О том, как Воевал Суворов. А главное, кто же были его чудо-богатыри. И почему этого не напишут в газетах.
В одном из комментариев я неосторожно написал, что если бы казаков в своё время не уничтожили, то и сорок первого года не было. На меня накинулись как на врага народа, который покрывает черносотенцев, разгонявших нагайками безоружных горожан в преддверии революции. Не оправдываю черносотенцев, отморозков всегда хватало, но казаки с народом не воевали. А как они воевали и с кем, вот об этом мы сейчас и поведуем.
Как воевали русские и как воевала Европа.
В 1769-1770 г. во время русско-польской «стычки» со Станиславом Понятовским, один, никому не известный комбриг (командир батальона) по фамилии Суворов с отрядом казаков в 900 человек разбил корпус гетмана М. Огинского в 5000 польских гусар. Русские потеряли 80 человек, поляки – до тысячи убитыми и 700 пленными, в том числе около 30 старших офицеров. Но может быть поляки не совсем убедительный пример о дикости русских варваров. Во время русско-турецкой войны 1768 – 1774 гг. фельдмаршал П. А. Румянцев послал Суворова, которому доверили уже полком командовать, сгонять на разведку к крепости Туртукай, где засел 4000-й турецкий гарнизон. Суворов, молодой и необученный немецкой тактике боя, ничего не смог придумать лучше, как взять крепость сходу. От такой наглости «обалдели» не только турки. Русские потеряли двести человек и сам Суворов был ранен в ногу, а турки лишились ещё одной неприступной, как Измаил, крепости, и половины отборного турецкого гарнизона. После ещё одной такой провокационной выходки Суворова лучшим австрийским военным теоретикам пришлось переписать свою доктрину о том, что нападающие теряют втрое больше, чем отсиживающиеся в крепости. За самовольные действия Суворов был осужден военно-полевым судом к расстрелу. Екатерина II не утвердила смертный приговор, написав: «победителей не судят».
В 1789 г. Суворову был дан уже 7000-й отряд для прикрытия левого берега реки Прут и для поддержки союзников. Турецкие войска (30 т. чел.) двинулись к Аджуду, чтобы разбить австрийские войска. Командующий австрийской дивизией (18 т. чел.) принц Фридрих Иосия Кобурский обратился за помощью к Суворову, который, пройдя 40 вёрст за 26 часов, соединился с австрийской армией у селения Фокшаны. В результате 10-ти часового боя турки были наголову разбиты. Русские и австрийцы потеряли 400 человек. О потерях турецкой армии знал только Юсуф-паша, который в ярости двинул всю турецкую армию в 220 тысяч янычар на наглых австрийцев. Не мог же какой-то жалкий отряд саклабов побить непобедимых турецких янычар. Принц Кобурский прислал Суворову записку всего с двумя словами: «Спаси нас». Суворов ответил одним словом: «Иду». Пройдя 100 км, за двое с половиной суток, Суворов соединился с австрийской армией на глазах у неприятеля. Затем незаметно форсировав реку Рымник, атаковал турецкие войска. Сражение при Рымнике продолжалось 12 часов и завершилось полным разгромом турецкой армии, которая потеряла 20 тысяч убитыми. Потери русских составили 200 человек. А чтобы никто не сомневался в том, что именно Суворов разбил турок в этом сражении, а не австрийцы, Суворов после этого сражения получил от императрицы и прибавил к своей фамилии графский титул Суворов-Рымникский.
А как воевала непобедимая австрийская армия, поставившая всю бывшую римскую империю под Габсбургский кованый сапог, лучше всего узнать из подлинной хроники Карансебешского сражения, над которым турки ржали аж до поражения под Рымником. 17 сентября 1788 г. (за год до сражения под Рымником) у города Карансебеш (Румыния) должно было состояться крупное сражение австрийской и турецкой армий. Австрийцы тщательно готовились к битве: чистили ружья и сапоги до зеркального блеска, крахмалили парики, а конные гусары драили золото на ментиках и киверах, чтобы встретить прибытие турецких янычар во всём блеске своего гусарского великолепия. Турки, соответственно, точили сабли и шампура для нанизывания австрийских голов, вместо шашлыка. Все жаждали крови и славы. Многонациональная австрийская армия, устав ждать появления хваленных янычар, отправила на разведку роту гусар. Те, перейдя реку Тимши, наткнулись на цыганский табор, который гнал сивуху, и предложили храбрым гусарам несколько бочонков отменного «шнапса». От такого предложения не отказывался ещё ни один настоящий гусар. Гусары купили все предложенные им бочки и тут же, не отходя от цыганской кассы, принялись дружно его дегустировать. Шнапс оказался забористый. А в это время подошла другая рота пехотинцев, которых послали искать пропавших гусар и те по следам от копыт быстренько нашли пропажу. Обнаружив накрытую поляну и учуяв носом весь букет цыганской сивухи, пехота предложила гусарам поделиться военным трофеем, взятым в жаркой схватке, от которой полегло половина роты гусар. Гусары, естественно, отказались делиться с какой-то там пехтурой. Завязалась ругань, перешедшая в драку, в ходе которой гусары соорудили из пустых бочек баррикаду и начали палить в пехоту, между тем как цыгане, учуяв носом, что запахло жаренным, тихо смылись с места развернувшейся не на шутку баталии. Перестрелка перешла в рукопашную, самые шустрые быстренько сбегали в свои части за подмогой и в сражении потери пошли уже на десятки и сотни. Наконец элитная гусарская гвардия одержала верх над крестьянскими детьми, поротыми ещё их отцами и пехота бросилась наутёк, подгоняемая сзади бравыми гусарами, которые саблями стегали пехотинцев, как провинившихся новобранцев. Кто-то из пехотинцев, видать бывалый в передрягах и поротый неоднократно, заорал на весь лагерь: «Турки! Турки идут!» В пылу погони сами гусары не поняли, откуда идут эти крики и, приняв это за чистую монету, помчались в лагерь, подгоняя пехоту перед собой. А в самом лагере тоже началась паника: австрияки увидели вдали, как какие-то всадники в клубах пыли гоняться за австрийской пехотой. Солдаты бросились бежать кто куда, другие спешно седлали лошадей, открыв настежь ворота конюшен и часть лошадей испугавшись пальбы и криков на неуставном лагерном языке разбежалась по лугам, третьи палили куда не попадя по клубам приближающейся пыли. Гусары ворвались в лагерь, где по ним уже открыли шквальный огонь из всех орудий и тут офицер, узнав своих, закричал «хальт», что на немецком означает – «стой». Однако многим послышалось «алла», как кричат турки, когда идут в атаку и начали палить по своим же гусарам. Гусары начали отстреливаться, лошади без всадников мечутся по лагерю, поднимая клубы пыли, создавая иллюзия янычар, умело прячущихся под брюхом лошадей. Офицеры стреляют в воздух и орут свой «хальт», чтобы прекратить беспорядочную стрельбу, а пехотинцы уже покинули поле боя и рванули к мосту через реку. Мост не выдерживает потока нестроевой толпы с обезумевшими австрияками, обрушивается и погребает под собой сотни воинов. Главнокомандующий австрийской армией император Иосиф II просыпается от пальбы и шума, выбегает из палатки, не веря глазам своим: «Как мы прозевали атаку турок?» Он вскакивает на коня, но его тут же сносит толпа бегущих солдат. Иосиф падает в толпу, его адъютант бросается на помощь, но его затаптывают в давке, а императора вышвырнули в реку, что спасло ему жизнь. Через несколько часов от 100 тысячной армии не осталось никого. Армия просто разбежалась. Несколько десятков тысяч человек погибли в неравном бою с превосходящими по глупости силами противника, обученными стрелять без промаха в тяжелейших условиях боя на пересечённой местности.
Несомненно, Суворов великий полководец и все это признают, но есть один любопытный момент, который прессой никак не освещается. А в телевидении и подавно. А кто был в армии Суворова, а вернее, из каких родов войск состояла его армия, что так скоро передвигалась, наперекор всем законам военного искусства тех лет?
Если вы уже догадались, то я о казаках. Кто о ком, а вшивый о бане. Оказывается, действительно, Суворов широко использовал казачьи отряды для разведки, для нанесения быстрых и неожиданных ударов по неприятелю. В частности, в польской кампании он с помощью казаков разгромил хваленных польских гусар гетмана Огинского. И при взятии турецких крепостей Суворов использовал богатый опыт казаков в подрывном деле и преодолении стен крепостей с помощью простейших приспособлений, в изготовлении которых казаки были искусными мастерами. Кстати сказать, когда Суворов подавил восстание Пугачева, он подолгу беседовал с пленённым казацким вождём и остался высокого мнения о его военных хитростях, с помощью которых тот брал труднодоступные крепости. От Пушкина нам известно, что Пугачев изучал подрывное дело и обучал своих уральских казаков вести подкопы под крепости. И кто знает, может Суворовская «Наука побеждать», родилась в голове великого полководца, после общения с простыми казаками, и с Пугачевым, в частности. Ну, уж точно, не из французских учебников Себастьяна фон Вобана.
Есть один любопытный пример, описанный немецким переводчиком о том, как Суворов познакомился с донскими казаками.
Во время Семилетней войны к пехотному полку полковника Суворова были приписаны донские казаки для разведывательных и партизанских вылазок. Суворову был дан секретнейший приказ занять город Ландсберг и уничтожить мост, по которому должны были бы пройти прусские войска. В сумерках Суворов подъехал на лошади к казакам и повёл их к реке Нетце. С ними был немец-проводник и переводчик. Суворов молча подъехал к реке, высматривая место для переправы, и направил коня в реку. Оглянувшись, он увидел, что казаки также молча направили своих коней к реке и очень профессионально переплыли на другой берег, да ещё и в полной темноте. И управляли своими лошадями так, словно они всю жизнь пересекали достаточно глубокие реки. Переплыв на другой берег, Суворов с казаками прошли 45 вёрст и в предрассветном тумане увидели перед собой каменные стены городка Ландсберга. Суворов обернулся к казакам и воскликнул:
- Город наш. Нападаем?
- Там прусские гусары, - в страхе шепнул проводник.
- Благодарю, - сказал Суворов. – Их-то мы и ищем.
Суворов с казаками подскакали к городку. Тяжелые ворота замыкали крепостные стены. Не успел Суворов распорядиться, как казаки откуда-то взяли тяжелое бревно, которым быстренько выбили ворота и ворвались в крепость. Затем все поспешили к мосту и Суворов начал отдавать распоряжения, как его прервал урядник:
- Не извольте себя беспокоить, ваше высокоблагородие, - урядник указал на казаков, которые и без команды уже занялись разборкой моста. – Они сами всё знают.
Откуда-то казаки достали лодки, топоры, зажгли соломенные жгуты, Суворов и глазом не успел моргнуть, как загорелись доски настила, рухнули в воду подрубленные сваи. И моста как не бывало.