ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕРГИНКА ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗ ОБ ОРДЕНЕ
- Орден бергинок - так называлось сообщество женщин, которые объединились с одной только целью - нести в мир добро.
Европу в те времена неуклонно захватывала христианская религия. Ты христианка?
- Да, – ответила я, невольно прикасаясь к маленькому крестику, прятавшемуся под моей майкой, – православная. Меня крестила баба Зина еще в пол-года.
- Это хорошо. Значит ты в курсе, кто такой Христос, откуда пришло христианство и чем оно сильно?
Я молча кивнула. Слишком мало я знала о христианском боге, до стыдного мало. Кое-какое понятие я, конечно, имела - о крестовых походах, средневековых ужасах инквизиции. Но сама фигура бога была расплывчатой, связанной со странными и запутанными историями из библии для детей, которые мне читала баба Зина, пока в борьбу с "мракобесием" не вступила мам.
Хельга не стала больше меня пытать и решила "напомнить":
- Новый бог был удивительным – он совершенно не интересовался материальными благами, казался язычникам до глупости добрым и всепрощающим, и, главное, четко знал, где - добро, а где - зло. Почитатели старых богов не торопились их предавать и принимать заветы христианства, которые слишком расходились с принципами их существования – главенством силы, воинственностью, признанием справедливой мести и жаждой обладания всем, что только можно захватить силой. Понятие души у них было очень широким - они наделяли ею всех - от человека до растений, и обременять свою душу нравственным законом, чтобы обрести райскую вечность, не спешили.
Кроме того, сами новоявленные последователи христианства порой были агрессивно настроены и зачастую огнем и мечом насаждали новую веру. Церковники находили в языческих богах бесовскую сущность и были абсолютно враждебны к любой другой религии. Произошел конфликт. Он сопровождался кровопролитиями – выяснением отношений не на жизнь, а на смерть. В дальнейшем дело усугубила инквизиция, которая все запутала окончательно: людей тысячами сжигали на кострах во благо нового бога. Он этого, я уверена, не одобрил бы, но человеческий фактор, как говорится, брал свое.
- Мы проходили это по истории, – скромно вставила я, умалчивая о том, что мрачная тема средневековья интересовала меня только в связи с модным увлечением готикой и вампиризмом. – А при чем здесь ваш орден?
- Должна объяснить его название, – терпеливо продолжила Хельга. – Бергинки берут свое имя от древнескандинавского слова "берг" - спасение, помощь, защита. В немецком от него происходит глагол берген с тем же значением.
- Название вашего городка тоже от этого слова?
- Нет. В данном случае немецкое слово "берг" переводится, скорее всего, как гора, - пояснила Хельга. - Кроме. того, он, хоть и древний, стал называться так сравнительно недавно, а бергинки появились в десятом веке.
Я присвистнула:
- Вот это да! Так давно?
-Да, и поначалу они расположились на территории современной Бельгии, а потом уже переместились в Германию. Жили общиной, напоминающей монастырь, но с тем отличием, что не были ограничены постригом, и каждая в любой момент могла покинуть орден. Они не отстранялись от мира, а помогали людям, попавшим в беду без оглядки на вероисповедание. В орден в основном, но не исключительно, приходили христианки, и бергинки были, как сейчас говорят, толерантны к чувствам язычников, выше всего ценя доброту и милосердие. Ими двигало горячее, редкое в те жестокие времена желание сохранить каждую человеческую жизнь, как величайшую ценность.
- Святые, - догадалась я.
- Нет, - засмеялась Хельга, - обычные женщины, просто добрые - в орден другие не приходили. Он, кстати, так и не был признан официальной церковью. В то время христианство уже в основном победило в западной Европе, но язычество своего существования еще не прекратило. Время показало, что оно не умрет еще очень долго, и споры о том, чьи боги лучше, длятся до сих пор. Потом начались крестовые походы, которые приносили много горя: мужчины погибали, женщины и дети оставались без кормильца, голодали, умирали. Ряды бергинок пополнились, работы прибавилось – чтобы прокормить себя и страждущих, выращивали хлеб, разводили скот, лечили, учили, строили соборы. Позже случилась новая напасть – борьба за дисциплину и порядок: позорные маски, колодки, клетки. Наказания за любую провинность грозили всем и каждому, даже детям.
- Какие маски?
- Страшные огромные железные маски: свинья - невеже, петух - задире, маски с хоботами, длинными языками – олицетворение пороков. Одевали и пускали по улицам, приковывали на площадях, окунали в клетках в воду, хорошо, если за дело, но часто - по навету, из мести, зависти. Тогда вмешивались бергинки - помогали несчастным избежать наказания. Подумать только: за плохую игру на флейте музыканту одевали тяжеленную железную колоду в виде этого инструмента и выставляли на площади, прикованного к стене! "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет" - часто повторяла моя бабушка.
- Несчастные люди! - посочувствовала я средневековым бедолагам. - Сейчас за это не наказывают, хотя некоторым и не повредило бы походить в маске свиньи денек-другой.
- Борьба с недостатками и пороками приняла ужасающие масштабы, когда к ней подключилась святая инквизиция. Поиски дьявольщины не ограничивались средой язычников. Толстый - продался сатане, красивая - ведьма, много знаешь - слуга темных сил. Бесперебойно работали пыточные, пылали костры, поглощая тысячи людей. Бергинки пытались их спасать по мере возможностей - переправляли в тайные места тех, на кого пал взгляд инквизиторов, лечили чудом переживших пытки. Они и сами попали в немилость - над орденом бергинок нависла огромная опасность. К счастью, ордену чудом удалось уцелеть, и, когда костры инквизиции погасли, бергинки стали растаскивать угли.
- Растаскивали угли? - переспросила я, представляя себе, как одетые в белые одежды женщины, обжигаясь и пачкаясь, охапками собирают дымящийся черный уголь. Бр-р!
- В переносном смысле, конечно. Женщины, которые прошли сложный путь, многое повидали и прочувствовали на себе весь ужас нетерпимости, проявляли здравый смысл: примиряли враждующих, вразумляли мстительных, учили детей и лечили больных. Тяжелый, но благородный труд. Мало, кем оцененный, впрочем.
- А как ты-то попала в этот орден? - Моя подозрительность снова дала о себе знать. - Ведь все это было так давно.
- А он и по сей день существует, - заявила Хельга. - Видоизменился, конечно. А попала я в орден благодаря своей бабушке.
Я недоумевала: где темное и жестокое средневековье, а где благополучная Германия. Неужели...
- Бергинкам уже давно нет необходимости защищать и спасать, но помочь-то всегда найдется кому, а сферой их деятельности стали в основном образование и медицина. Как обладательницы меда поэзии, они могли… Ой! Я тебе об этом еще не рассказывала, - вспомнила Хельга.
- Мед поэзии?
Количество обрушившейся на меня информации уже зашкаливало, но Хельгу я могла слушать бесконечно.
Тем временем стук воланчика о ракетки возобновился. Он был четким, однообразным и сопровождался мужскими голосами.
- Ты еще не устала? – спросила Хельга. – Давай, сделаем небольшой перерыв, и я напою тебя чаем. Сегодня утром мама успела испечь нам вишневый штрудель. Жаль, время свежей вишни еще не пришло, но с мороженой тоже неплохо.
Я совсем не возражала против чая со штруделем, и мне подумалось, что жизнь может быть вполне сносной без зрения, когда рядом находится такой интересный человек, как Хельга.
Пока она ходила за чаем, я закрыла бесполезные пока глаза и стала воображать себе бергинок. Они, конечно, были все немолоды и некрасивы. Зачем же тратить жизнь на других в противном случае? Серость позволяла им оставаться неприметными, но двигались они все равно осторожно – опасность подстерегала на каждом шагу. Вокруг кровожадные язычники, с одной стороны, и инквизиторы, норовящие кого-нибудь сжечь, - с другой. Как говорила моя баба Зина, куда ни кинь - всюду клин. И почему она не состояла в каком-нибудь загадочном ордене? Глядишь, я бы тоже хорошо разбиралась во всей запутанной истории человечества. Нет, она сидела себе дома со мной и пекла пироги. Иногда баба Зина затягивала какую-нибудь песню типа " Рюмка водки на столе", и в такие минуты я подозревала, что слух мне достался именно от нее. Спасибо и на том. Я представила свою бабу Зину в роли бергинки средневековья: вот она в фартуке со скалкой заходит в пыточную и ... Нет, по комплекции ей больше подошла бы роль палача.
Не успела я испытать укол совести за роль, отведенную своей вполне миролюбивой бабушке, как «Бах!» – что-то врезалось мне в лоб и упало на колени. Я нащупала резиновый наконечник, оперение волана и приподнялась в кресле. Медленно, выставив вперед руки, я двинулась навстречу неизведанному, пока не уперлась во что-то твердое и шероховатое. "Ствол дерева" - догадалась я и вздрогнула от того, что мужской голос где-то рядом негромко позвал:
- Фройляйн!
Больше из его слов я почти ничего не поняла. Он говорил по-немецки вежливо и, кажется, извинялся - мне удалось распознать "ин шуль де ген зе битте", знакомое еще по клинике. Тут послышались шаги и голос Хельги одновременно. Она что-то говорила по-немецки, приближаясь ко мне.
- Лизонька, с тобой все в порядке? – взволнованно спросила она.
- Все нормально, мне не больно, - ответила я, невольно потирая ушибленный лоб.
- Боже! Он попал в тебя?
- Ерунда, мой лоб не пострадал.
Хельга подошла и ощупала мою голову и лицо.
- Есть небольшая шишка, - констатировала она грустно и сказала недовольным тоном еще несколько фраз по-немецки, видимо, обращаясь все к тому же мужчине.
Тот еще раз извинился и затих. Ушел, должно быть.
- Когда наш сосед принимает гостей, могут случаться неожиданности. Ох уж, эти нибелунги.
- Кто? – переспросила я, опять услышав от Хельги смутно знакомое слово.
- Давай пить чай! – Хельга усадила меня на место и вставила в руку большую кружку и маленькую вилку. – Тарелка прямо перед тобой. Со штруделем справишься? Его надо есть, пока мороженое не растаяло.
Я с наслаждением поглощала вкусный десерт, а Хельга объяснила, что произошло:
- Соседи играют в бадминтон. Удар у мужчин сильный, и воланчик залетел в наш двор. Досадно - попал прямо в тебя. Герр Альберт принес свои извинения. Про воланчик, конечно, тоже не забыл - забросила ему обратно.
- Хельга, а в бергинки шли некрасивые женщины? – спросила я, чтобы подтвердить свою догадку.
- Почему? – удивилась Хельга. - Они были разные.
- А ты какая? Красивая?
Любопытство, по сути, - хорошее дело,
Если с ним управляться ты можешь умело.
– Извини, сорвалось! - Хельга заткнула мне рот большим куском штруделя.
- Без любопытства мне нельзя! – заявила я, прожевав его. - Я же ничего не вижу, а интересно узнать, какая ты.
- Ну вот, и я об этом. То же самое можно было спросить более вежливо.
- И как, например? – разозлилась я и тут же поперхнулась последней крошкой.
Хельга похлопала меня по спине и задала вопрос правильно, должно быть, по- бергински:
- Сожалею, что мое нынешнее положение не позволяет тебя увидеть. Не могла бы ты описать свою внешность? Это мне важно знать для общения.
Я присвистнула:
- Ничего себе! У нас так вообще никто не выражается, особенно в моем возрасте.
- Я понимаю, но каждая девочка должна знать правила культурной речи. Пусть она не употребляет старомодные, с ее точки зрения, обороты, но у нее всегда будет выбор. Может быть, что-то отложится в голове, и девочка станет вежливой. Вот так.
- Ты считаешь меня совсем невоспитанной? – огорчилась я.
- Нет, ну что ты! – Хельга погладила меня по руке. – Ты вполне адекватная. Просто у меня вошло в привычку поучать и давать наставления.
- Ты же еще не старая! Какая еще привычка поучать? Кстати. - Во мне зашипела мелкая мстительность. - Постоянно делать замечания тоже неприлично.
Хельга засмеялась:
- Это так, но ты намного младше меня, и я, бергинка, желаю тебе только добра. Прислушайся ко мне - тебе это не повредит. А что касается моей внешности, я вполне обыкновенная. У меня светлые волосы, голубые глаза, средний рост и хрупкое телосложение. Теперь тебе проще?
- Значительно. Большое спасибо.
Неожиданно для себя, я оказалась хорошей ученицей, хотя вовсе не стремилась в один момент стать вежливой и воспитанной.
– Ой! А я тоже голубоглазая, и волосы светлые, и рост - так себе. Мы, случайно, не похожи?
- Я не …
Она хотела сказать что-то, но тут прозвучала электронная мелодия. Было нетрудно догадаться, что исполнил ее дверной звонок.
- К нам кто-то пожаловал! - Хельга поспешила открыть дверь и вскоре вернулась с мужчиной, болтая с ним по-немецки.
Прозвучало имя Элизабет, наверное меня представили, и Хельга обратилась ко мне:
- Лиза, это господин Альберт. Он пришел еще раз принести свои извинения и спросить, не может ли быть тебе чем-нибудь тебе полезен. Хочет искупить свою вину.
Я растерялась. Ну, что я могла попросить для себя у этого Альберта? Ракетку от бадминтона? Что мне по-настоящему нужно было, так это зрение.
- Хельга, скажи ему, что я хотела бы иметь здоровые глаза, больше мне ничего не надо. Пусть не волнуется - я его прощаю. Лоб не болит.
Хельга перевела Альберту мою речь, как я подумала, без глупой шутки по поводу глаз. Тут они принялись оживленно беседовать, причем Хельга говорила сначала с удивленной, потом с восхищенной интонацией. В конце мужчина еще раз извинился, попрощался и Хельга пошла его провожать. А когда вернулась:
-Лизонька, ты себе не представляешь! Нет, у меня просто дыхание перехватывает от радости! Я, конечно, знала, что нибелунги на многое способны, но такое … Как же это вовремя, как кстати!
- Хельга, что случилось? – заволновалась я. Опять прозвучало слово "нибелунги"! Почему Хельга пришла в восторг?– Что он тебе сказал такого?
Я почти кричала.
- Лиза, ты только не волнуйся. - Хельга сразу перешла на спокойную речь. - Завтра герр Альберт обещал принести нам чудо-очки. Он уверяет меня, что слепой... ой, прости, тот, кто по каким-то причинам временно, конечно, потерял зрение, сможет в этих очках видеть! Представляешь, Лизонька?
-Но… - Я не верила своим ушам. - Неужели такое возможно? Врач мне об этом ничего не говорил.
-Для них нет ничего невозможного. Это же нибелунги! - с уважением произнесла Хельга.
Странно: то была недовольна соседом с его гостями, то вдруг приходит в восторг и источает уважение.
-Да кто это такие-то? - Я теряла терпение.
Хельга внезапно озаботилась:
- Лиза, а тебе не слишком много впечатлений на сегодня? Может быть, стоит немного отдохнуть от моих рассказов?
- Ну, Хельга, Хельгуша, умоляю! Только самое последнее: расскажи мне об этих нибелунгах.
Хельга рассмеялась, и я только сейчас поняла, что у нее удивительно музыкальный смех.
- Меня еще ни разу никто не называл Хельгуша, - призналась она. - Знаешь, а я уже немного устала.
Должно быть, мои глаза в этот момент не подвели - приняли умоляющий вид, потому что Хельга поспешно добавила:
- Ну, хорошо, последний рассказ, потом идем отдыхать. Вечером совершим небольшую прогулку, и тогда рассказывать будешь ты. Я хочу услышать что-нибудь о тебе.
- Ладно, ладно! – радостно согласилась я, слабо себе представляя, чем смогу заинтересовать бергинку. - Теперь про нибелунгов, пожалуйста!