Начало здесь
Предыдущая глава здесь
Три года спустя. Наши дни…
— Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечнаго новопреставленной рабы Твоей Мирославе и яко благ и человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляй неправды…
Гулким эхом отражались от стен слова панихиды, а воздух, каждый его уголок, пропитался удушающим запахом благовоний. Смотря сейчас на скорбные лица, на заплаканную мать, сжимала до бела кулаки, прекрасно понимая, кто повинен во всём произошедшем. Кто как ни в чём не бывало стоит со скорбным выражением на лице, делая вид, что всё в порядке. Что ему искренне жаль. Вот только я ни на миг не сомневаюсь, ему не жаль, ему плевать на всех здесь собравшихся с самой высокой колокольни. Циничный взгляд, ставший острее сквозь время. Улыбка, нет скорее оскал. Его боялись, перед ним пресмыкались и видели лишь скепсис презрения, и ухмылку в некоей подобии улыбки. Из молодого зверя он превратился в бизнес-акулу. Всего три года и такие изменения.
Я стояла сейчас за спинами собравшихся, наблюдая за ним со стороны. Забытая и неузнанная. Моё лицо скрывала шляпка с нависающей вуалью. А волосы, спадавшие некогда черным шоколадом, сияли искусственной белизной рассыпаясь по плечам. Да, я изменилась, от былой меня не осталось ничего. Прошлая я, плакала бы сожалея о случившемся, оправдывая возможных убийц, что господь накажет их. Нынешней мне было всё равно. Я знала, чего я хочу и какой сделаю следующий шаг, что бы механизм заработал в нужном мне направлении.
Мне не зачем было дожидаться окончания церемонии. Я увидела всё, что хотела. Покинув храм, села в ожидающее меня такси, назвала адрес куда ехать и набрала до боли знакомый номер.
— Здравствуй. Да, уже прилетела. Нет, всё в порядке и идёт так, как мы задумали. Да встретимся через две недели, когда я получу окончательно все полномочия. Как у тебя там дела? Ничего не поменялось? Нет, вот и отлично. До скорой встречи, дорогой.
Завершив разговор, обратила внимание на слушающего меня водителя. М-да, какой бы не был человек, он всегда любит послушать сплетни и чужие разговоры. Даже если они его не касаются.
Прибыв на место и заплатив таксисту, распрощалась, надеясь больше никогда не ездить в сомнительных такси. За последние несколько лет город почти ни в чем не изменился. Малые изменения претерпели лишь фирмы и некоторые сферы бизнеса. Усмехнувшись, должна признать, что это пошло на пользу. Даже моя «измена». Я всегда знала, он любит своё дело. Мечтает перенять бизнес своего отца, возвысить его и наконец прикоснуться к вечному излюбленному и желанному. Для него всегда таковыми были машины. Чем раритетнее, тем ценнее. Он выискивал бриллианты из горы хлама. Возрождал их, вдыхал новую жизнь и лелеял словно своих детей. Время прошло, а он как оказалось всё такой же.
Не сомневаясь ни на миг, желая увидеть всё ещё любимого, но не прощенного, зашла в самый дорогой автосалон.
Светло, чисто, играет лёгкая ненавязчивая музыка, а при виде меня отзывчивые консультанты расплываются в слащавых улыбках. Я же обвожу быстрым взглядом зал и не нахожу желаемого.
— Это весь ассортимент? Мне говорили я могу приобрести более редкие марки автомобилей.
— Это не весь ассортимент, но позвольте спросить, какой суммой вы располагаете? В каких пределах нам акцентировать взгляд.
— Сумма не важна, я хочу увидеть то, что можете предложить только вы.
—Хорошо, я вас понял, пожалуйста присядьте. Мне нужно связаться с Марком Владимировичем, а вам пока принесут кофе. Вы же не торопитесь?
Дождавшись моего утвердительного кивка, молодой человек поторопился сделать звонок.
Я знала, что такими запросами занимается только он. Самолично оценивая покупателя и предлагаемый ему товар. М-да, не знаю даже, что мне более интересно. Увидеть его самолично или оценить степень моей холодности к нему. Прошло уже столько времени, а я все ещё думаю о нём. Совсем ты Янислава не изменилась, как бы не утверждала обратное. Ледяная скорлупа на сердце далеко не так прочна, как кажется. Наверное, больше всего мне интересно взглянуть в его глаза и понять. Так ли он верит в мои измену, даже спустя столько лет это не оставляет меня и его неверие обжигает сильнее любой неприязни. Жалею ли я, больно ли мне? Да, больно от несправедливости. Пятно позора до сих пор лежит на моём имени, вот только я научилась жить с ним. Жить так, как мне хочется и делать, что хочется! Это своего рода стало спусковым крючком. Разрушившим удерживающие меня рамки. Мои самокопание прервал тот, кого я хотела видеть больше всех.
Ну здравствуй любимый, хотелось закричать и броситься к нему на шею. Но вместо этого ледяной тон и надменный взгляд.
— Ну здравствуй, Марк, а ты все такой же. Только оправу для очков сменил. Забавно, время идёт, а для некоторых так ничего и не меняется.
А пожалуй мне нравится наблюдать за тем, как ещё одна овца блеет, не находя слов. Покрывается красными пятнами, достает платочек и вытирает испарину.
– Марк, неужели я настолько плохо выгляжу, что тебя так корежит от одного моего вида?! Что такое, любимый или это у тебя такое желание при моем виде? – Подойдя к нему в плотную шептала так, чтобы слышал только он. Не забывая положить ладошку и сжать его достоинство, а затем погладить и, как ни в чем не бывало, вернуться на свое место. Элегантно закинув одну ножку на другую оголяя вид на один из кружевных чулков.
О-да милый, я знаю этот взгляд. Я смеялась, ликовала, и плясала танго на чужих костях, где-то глубоко в душе. В реальности же, соблазнительно улыбалась, наслаждаясь эффектом после представления.
Я за все отомщу, нет никого опаснее, чем униженная женщина. Даже на тебя «любимый» у меня есть планы.
— Долго собираешься пускать по мне слюни или может быть предложишь обед? Я всё-таки потратила свое время на твоё ожидание и надеюсь не впустую.
Утерев испарину, он, наконец, совладал с эмоциями, предварительно прочистив горло. Что бы уж наверняка голосок не подвел, ерничала моя совесть. Мой бывший возлюбленный нашел, наконец, что сказать.
— А ты стала стервой, хотя нет, ты же такой и была.
Рассмеявшись до слёз, похлопав в ладоши, сменила позу ног. Наблюдая как в глазах стоящего напротив меня мужчины появляется голодный блеск.
Правильно, смотри на меня, желай меня. Пусть я и стала стервой, но ты всё так же пускаешь по мне слюни. Всё так же хочешь меня.
— И что? Можешь поверить на слово, как старой знакомой. Это не мешает жить Марк, наоборот делает мою скучную жизнь необычайно забавной. – Ответила ему, а сама продолжала про себя вести с ним неслышный монолог.
Я позволяю играться с такими как ты, бесхребетными слабаками не способными защитить честь любимой девушки, нытиками с заниженной самооценкой, которые не видят дальше собственного носа. Но все это я оставила при себе, не желая вбивать кол раздора в наши, наполненные похотью отношения.
— Вижу, Марк, ты счастливо женат. Не долго убивался. Хотя что же я, главное выгодно заключённый брак. А всё остальное типа любви, не важно, не правда ли?!
— Совершенно верно. Благодаря тебе я это понял и ни разу не пожалел. Бизнес пошёл в гору. Это для меня самое главное.
— А как же жена, Марк? Супружеский долг и все дела. О-о-о как же я могла забыть, брак по договору. Да, Марк, понятно почему ты смотришь так на мои коленки. Она тебе не ДАЁТ!
Рассмеявшись, выбесив его окончательно, поднялась с кресла, сексуально выгнув спинку. Откинув за спину волосы, взяла лежащий на столе клатч и пошла на выход. Про себя твердя: «Ну давай же, давай родной мой, не разочаруй».
Я не успела сделать и пары шагов. Как была притянута к возбужденному мужскому телу.
Вдыхая мой запах, переступая через себя, разрываемый угрызениями совести и похотью. Видя в глазах лишь жажду, страсть, не утихшую с годами, усмехнулась. Дико, зло аж до слёз в своей душе.
Объятия ослабли. Мужчина, что ещё недавно горел терзаемый муками совести или похоти, нацепил маску равнодушия. Лишь сжатые кулаки говорили о крайней степени бешенства.
— Всё в твоих руках Марк. Выбор, пан или пропал. Подумай мой бывший возлюбленный.
Лизнув приоткрытые в немом вопросе губы, развернулась, уходя прочь.
Шестерёнки механизма начали свой бег.
Пора связаться с родителями. Разговор будет трудный. Садясь в машину, даже не пыталась скрыть кривую ухмылку. Я знаю, что они мне скажут наверняка обвинят в смерти сестры. Пусть я даже не причем, хотя как это, мне припомнят всё. Особенно ситуацию трёхлетней давности. Ничего, я не злюсь, я уже почти смирилась с тем, что в глазах своих родных я на одном месте с бл@@@ю.
Ничего, было да прошло, главное жить дальше, не так ли?! Главное правильное будущее. То, за которое тебя никто не посмеет упрекнуть или просто не сможет, без разницы!
Встреча с родителями, я была бы рада при других обстоятельствах, времени, месте, но что произошло не миновать. Остаётся только покрепче сцепить зубы и терпеть. Мы не виделись три года. Ни звонков, ни переживаний, вычеркнутая из семьи, выброшенная, как бракованная испорченная вещь, хотя так оно и есть.
Ну ничего, ведь и бракованные игрушки можно починить, дело цены не так ли?! Посмотрим, сколько вы предложите мне, дорогие родители. Я ведь у вас теперь единственная дочь, единственный оставшийся ребёнок, пусть и уже ставший взрослым.
Отрешенный взгляд и холодность. Почему мне ещё больно? Я ведь знала, что так будет, не раз представляя и прокручивая в голове немые беседы. Но все же, почему так больно?! Верно, я все ещё помню их заботливыми, любящими родителями. Сердце, ты ведь тоже помнишь и разрываешься от боли и обиды. Всё верно, любовь искреннюю сложнее всего вытравить из сердца. Которое напрочь отказывается думать логически и понимать, что предательство может быть и от самых родных. Сердцу не прикажешь, оно привыкло любить и дорожить, теми кто всегда был с тобой. Ему не объяснишь и не докажешь.
— Здравствуйте папа, мама. Рада вас видеть.
— Здравствуй доченька. Мы ждали тебя раньше.
— Дела, задержалась.
— Дела? Какие дела?! – Повысила голос мама. – Ты даже на панихиду по сестре не явилась, какие у тебя могли быть дела?! Ещё не всё сделала?! – Всё же сорвалась на крик, моя когда-то любящая мать.
— Елизавета, хватит! Прекрати кричать на нашу дочь. Мирославу, этим не вернуть, а вот Яниславу, ты вполне можешь потерять! Ты готова из-за вспышки гнева разорвать все отношения с дочерью, тебе мало трёхгодичного расставания?!
— Нет, прости, я была не права. Прости меня дочь, я ни в чём тебя не обвиняю. – Заплакав с подрагивающими от слёз плечами, некогда родная женщина развернулась уходя прочь.
Я её понимала. Она потеряла дочь. Ей больно и невыносимо осознавать, что она жива, а её дитя нет. Единственный доступный для неё способ успокоения, это выплеснуть эмоции на близких людей. Обвинить и сделать крайними. Ведь всегда проще жить, переложив ответственность на плечи других. Проще винить кого-то, но не себя. Хорошо, ещё немного и я позволю ей обвинить во всем меня. Я потерплю, но потом, виновный будет наказан! Я буду той, кто кричит «Голову с плеч!».
— Прости нас дочь, думаю обеда не будет. Сейчас нам лучше всем остыть, а поесть можно в моем кабинете. – Усталый взгляд отца, морщинки, залегшие около глаз, седина на висках, всё говорило о крайней усталости.
Папа, он из тех мужчин, кто не сдается и не унывает. Он единственный не боялся и учил стоять до последнего, давать сдачи. Он тот, в ком есть железный стержень. Благодаря ему держится огромная империя и нашу семью знают даже за границей. Знают и уважают! «Попробуй потягаться со Сташевичем, много денег или зубов?» - Шутили папины партнёры, а он продолжал смеяться и учить нас жить правильно. Жить и не бояться.
Вот только я испугалась и сбежала. Испугалась грязи и позора. Кривых взглядов и шепотков за спиной, а так же кучи папарацци. Сжав кулаки, смотря на утомленного отца, пообещав самой себе, «я больше не сбегу!». Никогда!
— Располагайся, разговор у нас с тобой дочь будет длинным. Возможно, тебе эта тема будет не приятной, но кроме тебя больше некому. Но начнём по порядку. С самого важного. Я хочу тебе передать акции, те, которыми владела Мирослава.
— Отец, ты осознаешь, что собираешься сделать? Если ты передашь мне акции Мирославы, я буду вторым по силе держателем. Это угроза для компании, если со мной что-то случится, ты можешь потерять всё!
— А ты не позволяй «чему-то случится». Тем более, ты единственная моя наследница и будет нормально представить тебя свету. Я хочу, чтобы эти гиены знали, что Сташевичи не теряют власть, они её наращивают! Как бы эгоистично это не звучало, но смерть твоей сестры не должна ничего изменить. Ты бы в любом случае заняла это место, не сейчас так чуть позже. Мира, она бы не смогла удержать власть.
— А я смогу отец? – смотря прямо в глаза, видя безмерную усталость и упертость, понимала как никто другой, спорить бесполезно. Хотя чего уж спорить идя сюда, я ожидала чего-то подобного. Вот тебе и откуп. Я же этого хотела, так почему сейчас меня охватывает робость? Чертова мямля. Ты же решила идти до конца, так чего сомневаешься? Мысленные оплеухи возымели эффект, отогнали непрошенную робость и сомнения о правильности своих действий.
— А теперь второй малоприятный факт. Дымарский, насколько мне стало известно, нацелился на мою компанию. Развалив, а потом поглотив все мелкие, он решил, что пришло время для рыбешки побольше. Мои аналитики докладывают о каждом скачке на рынке и по сделкам, и во весь голос кричать о будущем обвале. Если мы ничего не сделаем, этот сукин сын, может нам подпортить репутацию и связи.
— Это проверенная информация, отец, он действительно решил нацелиться на твоё детище?
— Да информация точная. Даже у Дымарского есть крысы на корабле.
— Это хорошо, очень хорошо.
— Что ты будешь делать, дочь?
— Развлекаться, папа, что же ещё, думаю нам нужно организовать банкет. Нужно сделать все по высшему разряду, ты же представишь меня официально высшему обществу?!
— Конечно, дочь, мать займётся банкетом, а я подготовлю документы. Но после поминок Миры.
— Вот и замечательно, папа. Мне остаётся только разыграть удачно партию.
Что ж, Богдан Дымарский, да начнется игра. Захотев слишком много, захотев дотянутся до солнца, забыл об одном, так можно и сгореть. Икар ведь тоже сгорел так и не познав свою меру и своё стоп!..
Спасибо, что дочитали!
Продолжение здесь