ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОТЕНЦИАЛ.
...Мальчик, одетый в драную куртку на по размеру, лет семи от роду - не больше, бежал по снежному покрывалу. Ветер поднимает невесомое кружево, забивая его в черные провалы подвалов и пустых окон первых этажей. Снег, белый снег надежно упрятал все неровности и ямы, изрядно разбавив темную гамму цветов…
А ребенок все бежал и бежал вдоль казавшейся бесконечной, стены дома. Что-то манило его - маленькие сапожки оставляли в снегу неглубокие следы. Ветер бросает в лицо пригоршню снежинок, и мальчик останавливается. Запнувшись о что-то темное и твердое, он неловко падает, потеряв равновесие.
Рука - длинная, худая, с костистыми пальцами. Мертвая, холодная плоть посреди белой пелены. Рука - Вытянутая, жилистая, покрытая рубцами…
Истошный вой бьет по барабанным перепонкам. Мальчик, кое-как поднявшись на ноги, в ужасе отскакивает прочь – но все происходит слишком медленно...Рука, мертвая рука, торчащая из снега коряга, она хватает его за щиколотку - и тянет на себя. Страшный вой звучит снова - из-под снега вырывается вторая рука – а за ней третья, четвертая, пятая, десятая - им нет числа, они повсюду. Ребенок кричит и падает в скрытую под белым налетом яму - снег подобно зыбучему песку увлекает его за собой вниз. Страшные, скрюченные пальцы начинают драть его куртку, стремясь ухватить за теплое и живое…
Яркая вспышка. Низкий гул. Явившиеся словно из ниоткуда пальцы в перчатке с металлическими щитками, крепко хватают мальчика за ворот куртки. Следует мощный рывок - и ребенок освобождается от страшный уз. Кто-то большой, одетый в темное, упакованный в броню из металла, разворачивает в сторону беснующихся, костистых рук жерло огнемета и нажимает на спусковую скобу.
Струя огня охватывает обезумевшую массу, не оставляя шансов на выживание - снег не может потушить пламя. Жуткие, искореженные пальцы горят подобно спичкам, шипит мясо и поднимается вверх вонючий смрад…
Смрад. Руки. Огонь. Безумный страх в глазах маленького мальчика и белый туман…
- ...Туман? Да черт его знает. Да, подъезжаем уже, - звучит знакомый голос. - Второй пост, говорит борт 417, как слышите меня, прием! Повторяю…
Политком открыл глаза. Почесав щетину, он немедля отвинтил крышку фляги и присосался к ней как клещ. Сухость во рту страшная - приснится же такое. Господи, когда он перестанет видеть этот сон, когда же, наконец, его перестанет терзать своими образами и намеками подсознание?
Нет конца тревогам, сомнениям и напряжению всех нервов. Уж простите – взвалил на себя такую ношу – не ной, когда трещит под непосильным грузом спина. Никто не заставлял. Терпи, номер.
Рядом тихо сопел Кассад, предусмотрительно снявший шлем и маску. Словно почувствовав на себе взгляд, он открыл глаза:
- Эм…Еще ползем? Прибыли уже?
- Не знаю. Может да, а может и нет.
- Да черт его знает… - Кассад зевнул. – Опять Судный день снится...Капитан, мы где? - спросил он у сидящего спереди человека в черной форме.
- Проезжаем Солонцы, - ответил тот. - Прибудем на базу через пятнадцать минут.
- Так, с этим разобрались, - Бергер посмотрел на часы. – Отлично.
- Ты чего такой убитый? – Кассад поморщился. – Ну? Опять жесть грезится?
- Да….в общем...руки. Много рук, как у...У продуцентов, - Бергер тяжело выдохнул. - Торчат из снега.
- Так и мне, помнится, подобное заходило. Всю ночь гадов молотил. Просыпаюсь – раскладушка поломанная, ноги на весу торчат, затекли. Вроде не пил много – а тут такое. М-да..
- А, вон оно что, - Бергер кивнул. - Ну так не мудрено. После Второй волны их…Этих тварей проклятых…До хрена под снегом осталось. Растают весной, гнить начнут, опять же зараза...Если зверье не объест раньше времени.
- Ну да, - Кассад сцепил пальцы в замок. – Кстати. Ты мне все никак не ответишь. Как там твоя Татьяна? Степненко куда пропала? И не говори, что тебе не все равно. По глазами вижу – маешься. Берг, опять на старые грабли наступаешь? Хватит терзаться! Ну выкинь ты из головы эту дуру! Ну подумаешь…Другую найдем.
- Почему ты спросил только сейчас? - Бергер устало вздохнул. - Хотя…
- Ну так в чем дело?
- А ни в чем. Взяла и ушла. След простыл. Охрана ничего не видела. Как сквозь землю провалилась, - номер опустил глаза. - Жаль. Словно, вот был только что человек – и нет. И ладно бы сказала, обозначила свое решение – так нет. Три года ведь как-то прожили. Рука об руку и Новосибирск, и Омск прошли. А тут – на тебе. И ни следа.
- Думаешь - переметнулась? – Кассад поежился, как от холодного ветра.
- Думаю - решила снова в игру сыграть. Что-то происходит. Что-то очень важное. Если пропала – есть причина. Я так думаю. Иных вариантов не могу прикинуть. Наше дело. Ну не могла она завязать…
- Завязать? С чем? С нашим, мать его так, общим делом? Я не могу такого представить, чтоб кто-то из номеров и сочувствующих взял, да растворился. Все повязаны одной цепью. Все замараны кровью и обязательствами. Как бы тупо это сейчас не звучало, - главком ББ взял в руки свой шлем. - Иной раз ловлю себя на мысли - не было ничего. От слова совсем. Ничего не было - до Судного дня. Как будто всю жизнь - так...Другие вот смакуют свое прошлое, упиваются утратами - а я не помню ничего. Только война, только руины, только бесконечное движение из конца в конец нашей долбанной Сибири...Сколько? Шесть лет прошло…
- Да, седьмая Зима После…Она наступает. Мы до нее дожили, - Бергер невесело усмехнулся. – А ведь ты не чувствуешь, нет? С каждым годом - все гаже и гаже. Вот, вроде бы наладилась у нас жизнь - не то, что раньше...Дерьма с неба почти не падает, кое-где фон снизился и ходить без намордника можно - и все равно гадко. Словно впитываем мы всю дрянь нами же распыленную вокруг, впитываем и впитываем - и никак не можем от нее избавиться, хотя смываем пыль раствором, бреем морды и меняем шмотки. Такие дела, камрад.
...Автозак тряхнуло - похоже, в яму колесом попали. Бергер ударился головой о стену.
- Дорога, черт бы ее побрал...Ямы, ямы, трещины… - продолжил политком. - Шесть лет, Кассад. Меня пугает другое — вот додавим мы РТБ...Допустим. А дальше - что? Мы Фронтир зачистить не сможем до сих пор чисто технически. Там работы на десятилетия вперед...Все, на что можно рассчитывать - сорок-пятьдесят километров от крупных городов и укрепблоков, а дальше - гребаный Фронтир. Пройдут годы, у нынешних отморозков вырастут неполноценные, но агрессивные и адаптированные к беспросветной нашей действительности дети. Мне страшно, Кассад - не дай бог Комитет схлестнется с Тех-Комом или начнутся бунты в субсегментах...Пока идет война мы многие проблемы списываем на напряженность, а как закончится мясорубка на Урале - что будем делать?
- То же, что и всегда.
- Людей не переделать. Все хотят мирной и спокойной жизни. Все хотят есть нормальную еду и пить чистую воду, а не стандарт-паек из синтетики. Люди хотят жить и дышать свежим воздухом, а не горбатиться по двенадцать – четырнадцать часов на техкомовских заводах. Это элементарные, жизненно-необходимые вещи. Рано или поздно наступит тотальная усталость от войны, и вся наша военная диктатура рухнет изнутри, подтачиваемая внешним врагом, или там, внутренними вредителями. Добавь сюда протесты голодного, измученного населения. Это неизбежно, Кассад.
- Ну и что ты предлагаешь? Пойти на мировую со Штайном, размежевать рад-зону на Дальнем Востоке и позволить Офицерскому союзу грабить наших колхозников в северном Казахстане? Бергер, ты в своем уме?
- Кассад...Эту войну надо убить, - на лице политкома обозначились горькие складки. - Убить беспощадно и безжалостно. Нам нужен инструмент для убийства. И сегодня мы должны получить первый элемент головоломки. Ты понимаешь, нет? Если Бакай расколется...Я пойму, что надо делать дальше. Вот такие дела. Ладно, хватит догадок. Мы почти приехали.
Подтверждая его слова, автозак снизил скорость и остановился у массивных плиточных заграждений КПП внешней зоны объекта Д-2…
14 ноября 2027 г.
Железная Тюрьма.
Мариинский субсегмент
Створки бронированных ворот медленно подались в стороны. Пасть самого жуткого во всем Диктаторате режимного объекта, медленно поглощала конвой, состоявший из шести грузовиков и двух броневиков охранения.
Бешеный лай псов. Охрана в серых шинелях держит под прицелом узкий плац. Из машин выводят пленников - десять, пятнадцать - тридцать человек. Каждый закован в наручники, каждый стоит на коленях. Обыск. Человек с бледными глазами и странным предметом в руке, одетый в кожаный плащ и кепи подходит к каждому. Охрана заставляет пленных вытянуть руку - после чего те начинают орать от боли как бешеные - человек в плаще метит каждого штрих-кодом, выжигая череду цифр и вертикальных полосок на коже при помощи лазера.
Клейменых уводят вовнутрь, запирая в узких и холодных камерах по десять человек в каждой. Кого-то сразу волокут на допрос, не стесняясь в методах и средствах. Железная Тюрьма есть не средство устрашения. Железная Тюрьма - инструмент режима, призванный ломать самых отмороженных и бескомпромиссных.
С началом Второй волны, Мариинск превратился в город-крепость. На этот раз, прорвав кордоны под Новосибирском и восточней Омска, продуценты не смогли закрепиться на обширных болотистых и лесных участках вдоль федеральных трасс - сопротивление людей оказалось на порядок организованней и сильней, чем несколько лет назад. Кончилось все масштабными зачистками - с участием истребительных отрядов и сталкеров. Но кое-где, мразоидной нечисти удалось отсидеться, чтобы впоследствии попортить немало крови жителям буферных зон и окраинных поселков, где отряды Диктатората не были частыми гостями…
Два года назад, с началом лютой зимы, все укрепблоки к востоку от Новосибирска до Ачинска жили в постоянной тревоге - то там, то здесь снова появились твари, так похожие на сожженных ядерным огнем в Томске выродков. Было их меньше и выглядели они более хилыми, но...враг есть враг. Его надо истреблять. Его надо загонять в угол и ставить к стенке, давить, дробить и жечь. Люди помнили страшную осень 2023 года, когда десятки тысяч продуцентов загнали выживших в подвалы и убежища. В условиях непроглядной разрухи, новое вторжение выродков заставило сплотиться всех дружащих с головой граждан на проходящих “ассимиляцию” сегментах в единое целое - что основательно помогло Комитету в насаждении нового порядка.
Комендант Железной Тюрьмы, полковник Леонид Смертин хорошо помнил Первое вторжение. Беседуя с заключенными, он живо интересовался подробностями атак продуцентов на города и поселки Западной Сибири. И сейчас, когда в его цепкие пальцы попала обширная делегация секты “Последнего Завета”, Смертин отложил все дела в долгий ящик, чтобы с утра до позднего вечера раскалывать свихнувшихся на религии дегенератов, по наущению своего вождя принимавших вовнутрь невесть откуда добытую партию БСЭР. Да-да, Смертин был в курсе, откуда появились продуценты. Знал комендант и про Синдикат - будучи свидетелем активной деятельности коллег Фауста в Тайге и Юрге. Собирая данные, полковник не раз обращался за помощью к Инвалиду Емеле, с которым был знаком еще до войны…
- ... Как же все запутано, - Емеля плюхнулся в кресло, напротив стола, где когда-то восседал Небесов. - Кассад поймал Бакая, к нам отправили его шушеру. Боюсь, живым мы основателя секты не увидим.
- Все может быть, - тихо произнес комендант. - Все же насколько уникальным является созданная в Томске смесь. Тут тебе и регенерация ускоренная, и пища для...ампутантов на гусеницах, и психоактивный реагент для создания армии монстров. Поразительно.
- Леня, а ты понимаешь, чем это все может закончиться? - Емеля расправил ссутуленную спину. - Зачем Вишневский и Бергер все ресурсы бросили для того, чтобы задавить РТБ? Я слышал про уральскую индустрию и ее потенциал. Так вот, дорогой мой Лёня - фуфло это все.
- То есть как? - комендант положил руки на стол. - Что ты имеешь ввиду?
- Реагент. БСЭР, - Емеля постучал костяшками пальцев по протезу. - Я знаю, что в Академгородке удалось перепрошить одного “Танкиста”...Живого и вполне рабочего. Что ему вводили? Химозу. Ее синтезировали у нас, и вводили всем захваченным в плен ампутантам. Раньше они дохли, а теперь…
- Я начинаю тебя понимать. Кто-то из руководства Диктатората хочет взять под контроль часть армии технофашистов?
- Не совсем так, - Инвалид кивнул головой. - Но направление верное. На самом верху оценили потенциал БСЭР. То есть я так полагаю - оценили давно, а сейчас приступили к практической реализации. У меня есть свой источник. Так вот, он сообщает, что диверсанты Костолома работают в районе Павлодара, а вторая группа, подчиняющаяся только Лазарю, заброшена под Троицк. Это южнее Челябинска. Я в универе лекции по логике прогуливал, но тут вывод сам напрашивается.
Смертин снял фуражку и погладил взмокший ежик темных волос:
- Где-то там есть завод по производству реагента. Или испытательный полигон. Теперь все ясно.
- Допроси сектантов. Если на них ставили опыты...кто-то обязательно бывал на южном Урале или в Казахстане, - Емеля налил из графина воды в кружку.
- Так, Миронин…Ты мне не указывай что делать, - Смертин как-то недобро улыбнулся. - Сам-то чем займешься? У меня время не резиновое.
- Ой да ладно, гражданин большой начальник, - Емеля усмехнулся. - Я посижу немного да поеду. Колымагу мою бензином заправите?
- Здесь талоны на все необходимое, - комендант достал из стола два белых листка с подписью и печатями. - Отдашь Рыжову. Созвонимся послезавтра. Где сам будешь?
- Домой скатаюсь. Надо матушке с сестрой помочь, - инвалид встал и заковылял. - И это...Леонид...Ты будь готов к любому раскладу. Про реагент знают многие, но про планы...Верха...Тут голову могут снять без разбирательств.
- Я-то помню, - комендант надел фуражку. - А ты смотри по сторонам. Неспокойно на дорогах нынче.
- Угу, - Емеля пожал сухую ладонь Смертина и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь, напевая себе под нос мотив походной песни немецкой армии времен второй мировой.