Итак, Лёша, переходим на самую скрытую тему. Как получилось, что в 17 лет ты был осуждён на восемь лет заключения?
Сидели вечером с дружком на скамейке около спортивного стадиона, открывали ножом консервную банку. Проходили два незнакомых парня, мощные такие, видно, с тренировки. И что-то один ляпнул, типа, эй, босОта, и это вся еда? Я – человек спокойный, даже безобидный, но меня нельзя унижать. Тогда во мне просыпается непонятное существо, которого я сам боюсь. Кинулись мы друг на друга. Ну куда нам, хлипким школьникам! Я схватил нож, чтобы защититься от почти двухметрового спортсмена. А он возьми, да и помри.
Отец мой договорился со следователем на три тысячи рублей, чтобы подвёл под минимальный срок. Но когда услышали, что дали восемь лет, едва в себя пришли. Не ожидали. Отец потребовал вернуть деньги, но, конечно, безрезультатно. Поняв, что ничего не выйдет, пошёл и заложил ментам следака. Тогда только тот струхнул и сказал, что отдаст деньги в такой-то день и час. Сигналом ворваться в кабинет были слова отца: "Вот мы и рассчитались". Сотрудника повязали на взятке, и получил он восемь лет, как и я.
Сначала на малолетке год сидел, пока 18 не исполнилось.
Потом на усиленном режиме досиживал четыре года. За примерное поведение попал под амнистию. Чтобы легче выжить, создавали семейки. Всё ты не один, семейка и защитит, и совет даст, и голодным не останешься.
Кем работал? Какие навыки приобрёл?
Сначала в кроватном цехе раскладушки делал, потом перешёл в пошивочный цех, шил тенты для тех же раскладушек. Норма была тридцать тентов за смену.
Так руку набил, что выполнял норму за два часа. 50% шло хозяину, а 50% - на мой лицевой счёт. На ларёк давали десять рублей.
Зато теперь, когда надо, достаю старую мамкину швейную машинку «Зингер» и строчу всё, что надо: брюки подшить, простынь, полотенце, шторы.
О, да ты - на все руки мастер!
А то! Хочу признаться, что исказил я тебе факты. Не с армии вернулся, когда в Оксанку влюбился, а после первой отсидки.
Между первым и вторым сроком было условное наказание в два года. Морду набил одному. Зимой дело было, ночью уже. Справил между гаражами нужду малую, поднимался по лестнице к дому, а тут мужичок какой-то выскочил с фонарём, заорал, что я его гараж испортил, со всего размаха мне фонарём и заехал. Оклемался я, ну и отметелил гада. Он подал в суд. Мне – условное, как-никак я тоже пострадал.
На фасадах работал бы больше трёх лет, да сбылось предсказание цыганки. Забежали с Татьяной - второй женой – к её родителям, а там пришёл её брат, деньги у меня занимал, а отдавать не хотел. Мне же и нахамил. А уж тебе сказал, что не выношу унижения. На столе лежал нож, я им и воспользовался. Слегка так царапнул. В результате брат полежал в больничке неделю, а мне – пять лет строгого режима. С 1983 до 1988. Вот так.
Сидел в Усть-Каменогорске, на ларёк семь рублей, не разгуляешься. Там в строительную бригаду попал, те же монтажные работы, которые мне были досконально известны. Через месяц говорю бригадиру, что могу смету сам делать, чтобы не платить никому. Тот согласился. И стало у меня в месяц выходить по триста рублей, а то и больше. Но всё уходило на счёт, а мне-то надо наличными. Три месяца – и отправлял матери в Темиртау тысячу рублей. Она, не выходя из почты, пересылала эту тысячу на указанный адрес. Это был вольнонаёмный. Сотню брал себе, а остальные заносил мне в зону. И жил я припеваючи, в столовую ходил, если гороховый суп был или селёдка, а так питался сам. Кличка у меня была «жидёнок». Не спорю, умел я устроиться в любых условиях.
Можно вопрос интимного характера? Как обстояли дела с сексом на зоне строгого режима? Я смотрела по телевизору документальный фильм про женскую колонию. Там всё подробно рассказали и даже показали. У мужчин, полагаю, проще с этим?
Был у нас тип - совсем молодой, краснощёкий, здоровый. Ему нравилось ртом работать. За это получал рубль. Буханка белого хлеба тоже рубль стоила. Другие выходили из положения, как современные однополые мужские пары. Каждый выбирал свой способ.
В общем, все делились на мужиков, блатных и обиженных. Я был мужиком, всегда работал. Обиженные - это извращенцы, жили отдельно в огороженном колючей проволокой помещении. Можно было воспользоваться их интим-услугами, но прикасаться к какой-либо части их тела - ни за что: несмываемый позор. Обиженные работали на самых тяжёлых и грязных заказах.
Все сексуальные контакты происходили на промзоне. Выбирались укромные места и - вперёд.
Смотрящий, воры в законе, общак, драки?
Вот честно тебе говорю, никакого смотрящего я не видел. Может, и был он, но я не сталкивался. Вора в законе впервые встретил уже после отсидки, на воле. А с ним был пацан лет восемнадцати. И он был вором в законе. Я, помню, посмеялся, за какие, мол, такие заслуги? На что мне объяснили, что это «звание» можно и купить.
Стояла тумбочка под общак, я в неё отчислил несколько раз. Потом как-то оказался без сигарет, попросил курить у блатных, отказали, ну я и решил больше не подходить к той тумбочке. И никто меня не заставлял. Я же не вор.
Драк особых не было, так, небольшие нестыковки. То, что в сериалах, это неправда, это приукрашено для большего интереса.
И вот ты вышел на свободу.
Да, на тридцать девятом году вышел на свободу. Никто бы не догадался, что у меня за плечами такая школа. Ни одной наколки даже нет. Придумал строить в совхозах коровники, элеваторы, гаражи. Как и с фасадами, набирал бригады, оформлял документы. Помню случай. Говорит мне директор совхоза, что всё бы хорошо, но нет у них железа. А металлургический комбинат под боком. Я беру у них грузовик, заезжаю ночью в цех готового листового железа. Переговорил с бригадиром. Сказал мне: «Двести рублей за сорок листов». Да без проблем. Загрузили мне полный багажник, и распрощались. Тогда проще было.
Так и работал по совхозам, пока в 45 лет не случился инсульт. Месяц в больнице, правая сторона отнялась, речь пропала, реабилитация, два года плохо ходил. Дали инвалидность. Потом оклемался. Ещё пять лет наркотой баловался, а потом уж матушка ультиматум поставила. В 50 лет вылечился бесповоротно.
Жил с женщиной, пока не умерла матушка. Перешёл в двухкомнатную квартиру, снял накопленный ею миллион теньге, сменил мебель.
Тем временем пришло время для пенсии. Десять лет тюрьмы не вошли в стаж. Я такого не ожидал, мы же там, наверное, выплачивали подоходный налог. Плюс к тому последние перед пенсией 13 лет был на инвалидности. Вот и вышла пенсия самая маленькая. Еле-еле свожу концы с концами. Хорошо, дочь Татьянка за меня – горой. Я её люблю, и она меня ценит, помогает, ухаживает.
С соседями не общаюсь, женщин на дух не надо, уже не до них, вот телевизор – друг верный остался, да зарядку люблю делать с обтираниями. Вообще-то, скучновато.
Если тебе сейчас скажут: «Лёша, можешь начать жизнь с начала, причём, с теперешней головой», по-другому проживёшь? Изменишь что-то? Ошибок меньше наделаешь?
И не подумаю. Я прожил так, как хотел. Другой жизни не хочу.
Не хочешь, чтобы убитый тобой молодой парень был жив? Чтобы множество твоих женщин не сделали аборты от твоего нежелания иметь детей? Чтобы отец и мать вместо бегания по судам и по зонам радовались на твою прочную семью? Чтобы в старости было много искренних знакомых и друзей? Чтобы ты не скучал в одиночестве, а ходил с ними на концерты во дворец культуры или на хоккейные матчи в ледовый дворец? Чтобы тебя ценили и навещали? Интересовались событиями в твоей жизни?
Мой персонаж сидел, опустив голову. Мне показалось, что он переоценивал ценности и готовился изменить свой ответ.