В её глазах читалась искренняя тревога, и я тут же попала в ловушку — каждый ребёнок, особенно брошенный, втайне мечтает оказаться самым важным для своей матери. Не то, чтобы я действительно верила, что ей плевать, но неужели весь сыр-бор только из-за того, что я вот-вот нарушу правила тайного общества могущественных ведьм, категорически запрещающих личную жизнь? Это звучит чертовски обидно.
— Мама, скажи мне правду. Неужели ты настолько волнуешься, что я потеряю силу? Та бабка-соседка, которую ты оставила присматривать за мной, она смогла устроить знатное веселье в нашем квартале, разбив кучу машин, когда я слегка зацепила её, а ведь у неё была самая настоящая семья. Муж-неудачник, впрочем долго не протянувший, и парочка противных детишек. И когда выросшие детки благополучно исчезли с горизонта — вуаля! Она снова в деле.
— Нет, прорезалось лишь жалкое подобие её прежних сил. Но суть в другом — её дочь не родилась той, кем должна была. Она просто измотанная домохозяйка, обвиняющая мать во всех своих бедах. Род прервался. И ради чего? Пшик.
— Ага, вот теперь я уловила идею. Мы в бесконечном генетическом эксперименте по выведению бог знает чего, и какой-то гениальный селекционер смеётся сейчас над нами, волшебными хомяками, так старательно поддерживающими процесс смены поколений. Мама, я больше не хочу быть тем хомяком. Мне нужна нормальная человеческая жизнь. Пойми это.
Мама опустила глаза и я догадалась, что она никак не решается сказать что-то ещё.
— В чём дело? Это не только из-за дурацкого продолжения рода? Кстати, я могла бы, скажем, продолжиться и с помощью Миши, и — кто знает? — не исключено, что мы бы поцапались уже на этапе покупки кроватки или выбора обоев в детскую. Проблема решена, молодые разбежались, все счастливы. Что не так?
— Он не просто притягивает людей, Юля. Он ими питается.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Нет! Это его мама так делала, а он просто помогал, подгонял добычу, раз уж я вывела её из строя и она не справлялась сама.
Мама всё ещё прятала глаза и я почувствовала, как тяжеленный камень ложится на сердце.
— Юля, мне очень жаль, но это не так.
— Я бы заметила! Почуяла бы неладное.
— Сейчас — нет, он никого и пальцем не тронул. Боится, что ты сбежишь, когда поймёшь. Фактически, он голодает, и это очень плохо закончится. Будет срыв.
— Я тебе не верю!
— Не хочешь верить, — она горько улыбнулась. — Он хороший парень, как это ни странно. Я понаблюдала за вами двумя и не отрицаю, что он очень мил с тобой. Наверное, ты ему действительно нравишься. Но скоро твой Миша слетит с катушек и тогда именно тебе придётся его остановить. А это всё-таки моя вина, так что мне и расхлёбывать бардак, — она встала и отошла к окну, сделав вид, что там что-то ужасно занимательное. — Уходи и не возвращайся сюда, а я разберусь с ним сама.
Кажется, я убежала прочь, как в бреду — не помню подробностей. Посидела в машине, вцепившись в руль до побеления костяшек, а потом собралась и поехала домой.
Поднявшись на лифте, долго не могла попасть ключом в замок, а когда вошла, Мишка уже был на кухне — за столом, но даже свет не включил, хотя я сразу узнала его силуэт на фоне подсвеченных уличным фонарём занавесок.
— Как ты вошёл?
— Юлька, у тебя дверь на балкон никогда не заперта, — Миша зажмурился от брызнувшего яркого света.
— Но как ты забрался на балкон? — и тут вспомнила, как твари могут лазить по стенам. — А, понятно… Ты же знаешь, что не можешь причинить мне вред?Только хуже будет.
— Думаешь, я за этим пришёл?
— Нет. Зато я обязана остановить тебя. Совсем.
Он внимательно посмотрел на меня и отвёл взгляд.
— Приступай. Уверен, это принесёт ни с чем не сравнимое облегчение нам обоим.
Я подошла ближе и сжала его плечо, а он дёрнулся, как от ожога.
— За тобой будет охотиться моя мама. Она ждёт у тебя дома. Или ещё где-нибудь. Надо бежать, и как можно скорее.
— А что, вы не работаете вместе? Ты же уже поймала меня? Чего бегать-то? Вот он я.
— Я не буду тебя трогать, Миша.
— А я тебя. Наблюдается идиллия. И как ты предполагаешь это разрешить? Разбежаться в разные стороны?