Моя мама любила пострадать.
И страдала большую часть жизни. Говорю со знанием дела, так как, так уж случилось, была свидетелем этих страданий. Вернее, нас было двое, я и папа.
Мы чувствовали себя неловко, потому что, что бы ни делали, не в силах были помочь маме. Ну разве что на очень короткое время. И после этих передышек мама начинала страдать с удвоенной силой.
Нет, у нее не было клинической депрессии или МДП (маниакально-депрессивный психоз). Она не нуждалась в медикаментозном лечении и была вполне социально адаптированной. До самой пенсии работала преподавателем немецкого языка в военной академии. И ученики ее любили.
Просто страдания и печаль казались неотъемлемой частью ее бытия и мировоззрения. Что не могло не вызывать у нас с папой, как у самых близких ей людей, жгучее чувство вины.
Только спустя десять лет после ее смерти я, изучив эннеаграмму, поняла, наконец, что с мамой все было хорошо и, скорее всего, ей в целом комфортно жилось. Потому что парадокс «четверки» (четвертого эннеатипа или Идеалиста) как раз и заключается в том, что для нее нормально страдать.
Это самый тонко чувствующий эннеатип, который ежемоментно переживает невероятную палитру чувств и с такой силой, что не может не страдать. И относится к состоянию страдания вполне по-философски - «я чувствую, значит я живу».
Как сказал однажды еще в достаточно юном возрасте мой сын, тоже «четверка», «я, к сожалению, умею читать, и достаточно умен, чтобы не быть оптимистом».
Чтобы лучше понять людей этого эннеатипа, вспомните Пьеро из «Золотого ключика» А.Н. Толстого. Ему кажется, что в жизни все против него, а потому страдания неизбежны. А длинные рукава, скрывающие кисти рук, подчеркивают, что он ничего с этим не собирается делать.
Когда вы с облегчением замечаете живость в ее движениях и улыбку на губах, «четверка» скорее всего чувствует себя не в своей тарелке или даже в сильном стрессе. Именно поэтому у мамы возникали эти ошарашивающие нас с папой драматические провалы после вроде бы чудесного исцеления страждущей души. Она старалась быть как все и это окончательно выматывало ее.
В самые эмоционально острые моменты жизни мама угрожающе говорила мне: «Я пишу свою книгу. Когда я умру, ты сможешь прочесть, как все было на самом деле».
Если честно, в тот момент я меньше всего жаждала узнать подробности об этой книге. Наверное, боялась найти там что-то изобличающее про себя и окончательно похоронить за плинтусом свою самооценку.
И только после маминой смерти с сожалением поняла, что не знаю никаких ориентиров и не могу найти ее книгу.
Возможно, она была когда-то уничтожена самой мамой в момент безнадежного отчаяния и неверия, что мы с папой сможем понять хоть толику пережитого ею.
А, может быть, книги и не было. А было только намерение, задумка ее создать.
Как бы там ни было, теперь, оглядываясь в прошлое, я больше всего сожалению, что не расспрашивала ее об этой книге и не вдохновляла на ее написание.
Пишите, друзья!
Пишите о своем детстве, о людях, окружающих вас, об отношениях, как они складываются и не складываются.
Жизнь, не рассказанная в историях кому-то еще, как непроявленная пленка. На ней можно рассмотреть только силуэты. Да и то, белым кажется то, что в действительности черное, и наоборот.
Пишите и сохраняйте!
Для кого?
Для родных, друзей, знакомых.
Всех тех, кто оказался в кадрах ваших дней, случайно или намеренно.