В приговорах военного времени (особенно 1941-1942 годов) часто встречаются упоминания о фашистских листовках, а те военнослужащие, у которых их обнаруживали, проходили по делам по части 2 статьи 58-10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда).
Между тем, историк Юрий Жуков, критикуя фильм «Ржев» (в чем-то обоснованно), утверждал, что является враньем сцена собирания особистом сброшенных с самолета фашистских листовок и угроз расправой за их прочтение: «Немцы эти листовки сыпали все время на фронтах, и никто за ними не бегал, не собирал, никому это не нужно было... А только за то, что солдат взял листовку, его будут расстреливать – это чушь жуткая».
Нет, это не чушь. Такие приговоры выносились – читал подлинники лично. Вот лишь один пример. Приговор – лаконичен. Один из военных трибуналов приговорил на Ленинградском фронте красноармейца Л. Ковальчука к расстрелу за «хранение при себе контрреволюционной фашистской листовки». Приговор приведен в исполнение. Реабилитирован Ковальчук военным трибуналом Ленинградского военного округа лишь 13 ноября 1987 года…
Листовки, бесспорно, являлись эффективной формой геббельсовской пропаганды и представляли большую опасность как средство информационно-психологического воздействия на красноармейцев. К тому же, на них нередко был так называемый «пропуск в плен», с гарантиями сохранения жизни.
Зная о запрете на хранение листовок, службы пропаганды Вермахта шли на ряд ухищрений, например, делали листовки на курительной бумаге, рассчитывая на то, что по причине дефицита бумаги ее подберут.
Секретарь военного трибунала Яков Айзенштат вспоминал: «Немецкое военное командование знало это и печатало чаще всего листовки на курительной бумаге, подходящей для махорки и табака. Такую листовку бойцу было жалко выкинуть, ибо курительную и даже обычную бумагу ему было достать чаще всего негде».
Другими словами - зачастую обвинительные приговоры по этой категории дел выносились без достаточных на то оснований. Причем, на это обращалось внимание не спустя годы, в процессе реабилитации жертв политических репрессий, а непосредственно в ходе формирования в военное время судебной практики. Так, в обнаруженном автором Обзоре Главного управления военных трибуналов о «типичных недостатках в судебной практике 1942 года по делам об антисоветской агитации»[1] приведены примеры необоснованного осуждения бойцов и командиров по указанной статье.
В начальный период войны, такие дела поступали в трибуналы в массовом порядке, Их было столь много, что 30 ноября 1942 года начальник Главного управления военных трибуналов и Главный военный прокурор Красной Армии вынуждены были издать специальную директиву № 00146/004137 «О необоснованном возбуждении дел и осуждении военнослужащих по ст. 58-10, ч. 2 УК при обнаружении фашистских листовок, когда не установлено злонамеренности лиц, у которых обнаружены листовки»[2].
В качестве иллюстративного в директиве приводился пример формального и бездумного осуждения одним из военных трибуналов Калининского фронта красноармейца Абезова, узбека по национальности. Он вообще не владел русским языком, на котором была отпечатана листовка, а об обстоятельствах своих «преступных действий» пояснил в суде через переводчика буквально следующее:
- Листовку поднял за день до ареста для курева, но не успел использовать, так как бумага еще была.
Директива ушла в трибуналы, но не все судьи сразу восприняли изложенные в ней нововведения и продолжали придерживаться ранее сложившейся практики. Поэтому в уже упомянутом обзоре судебной практики есть запись о том, что, несмотря на директиву, «порочная практика осуждения за обнаружение фашистских листовок, хотя и нет контрреволюционного умысла, не изжита». В подтверждение этого приводился пример по делу командира батальона связи 146-го ОСБ лейтенанта С. Стадника. Из дела усматривалось, что Стадник являлся парторгом роты. Когда один из красноармейцев принес ему подобранную в лесу фашистскую листовку, Стадник прочел ее подчиненным бойцам. Правда, тут же «разъяснил красноармейцам вредность ее содержания». Последней фразы в приговоре нет. Она появилась только в определении военного трибунала Северо-Западного фронта о прекращении дела.
Иногда такого рода дела прекращались прокурорами еще на стадии расследования. Так, в докладной записке военного прокурора 56-й армии № 05333 гвардии майора юстиции Суханова Военному совету армии приведено дело красноармейца 4-го гвардейского артполка Садакова, обвинявшегося «Смершем» «в хранении и распространении фашистских листовок».
В докладной говорилось: «Расследованием установлено, что Садаков, находясь в подразделении на кухне, попросил у одного из красноармейцев курительной бумаги, последний, не имея курительной бумаги, дал ему для курения фашистские листовки, Садаков же в свою очередь дал их другим красноармейцам для этой же цели. Оперуполномоченный Марыкин, собрав тенденциозные материалы о том, что Садаков распространяет фашистские листовки, допросив ряд свидетелей, в том числе и красноармейцев, которые в одинаковой мере использовали фашистские листовки. Свидетели показали, что Садаков ведет контрреволюционную агитацию, восхваляет немецкую технику. «Контрреволюционная агитация» Садакова, заключалась в том, что он по возвращении из госпиталя, где он находился в связи с ранением, заявлял, что ему мало пайка, так как он был истощен, и в беседах среди красноармейцев заявлял, что немецкий самолет «мессершмитт» имеет хорошие боевые качества, большую скорость и маневренность. Садаков в Отечественной войне с июня 1941 г., все время находился на передовой линии фронта в гвардейских и десантных частях, до войны работал токарем на заводе, в боях с немецкими оккупантами 3 раза ранен. В результате детального изучения дела и его доследования моим заместителем оно прекращено с указанием немедленно освободить Садакова из-под стражи»[3].
[1]Архив Военной коллегии, оп.1, д. 205, с.165-173.
[2]Сборник законодательных актов, приказов, директив и распоряжений, относящихся к работе ВТ войск НКВД. М. 1944.
[3]Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том 4. М. Русь, 2003.