Снова понесло меня. Прямо с утра. Держите меня семеро! Держите меня, ребята, которые уже начали меня уважать. Держите меня, мои милые девочки. А то унесет, и вы больше никогда не услышите мои слова, или мой бред. Слова, все-таки.
Убить дракона. Я даже не досмотрел этот фильм. Ничего не понял. А другие фильмы Марка Захарова смотрел взахлеб. Любовался на великолепную бабушку Татьяну Пельтцер. Восхищался великим Калиостро. И в “уно моменто” выучил тот новый итальянский язык, на котором пели мне с экрана два веселых клоуна, или два человека. Два человека-клоуна.
- Уно, уно, уно сакраменто!!!
Убить дракона. Могильные черви захотели стать драконами. Я никогда не копал могилы, поэтому и не видел могильных червей. Один наш, не слишком умный человек, раскопал могилу, и потом мне рассказывал. Там лежал не чукча. Потому что не лежал вовсе, а сидел. Сидел перед земляным столом, на котором были какие-то полусгнившие финтифлюшки. Не было там золота. Не было ничего интересного. Только челюсть у покойного отвалилась, и упала на этот стол. Он потом принес ее в нашу палатку. И я его выгнал.
Очень часто за такое святотатство из-за тундровых холмов прилетает пуля. На сей раз обошлось, но человеку этому, одному из моих напарников, хронически перестало везти в жизни. Я это заметил еще тогда, когда мы жили в одной палатке. Я всех своих ребят потом отслеживал, но этого не смог. Он исчез. Тундровые холмы его поглотили. Тундровые боги и боги тайги шамана Габышева – очень сильные и злые ребята. Один червь это понял, и тут же усрался.
Могильные черви. Ничего страшного, ведь есть косметологи и имиджмейкеры. Где-то вколоть ботокса. Где-то подкачать обычным велосипедным насосом. И надеть на этого червя блестящий, как сопля, галстук. И будет вам дракон. Вот только с глазами не справились. Невозможно это. Если нет глаз (у червей не бывает), то их и не сделаешь. Ведь глаза – это не нос, например. В глазах – душа, а душу никто не сможет сделать. Только Бог.
Девочки мои! Мне страшно смотреть на это. Я спрячусь за вами ненадолго, потом наберусь сил, и снова выйду на бой. Прикройте меня пока.
Одна из девочек уже украла у меня мое новое русское слово. Я его придумал, а не Пушкин, и не Гоголь. Впечатлизмы. Это то, что я сейчас пишу. И я дарю вам всем это мое слово.
Дракон, которого боятся все. Даже важные чиновники. Чиновник по фамилии Росатом. Его предварительно от’имели в предбаннике. Чтобы понял, куда идет. Поэтому у него сейчас дрожат руки. И этими руками он перебирает и показывает дракону разные цветные бумажки. Возможно, там есть что-то про атом имени товарища Сталина и товарища Берии. Но я про это давно знаю, и думаю про другое. Про веселое. Вот если бы в его атомном ведомстве завелся иноагент, и подсунул бы туда, в эти бумажки, страницу из первых Плейбоев, и мы с вами увидели бы ее на экране, то было бы очень весело. И – без трусов.
Убить дракона. Я пытаюсь. И мне кажется, что это у меня получается лучше, чем у Марка Захарова.