубли", и про "наряды", и про ревность... В общем, страсти в духе цыганского табора и, повторюсь, слишком не по-мужски, чересчур "всё навынос"... сказывается всё же "беспородность" Некрасова. Никакие Пушкин или Вяземский никогда бы такое не написали.
Что же до Селин Лефрен, то после окончательной утраты "Современника" Некрасов, выбравшись с нею заграницу, там её и оставляет. "Роман по интересам" благополучно закончился, к тому же, зная психопатическую натуру поэта, можно догадаться: едва ли эта затянувшаяся связь доставляла обоим прежнее удовольствие.
Годом позже (когда Некрасов уже становится редактором "Отечественных записок", арендовав их у Краевского) его настигает новое увлечение - 25-летняя вдова инженера-технолога Мейшена Прасковья Николаевна.
Будучи, что называется, "из простых" она не смогла ни составить Николаю Алексеевичу достойной пары, ни удовлетворить его духовных чаяний... Проще говоря, вероятнее всего, их не связывало ничего, кроме физических притязаний к "телу молодому, незнакомому" с его стороны, и материальной заинтересованности - с её. Существует любопытное свидетельство супруги одного из сотрудников "Современника" Е.И.Жуковской.
"...Он привез молодую красивую вдову из Ярославской губернии, где сошелся с ней… Одно время говорили, что он женится на ней, и он представил ее в качестве невесты в доме Гаевских. Однако прошло несколько месяцев, о свадьбе не было слышно. Покойный Салтыков как-то в разговоре с нами заметил: «Боюсь, что он с ней сделает какую-нибудь пакость; симпатичная женщина, только, кажется, уж больно простоватая; скоро ему надоест». И действительно, предсказания Салтыкова скоро оправдались. Однажды эта вдова явилась прощаться к Гаевским, причем со слезами рассказала, что Некрасов стал с ней грубее и холоднее: не упоминал более о свадьбе, а на днях, после того как у него произошла оргия, в которой принимали участие дамы полусвета и француженки из кафешантанов, когда она пришла с укорами и спросила: «При чем же тут я?» — он самым циничным образом ответил: «Чтобы со мною спать, когда мне этого захочется». — «Тогда я уеду». — «И с Богом: удивительно, как женщины не понимают, когда им пора удалиться». Она и уехала»
Что тут скажешь - прекрасная зарисовка, не самым лучшим образом аттестующая, пожалуй, обоих, - особенно памятуя знаменитую русскую пословицу про сучку и кобеля. Впрочем, без финансовой помощи Некрасова после их разрыва Мейшен не осталась - до самого её замужества.
Последняя привязанность поэта - Фекла Анисимовна Викторова, Некрасов же представлял её Зинаидою Николаевной, видимо, полагая, что так оно будет попристойнее.
Думается, что расхожая версия о якобы выигранной в карты проститутке - всего лишь мерзенькие слухи, подслушанные досужими сплетниками в том самом заведении, которое Фёкле и приписывалось. Более убедительно смотрится вариант о её прошлом как содержанки, наскучившей кому-либо из светского окружения Некрасова. Будучи почти на тридцать лет младше поэта, "Зиночка", по-видимому, девушка малообразованная, вероятнее всего, мещанка по происхождению - в лучшем случае (в завещании же упоминалась как "дочь солдата"), завоевала сердце и душу Некрасова своими молодостью, естественностью, лёгким нравом и желанием узнавать всё новое, самообразовываться - вероятно, чтобы "дотянуться" до уровня своего старшего... "друга и наставника". И - уж конечно - ни о каких сребролюбии и стяжательстве, с которыми Некрасов столкнулся в отношениях с Панаевой, Лефрен и Мейшен, речи не заходило: "Зиночка" была довольна решительно всем, любому знаку внимания с его стороны. В своём завещании он, благодарный ей за уход и за тепло последних лет, отписал ей всё имущество из городской квартиры и половину не так давно приобретённого чудовского имения Лука. И сам факт того, что - ради признания юридической стороны наследства правомочным - Некрасов закрепил отношения с Викторовой законным браком, говорит о том, что печальный финал жизни своей он провёл в душевном покое.Не забыл упомянуть Некрасов в завещании и мучительную любовь всей своей жизни Авдотью Панаеву (ставшей к тому времени в новом браке Головачёвой).
* * * * * * * * *
И по традиции цикла - приведем одно из последних стихотворений поэта, в котором он излился практически духовным завещанием, попыткой оправдаться и исповедью перед лицом неизбежной смерти.
Умру я скоро. Жалкое наследство,
О родина! оставлю я тебе.
Под гнетом роковым провел я детство
И молодость — в мучительной борьбе.
Недолгая нас буря укрепляет,
Хоть ею мы мгновенно смущены,
Но долгая — навеки поселяет
В душе привычки робкой тишины.
На мне года гнетущих впечатлений
Оставили неизгладимый след.
Как мало знал свободных вдохновений,
О родина! печальный твой поэт!
Каких преград не встретил мимоходом
С своей угрюмой музой на пути?..
За каплю крови, общую с народом,
И малый труд в заслугу мне сочти!
Не торговал я лирой, но, бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
У лиры звук неверный исторгала
Моя рука… Давно я одинок;
Вначале шел я с дружною семьею,
Но где они, друзья мои, теперь?
Одни давно рассталися со мною,
Перед другими сам я запер дверь;
Те жребием постигнуты жестоким,
А те прешли уже земной предел…
За то, что я остался одиноким,
Что я ни в ком опоры не имел,
Что я, друзей теряя с каждым годом,
Встречал врагов всё больше на пути —
За каплю крови, общую с народом,
Прости меня, о родина! прости!
Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ!
И бросить хоть единый луч сознанья
На путь, которым бог тебя ведет,
Но, жизнь любя, к ее минутным благам
Прикованный привычкой и средой,
Я к цели шел колеблющимся шагом,
Я для нее не жертвовал собой,
И песнь моя бесследно пролетела,
И до народа не дошла она,
Одна любовь сказаться в ней успела
К тебе, моя родная сторона!
За то, что я, черствея с каждым годом,
Ее умел в душе моей спасти,
За каплю крови, общую с народом,
Мои вины, о родина! прости!..
В заключительной главе цикла поговорим о смерти Некрасова, а заодно ещё раз попытаемся понять - кем же был этот "человек и гражданин".
ЗДЕСЬ - Житие несвятого Николая Некрасова. Глава IV
ЗДЕСЬ можно ознакомиться с прочими авторскими циклами публикаций: "Вигель - enfant terrible русской мемуаристики" , "Я пью за здоровье немногих..." История одиночества. П.А.Вяземский" и "Однажды двести лет назад..." с литературными прибавлениями к последнему.
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ