В первый раз увидел свет маяка с моря - с Черного моря. Мой любимый родитель после окончания Ленинградской мореходки в 1927 году проплавал (говорят именно "проплавал", не "проходил") сорок два года. Начал матросом на четырехмачтовом барке "Товарищ" (не путать с советским трехмачтовым "Товарищем", названным в его честь) под командованием капитана Д. Лухманова, закончил в 1969 капитаном дальнего плавания и бессменным капитаном дизель-электрохода.
Между этими вехами, где-то в конце пятидесятых, он был капитаном морского буксира Вспомогательного флота Черноморского ВМФ. В какой-то момент кто-то "наверху" принял решение для повышения привлекательности гражданской работы в военном ведомстве организовать для желающих экскурсию из Севастополя в Ялту на морском буксире. Не буду обсуждать здравомыслие принимавших такое решение, наверное, оно присутствовало.
Ведь именно тогда, при возвращении из Ялты уже в темное время суток Я УВИДЕЛ МАЯК.
Мне, шести-семилетнему, эта картинка врезалась в подкорку. Наверное, именно тогда я понял, что хочу быть моряком, который после долгого плавания первым на твердой поверхности видит - даже не маяк, - а свет, от него исходящий.
Многое в жизни помешало стать моряком, думаю, что - к счастью. Но тяга к передвижению по планете осталась, судьба предложила авиацию, с судьбой можно поспорить, но в этот раз не захотелось.
И вот - маяки. Когда самолеты были в три раза меньше, летали в три раза ниже и в три раза медленнее - тогда, о чудо! - на аэродромах действительно существовали световые маяки, которые могли за многие (морские!) мили дать знать пилоту (pilot - лоцман), принимает ли аэродром.
О том, насколько лексика в морском и летном деле одинакова (вернее, она перекочевала от моря к небу), наверное, в следующий раз.
Но маяки - это любовь. Одновременно к морю и тверди.