В моё детство и юность отец частенько рассказывал, что его дядя в тридцатые годы раскулачил своего родного брата – моего деда, которого мне не довелось увидеть. Пока другие активисты в кожаных куртках рьяно занимались другими зажиточными сельчанами, тут брат пошёл на брата. Отец всегда недоумевал – как у него совести хватило?
Семья не большая – муж, жена да дочь лет десяти. Зато скотины полный двор, лошадь имелась землю обрабатывать, несколько наделов одним полем, инвентарь разный. В общем, совсем не бедствующий крестьянин-лапотник, а середнячок, твёрдо стоящий на ногах. До богача не дотягивал – изба хоть и крепкая, но не барские хоромы. И всё было хорошо, пока не объявили борьбу с зажиточным классом – кулаком.
У бати моего отца (моего деда) был младший брат. Пока батя занимался скотиной и земледелием, братишка проникся коммунистическими идеями, вступил в партию и в селе стал её активным участником. А когда провозгласили бой с кулачеством, одним из первых начал раскулачивание. И не кого-нибудь, а своего родного брата.
У семьи забрали дом, экспроприировали землю, увели почти весь скот (оставили только одну корову), а их быстренько выслали в другое село за семь вёрст. Поселились в маленьком домике, там же – в изгнании – родился мой отец. Узнав про пополнение семейства кто-то из особо ярых активистов кинул клич отнять корову, чтобы создать невыносимые условия для «врага народа». Местные жители с вилами и топорами встали стеной перед экспропиаторами, не позволили забрать рогатую животину. Как ни странно, больше их не трогали.
Батя устроился работать на местный спирт.завод, мамаша занималась детьми и ведением небогатого хозяйства. В родное село смогли возвратиться лишь во время войны, когда батя был комиссован с фронта из-за серьёзного ранения обеих ног. После Победы вернулся брат-комиссар. На удивление моего отца братья ладили между собой и никогда не заводили разговор про раскулачивание.
Призвавшись в армию, отец больше не видел своего бати. Да и в село, в котором прошло его детство, он смог приехать спустя три десятилетия. Всё это время у него не было ответа на вопрос – почему брат раскулачил родного брата?
Отец неоднократно говорил, что выйдя на пенсию он уедет жить на родину. Однако в краях своего детства отец оказался не по запланированной поездке, а совершенно случайно. Первым делом встретился с двоюродными братьями, посмотрел на ставшие родными места, побывал в лесу где когда-то стояла пасека. А ещё жуть как хотелось увидеть дядю. Увидел! И наконец-то услышал ответ на вопрос, который интересовал его всю жизнь.
Дядя задумчиво опустил взор, собрался с мыслями и выдал монолог-исповедь:
– Племянник, не держи зла на меня. Думаешь, батю твоего я сгубил? Зря так думаешь. Нет, я его не сгубил, а наоборот от погибели спас. Когда кулачить стали, я первым пошёл к твоему бате, покудова комиссары не пришли. И что стало? Ну отобрали добро хозяйское, дом забрали, из села нашего выгнали. Это было. А куда сослали? В село соседнее! Потом же вы назад возвернулись. А представь, кабы не я пришёл, а комиссары. Всё одно раскулачили бы твоего батю, потому как зажиточно жил, двор крепкий имел. И сослали бы его не в село за семь вёрст, а незнамо куда и следов не нашли. Кто ещё из раскулаченных в село возвернулся? Никто! Всех сослали. Потому как их комиссары кулачили – люди чужие. Да, бате твоему пришлось повоевать «штрафником» у Рокоссовского, на мине подорвался. Калекой стал, зато жив остался. Так что ты, племянник, не обижайся на меня – не губил я твоего батю, я его наоборот спас.
Наступила пауза. Отец заново переосмысливал ситуацию на основании информации из уст дяди. Если здраво рассудить, то действительно всё могло быть иначе. Причём, не в лучшую сторону. И чтобы уж совсем прояснить все детали, отец спросил:
– Почему же вы с батей молчали?
Дядя иронично усмехнулся:
– Нельзя было рассказывать. Кабы кто узнал, что в раскулачивании родственный интерес был, сослали бы всех.
Отец уточнил:
– Вас обоих?
Дядя вновь опустил взор:
– Не только нас обоих. Думаешь, я сам догадался как брата спасти? Нет, не догадался. Мóлод я ещё был в те годы. Один человек меня надоумил.
Дядя словно сам всю жизнь ждал встречи с племянником и в откровении снять с души тяжёлый камень. Не прошло и года после разговора, дяди не стало...