И снова: пропадаю я! В очередной раз забил вордовскими листиками весь мой рабочий стол. Ну, старые статьи я убираю в соответствующую папку. Но на экране остается еще много важного. Мои комментарии к статьям других авторов. Еще что-то. Кое-что потом превращается в новую статью. Убрать в папку все остальное боюсь. Забуду ведь, а оно важно для меня.
Нашел способ чистки экрана! Надо скопировать хоть что-то из этого на новый листик, и отправить его вам, мои дорогие читатели. Тогда оно не пропадет и не забудется. А у меня здесь станет хоть немного просторнее.
…..
Комментарий, не помню, для кого.
Автор прав, люди другие. И время другое. И, тем не менее, время предреволюционное. Сейчас действительно не нужно, как сто с лишним лет назад, думать, чем накормить голодных детей, - макарошки в доме всегда найдутся. Власть об этом позаботилась. А убивает она нас теперь по-другому. Нищетой, невозможностью применить себя полностью в этой жизни, невозможностью человеческого существования в этом мире лжи, подлости, наживы.
Голод духа не менее страшен, чем голод физический.
Нет теперь пролетариев тех лет. А люди остались, и их еще очень много. Тех, кто создает все материальное в нашей стране. Пашет, варит сталь, ремонтирует. Те, кто думают, - ведь умные мысли тоже материализуются.
Из них выйдут новые революционеры. Возможно, они будут называться как-то по-другому. Скажем, русские "желтые жилеты".
А революция у них все равно получится социалистическая.
…..
Читателям моего канала.
Спасибо. Не ожидал такой реакции. Два дня практически не могу писать. Читаю комментарии, думаю, отвечаю на них. Радуюсь, что вас так много.
Я не хотел словить хайп. Вообще ничего не хотел. Когда-то, несколько месяцев назад, зародилась во мне эта тема будущей нашей революции. Она росла, потом начала стучать ножками в мою оболочку: выпусти! И я отпустил ее на волю. Теперь имею, что имею.
Никогда в жизни не писал. Нет, были когда-то пятерки за сочинения. Но сочинения закончились, и я потом только работал. Тяжело, честно, в поте лица своего. Часто без пота, но с покрытыми инеем усами и бородой. А потом упал. И Бог нашел меня. И дал мне новую работу – писать.
Не надо бодать меня за Бога. Вам для дела революции нужен человек с винтовкой. А человек с винтовкой и с душой вам не годится? Но где душа, там и Бог. Так было всегда. И не кивайте на новодельные храмы. Там нет Бога.
Нельзя обвинить меня в экстремизме. Я никого никуда не призываю, я говорю, что будет. Даю свою версию развития событий. Типа, социологический опрос. Но почему в опросе должен быть единственный вопрос? И два ответа: да и нет? Я отпускаю людей на волю. Даю им тему, и собираю все ответы. И по этим ответам можно понять все.
Подавляющее большинство из вас - настоящие люди. Те, которые вместе, и примкнувший к вам я. Примкнувший потому, что не умею быть лидером. Не дано.
Настоящих противников практически нет. Пободался я тут с одной дамой, которая рассказывала мне, какие замечательные союзники у нас в войну были: США и Великобритания. Но, когда она мне впарила, что не было никакого плана ядерного нападения на Советский Союз, я ушел. Говорить с этой дамой – не в коня корм.
…..
Если не привитых людей не пустят в магазины за продуктами, и они потом пойдут и разгромят эти магазины, а заодно выпустят кишки (уверен) отдельным, слишком активным правоохранителям, это тоже будет называться экстремизм? Голодный бунт – это экстремизм?
…..
О неизвестных жидкостях.
Моя скромная версия. Не надо чипировать человека. Не надо вшивать в его тело электронный блок, чтобы управлять им. Надо с помощью неизвестной жидкости генно модифицировать человека так, чтобы он сам стал управляемым. Стал не человеком. Примеров мы уже знаем много, хотя бы из растительного. Картошка, которая уже не картошка. Отвратительно сладкая, хотя и не мороженая. Отвратительные фрукты, которые уже не едят червяки. И другое.
Возможно, такие опыты уже проводятся над животными. Но нам об этом не скажут, потому что это уже близко к человеку. Секретно. Заставить человека старательно и послушно исполнять команды, но уничтожить его интеллект. Вот о чем я думаю.
…..
Автору, который не понимает, почему рабочие профессии сейчас не уважаемы.
Считаю, что понятие "рабочая профессия" не имеет большого смысла. Во-первых, понятие это это уравнивает всех, существующих внутри него Но ведь есть столяр и столяр-краснодеревщик. Просто сварной и сварщик-виртуоз. Я не умаляю просто сварного, он на своем месте, но разница между этими людьми есть, и она должна быть где-то в определениях учтена. Во-вторых, это понятие отсекает от рабочих множество других людей, которых не знаешь, как и назвать. Я сейчас расхвастаюсь, а Вы назовите меня как-нибудь, если получится.
Инженер. В советские времена назывался - ведущий геофизик. Потом, за границей, - observer (оператор). Что меня не умаляло, потому что я работал там на гораздо более сложной аппаратуре, и делал более сложную работу. Самолет, вертолет, корабль. Прошел полмира.
Ближе к рабочим профессиям. Все станки вчерне знаю, и даже конкретно работал на них когда-то. Все свои старые автомобили чинил и регулировал от и до. Плюс к этому могу работать везде, где течет электрический ток. Так не раз было. Лес валил именно, куда надо, и потом делал из него, что хотел. Дом свой 6 на 9 построил в одиночку. У Вас там было где-то про стропила, так я разработал свою их конструкцию, позволяющую поставить их тоже в одиночку. Печка-голландка - тоже моя. Земля, сад, огород - мои, из куска болотного леса. Привитые мной яблони в саду - мои. Хватит? У меня ведь еще много чего есть. Кто я?
Надо оставить единственное определение - профессионал. Человек, который делает реальное. В большей или в меньшей степени. Ракеты или книгу. Сад и огород или карты изученности земной коры.
Это чтобы никогда не называть профессионалом менеджера по продажам. Или офисного хомячка. Понимать, кто такой профессионал важнее, чем отличать токаря от фрезеровщика.
Вот распелся. Спасибо автору. Кажется, из этого у меня получится неплохая статья на своем канале.
…..
Сон.
Недавно мне приснился странный сон. О том, что я впервые за много лет захотел увидеть папу. Пришел к нему. Открыл дверь и оказался в ослепительно белой пустой комнате. Нет, какая-то мебель там все-таки была. Я его сразу узнал, хотя он был и не таким, как в свой последний день. Очень худой и небритый.
Он меня тоже узнал, и мы двинулись друг другу навстречу. Но меня как-то закрутило, а он обнял меня сзади и крепко прижал к себе. Так крепко, что не вырваться.
А я и не вырывался. Плакал.
Все.