Девушка в белом кружевном платье вздыхает, надевает маску повыше на нос, уверенным привычным жестом перехватывает видеокамеру – и заходит в суд. Так у нее начинается рабочий день.
Вообще-то, девушка – из пресс-службы полиции. Ей бы сидеть, писать релизы про кражи и спортивные праздники, но сегодня ее послали на ответственное задание: фиксировать на камеру группу поддержки Андрея Пивоварова. И девушка старается, морщась под маской, когда в ответ начинают снимать ее. Отходит, отворачивается, но поста не оставляет. Есть такая профессия.
На самом деле, соглядатаев, стукачей и шпиков всех мастей в Краснодарском краевом суде, на апелляции по продлению стражи бывшему исполнительному директору «Открытой России» Андрею Пивоварову, хватало и без девушки. Местные активисты показали мне на притулившегося к поручням крыльца мужичка.
– Видишь? Это сейчас он сотрудник администрации города, а еще недавно – эшник.
То ли не удержался и пришел последить за местной оппозицией по старой памяти, то ли «сотрудник администрации» – форма прикрытия, кто его разберет. Но всевозможных сотрудников, в погонах и без, с камерами и просто с телефонами, в суде хватало.
При этом непосредственно туда, на заседание, попасть было нельзя. На ресепшн суда (или как правильно назвать это застекольное пространство, где оформляют пропуска?) сотрудница, честно и не смущаясь, говорила: «А у нас все заседания закрытые: ковид».
(Для справки: «Разбирательство дел во всех судах открытое». Статья 10 Гражданского процессуального кодекса РФ.)
Группа поддержки Пивоварова примерно из 10 человек возмущалась, требовала хотя бы передать жалобу председателю суда – но тщетно: документ было предложено отправить почтой. Не помог даже приход в суд настоящего казака – Григория Русова, сразу поразившего всех своей роскошной бородой и казацким костюмом с газырями (про них он, впрочем, честно сказал: декоративные).
Русов пояснил, что он – казак потомственный, это фактически – народность. И с презрением отзывался о нынешних реестровых, которые в казаки вступают. «Разве можно вступить в русские? В чеченцы?» – задавал он риторические вопросы и объяснял, что как раз реестровые готовы во всем поддерживать власть, а потомственные, настоящие, казаки – в оппозиции. И доказывал, рассказывая, как вышел на пикет 9 мая против победобесия, со стихотворением Дмитрия Назарова на плакате. В ответ его избила полиция, написав в протоколе, что Русов встал на колени, заложил руки за спину и стал биться лицом об асфальт.
Так что казак казаку рознь, и власти это понимают. Постояв в суде. Русов отправился к находящемуся неподалеку от него памятнику Екатерине Второй, окруженному урнами с вензелем «Е» – вставать в пикет в защиту снимаемых с выборов кандидатов. Шпики, поняв, что в суде уже все сняли, дружной толпой бросились за ним.
Как раз в это время маму Андрея, Раису Тюрикову, единственную пропустили внутрь. И это при том, что зал суда был рассчитан примерно человек на 100 – то есть в нем можно было не только соблюсти социальную дистанцию, но и устроить хоть званый прием – и однако вместо этого всех держали на узком пятачке предбанника.
В самом Краснодаре, нужно заметить, ковид никак не ощущается. При заселении в гостиницы справки не требуют, кафе открыты, магазины тем более – и только суд остался последним оплотом борьбы с коронавирусом. Чего они там так боятся, что поставили на входе сразу двух «санитаров» – подозрительно спортивного вида парней в белых халатах, сказать трудно. То ли что СМИ (из которых, впрочем, была одна «Сота») опубликуют видео с речью Пивоварова, то ли что лишний раз покажут всю пустоту уголовного дела, основанного на одном прошлогоднем твите, который даже и не сам Пивоваров написал.
Если боятся речи – так вот она, опубликована, пусть и текстом. Адвокаты сказали – произнес ее Андрей хорошо. Если внимания к сути дела – так те, кому нужно, и так все знают.
И кажется, что закрытие процесса сначала под предлогом ковида, а после – «тайны следствия» (железный аргумент прокурора) – просто еще один способ мести Ходорковскому, до которого получается дотянуться только вот так, опосредованно. Заблокировать «МБХ-Медиа» и «Открытые медиа», уничтожить «Правозащиту Открытки» – и не дать Пивоварову даже по видеосвязи перекинуться парой слов с поддерживающими его людьми.
Впрочем, г – гуманизм. Матери, прилетевшей из Петербурга, это все же разрешили – перед тем, как судья пробубнил стандартный отказ в жалобах защиты. «Он же как робот, глаза в стол, механический голос», – описывала Раиса Тюрикова впечатления от судьи. Впечатления были свежи: раньше политические процессы ей наблюдать не доводилось.
После суда она задержалась: писала ходатайство на свидание с сыном: тому не разрешают в СИЗО ни свидания, ни звонки, и тут даже не нужен ковид, это делается просто – без объяснений.
Точно так же, как в объяснениях не нуждаются и блокировки поддерживаемых Ходорковским СМИ. Всем все понятно. У Путина тоже есть свое МБХ – месть беглому Ходорковскому.
Алексей Обухов