Старую тетку проводил в последний путь. Не было особенных страданий. Потому что тетка, прямо скажем, мучилась. Голова не соображала. Проблемы с памятью. В больнице лежала с переломом шейки бедра. Короче говоря, настрадалась. И доживание у нее было ужасным. Врагу не пожелаешь.
А он помнил ее молодой и энергичной. У нее в советские времена все было «схвачено». Закончила торговый институт. Сделала карьеру в торговле. И поэтому дефицита не знала. У нее всегда были качественные и свежие продукты.
А те, кто «сидит на продуктах», дружили с теми, которые «сидели на мебели». И на одежде с обувью.
Но этого мало. Профессора медицины – пожалуйста. Крупные милицейские чины – пожалуйста. Ремонт квартиры и ремонт автомобиля – тоже пожалуйста.
Тетка хорошо одевалась. Импортные шмотки. В ушах и на пальцах – дорогие украшения. Она держала себя прямо, говорила громко и уверенно. Считала себя чем-то вроде «элиты».
Потом, когда одна страна рухнула, а на ее обломках на ноги вставала другая, тетка тоже не горевала. Недвижимость – была. Какие-то земельные участки – были. Связи тоже были.
Тетка в миллиардерши, конечно, не выбилась, но жила, как говорят, очень достойно. Не нуждалась, мягко выражаясь.
А потом подули нехорошие ветры. И все имущество куда-то унесли. Дети постарались – ветры впустили. Сын пошел по дурной дорожке. Пришлось платить налево и направо. Потом дочь без конца замуж выходила. Работать не хотела.
Короче говоря, в новые времена «нажитое непосильным трудом» сплыло.
Никто из родни не злорадствовал. Напротив, сочувствовали. И вот некогда гордая женщина с прямой спиной и пронзительным взглядом превратилась в старуху. Смотреть на нее было очень тяжело.
Ум постепенно уходил – и ушел.
Тетку проводили в последний путь. Мужчина – ее племянник – пришел домой. Ему было очень нехорошо. Потому что был-был человек, и вдруг – нет его. А он все помнил. И походку, и голос, и даже серьги с кольцами.
Ходил по комнате, и душу тоска раздирала. Неужели жизнь так омерзительно никчемна? Живет человек, ходит с прямой спиной, говорит уверенным тоном. А на пальцах у него бриллианты сверкают. Пройдет несколько десятилетий – и вместо человека древняя старуха с мутными глазами и обрывками слов.
А в шкафу еще стоят книги, которые она читала. На полке лежат ее документы: диплом и трудовая книжка. Какие-то награды и почетные грамоты. И вдруг больная бабка с деменцией.
Все это не отпускало его. Мучило. Потому что он сам не молод. Потому что ему самому за шестьдесят. На душе поэтому тревожно.
Неужели там – за чертой – ничего нет? Пустота. Ни черты, ни пустоты – ничего нет? Он как-то сознание терял. В обмороке был. Сияло сознание, был человек – и то, чего нельзя словами назвать. Постучали по щекам, соль под нос сунули, встряхнули бренное тело. И сознание вернулось. А в промежутке то, чего нельзя определить. Вот это и страшит.
А на стене иконы. Ходил по комнате. Дойдет до дверей, повернется – и на иконы смотрит. И в десятый раз вопрос себе задает: куда тетка ушла? Если она, конечно, ушла, а не провалилась в небытие, как говорят философы.
И вдруг шальная детская выходка. Крикнул – в пространство – имя своей тетки. И еще крикнул – после имени – просьбу. Мол, дай знать. В небытии ты? Или через черту переступила и где-то находишься сейчас?
Знаете, а ведь знак-то был! У дверей зеркало с тумбочкой. На тумбочке баночка с пеной для бритья, бутылочка с серебряной водой, и распылитель от комаров. Коробка с прибором для давления, несколько кремов от сухой кожи. Зеркало с ручкой.
И вдруг пена для бритья с бутылочкой с серебряной водой на пол валятся. Как будто их кто-то рукой смел.
Перекрестился на иконы. Подошел, поднял и поставил на прежнее место. На всякий случай – снова к иконам. Просил, чтобы его защитили. И прощения просил за легкомысленную детскую выходку. Даже свечку церковную зажигал.
Подумал: задавать себе вопросы, на которые нет ответа – верх легкомыслия. И глупости. Зачем себя терзать?
Нечто подобное - рассказ. Это про мою начальницу, Царствие ей Небесное. "Забрала с собой серебро".