Л.А. Китаев-Смык
Публикация была в журнале «Химия и жизнь» №12 от 1988 год. (В данной публикации статья дополнена).
Эта статья с большим трудом была опубликована в СССР и потрясла христианский мир. Через несколько лет меня пригласили в Иерусалим, я был удостоен личной беседе с Иерусалимским Патриархом, один-на-один.
На следующей день, в полночь я был доставлен в Вифлеем на бронированном лимузине Патриарха в сопровождении одного митрополита.
Только так можно было пресечь границу Палестины, чтобы попасть в Вифлеем (тогда были боевые столкновения).
Там мне показали место рождения Иисуса Христа.
УТРО В ГОРАХ
В полусне мне грезился огромный розовый нос, изредка выдыхавший клубы пара, как паровоз на зимнем полустанке. Открываю глаза — вижу стену из больших серых камней, будто сложенных циклопами. В ней два небольших окна-бойницы, за окнами дождь.
Вчера был трудный день. На перевале Твибер нас встретил ветер с дождем. На крутых спусках пришлось связываться веревками: в горах камни, намокнув, становятся скользкими, как льдышки. В хорошую погоду мы сбежали бы с этого перевала, как горные козлы, а спуск затянулся до вечера.
Мокрые, мы затемно вошли в сванское селение и заночевали в древнем родовом доме наших знакомых.
Утробный горестный вздох снова раздался совсем рядом. Это — коровы. Они ночуют здесь же, в доме, с хозяевами и с нами — гостями.
Первый этаж в сванском доме — одна огромная комната. Вдоль стен стоит большое, красивое странное сооружение, что-то вроде длинного шкафа. В нем и живут коровы. Они проснулись, смотрят на нас через оконца, жуют жвачку, вздыхают, облизывают розовыми языками большие блестящие носы.
Перед коровами разукрашенные резьбой ясли.
МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ ПОЛОВИНА
Дома в селении похожи друг на друга — каменные, двухэтажные. На верхнем этаже (дарбазе) зимой хранят сено, летом там горница. Нижний этаж (марчуб) — основное жилище семьи в холодное время года, которое в Сванетии длится семь-восемь месяцев. В доме нет ни печей, ни каминов. Для приготовления пищи и обогрева посередине нижней комнаты — очаг (лакулпа), костер, разожженный в углублении пола.
Над ним свисает кованая «священная» цепь (натча) с крючьями для подвешивания котлов. Местные жители говорят, что кража ее — смертельное оскорбление дома, ее пропажа — плохое предзнаменование для семьи.
Рядом, на четырехногом тагане, сланцевая плита, под которую кладут угли из костра. Когда плита раскалится, на ней выпекают лепешки.
Перед очагом резное кресло (сукурцхил) настоящий трон для главы семьи. Очаг и кресло как бы делят зимнее жилище на две части. Дальше от дверей находится женская половина (лазурал), ближе ко входу—мужская (важмар). По одну руку от старейшины стоит деревянный диван (лырчит) для мужчин, по другую — оригинальной формы скамья (бандар), стульчики, табуретки для женщин и детей. При необходимости каждый и каждая из многочисленной семьи может свободно ходить по всей комнате, и все же женщины тяготеют к своей половине, а мужчины — к своей.
Психологи знают, что стресс усиливает у людей ощущение «своего» жилого пространства, желание обосноваться в «своем» углу, обособиться в нем.
Люди начинают остро ощущать «чужую» территорию, если попадают в нее, по усиливающемуся эмоциональному напряжению. Тяга к «своему углу», к личной территории, пусть даже и крохотной, избегание пространства, «принадлежащего» другому или другим, наблюдалось, например, у подводников, у людей, которые в специальном психологическом эксперименте подолгу работали в замкнутом помещении. Должно быть, такие же психологические корни и у некоторых детских игр — под столом, в укромных уголках квартир, в «домиках» и шалашах, построенных из чего попало. (Это человеческое свойство хорошо знакомо опытным театральным режиссерам, которые хорошо знают, как трудно сбалансировать давление личных пространств сценических персонажей).
Когда же стресс спадает, люди освобождаются от неосознанной тяги к своей территории, непринужденно пересекают невидимые границы «своего» и «чужого», вновь, как до возникновения стресса, сливающиеся в «общее». Не от жизненного ли стресса деление сванского дома на две обособленные половины? Наверное, это так.
Суровый климат, горный ландшафт, обилие работы по хозяйству, скученность большой семьи в одном помещении — все это требует психологической собранности, эмоционального напряжения, физических нагрузок, вызывает стрессовое состояние. А умеренный стресс, известно, воодушевляет человека, поднимает работоспособность и жизнестойкость.
Недаром среди горцев столько долгожителей. Разумеется, не только из-за стресса у многих народов в жилище осознанно или неосознанно складываются мужские и женские половины.
Особая роль женщины в семье, культ Женщины - Матери, таинство рождения новой жизни — не менее важные причины. Читаем в только что пришедшем к нам романе Бориса Пастернака: «Мне всегда казалось, что каждое зачатие непорочно, что в этом догмате, касающемся Богоматери, выражена общая идея материнства». И дальше: «На всякой рожающей лежит тот же отблеск одиночества, оставленное, предоставленности себе самой. Мужчина до такой степени не у дел сейчас, в это существеннейшее из мгновений, что точно его и в заводе не было и все как с неба свалилось. Женщина сама производит на свет свое потомство, сама забирается с ним на второй план существования, где тише и куда без страха можно поставить люльку».
В ЛОЖАХ, НА ГАЛЕРКЕ, НА СЦЕНЕ
Сильные морозы здесь бывают нечасто. И все же согреть каменный дом небольшим костром вряд ли возможно. Испокон веков для обогрева здесь используют живое тепло домашних (вот уж, действительно, слово к месту) животных — коров и быков, обитающих в упомянутых стойлах-шкафах (гвалах) за резными стенками (летчундирами). На крышку шкафа, собранную из тонких жердей, брошены кошмы, меха, одеяла. Сюда на ночь забираются люди. Теплый воздух от животных поднимается вверх, согревая спящих.
Некоторые хозяева надстраивают переднюю стенку шкафа и селят коз, овец, телят в шкафчиках поменьше. И мелкая живность вносит свой вклад в зимнее отопление жилища. А летом животные здесь не живут, они пасутся на горных пастбищах. Дети рождаются, играют, становятся взрослыми. Взрослые трудятся, радуются жизни, отдыхают, собираются на трапезы, ссорятся, мирятся, долго стареют. Изо дня в день каждую зиму изучают животные человечью жизнь. Кажется, будто сидят они в богато убранных ложах, выглядывают из-под изящных арочек, украшенных орнаментами и разделенных небольшими колоннами.
Перед ними — каменные или деревянные ясли. Как внимательные молчаливые зрители, животные заворожено смотрят спектакль, который разыгрывают перед ними люди на открытой сцене. А когда наступает ночь и сцена пустеет, актеры устраиваются на галерке над испускающими живое тепло ложами.
Эти жилища возникли в суровых условиях, со временем традиционный сванский дом стал этнографической, исторической реликвией. Однако бесспорно, что запах здорового животного для человека, привыкшего к нему, выросшего в таком месте, не только не противен, но, напротив, приятен. Для него это запах родного дома.
КЛЕТКА ДЛЯ ДРУГА
Этнографы считают, что внутрикомнатное стойловое содержание скота позволяет очень экономно расходовать корм. Животные берут его из ясель и не могут затаптывать, разносить по стойлу. Что касается гигиены, то животных регулярно выводят на свежий воздух — во двор и в это время чистят шкафы-гвалы, выбрасывая навоз через особое отверстие в стене.
Известная исследовательница горского быта В.В. Бардавелидзе утверждает, что «только созданный в жилом доме гвал представляет собой такую клетку, которая держала животных в постоянном общении с людьми, приучала их к человеку, к его жилищу, к его атмосфере, подчиняла ему и таким путем давала определенное направление их инстинктам и постепенно закрепляла в них свойства домашних животных, тем самым все больше и больше отдаляя их от своих диких братьев» (В. В. Бардавелидзе. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, Изд. АН Груз. ССР, 1957, с 218).
Совместная жизнь с людьми и сейчас не проходит бесследно для уже одомашненных животных. Высунувшись в оконца (латияры), они берут корм из яслей (лалдияров) и при этом всегда видят его на фоне людей.
Ежедневно из года в год образ пищи накладывается на образ человека. Жители гвала прекрасно различают членов человеческой семьи, выделяют среди них своих лидеров, партнеров в играх и шалостях, доброжелателей, в общем, всех персонажей «спектакля жизни».
«Животные в доме» учатся понимать и использовать в своих интересах человеческие слабости и привычки. Вероятно, они даже причисляют живущих рядом людей к своему стаду. А люди всегда их в этом поддерживали.
В глубокой древности сложились особые ритуалы, совместные действа людей и животных. На пол комнаты перед яслями набрасывали сено, чтобы, как полагает В.В. Бардавелидзе, животные протягивали головы в жилое помещение и становились, таким образом, участниками обрядов. Люди же, имитируя животных, на четвереньках троекратно обегали очаг и выкрикивали при этом магические заклинания, которые, по сути, представляли собой поучения, инструкции для животных — как им лучше нести свою службу в домашнем хозяйстве.
Ещё раз повторим: столь тесное общение ложи и сцены, животных и человека еще больше одомашнило скот. А что же люди?
Что получали они? Определенные хозяйственные выгоды — безусловно. Но это не все.
ЛУЧШИЙ — В КАЖДОМ
Людям всегда было свойственно наделять животных своими чертами характера. При тесном общении с животными эта человеческая склонность усиливается, люди распространяют на них чувства, обычно предназначаемые своим собратьям: привязываются к животным, доверяют им, любят их, обижаются на них, ссорятся с ними.
Люди, выросшие рядом с животными, острее чувствуют и боль, и радость других живых существ, у них усиливается способность к сопереживанию с другими. Но вместе с тем они в определенных условиях могут отличаться безжалостностью и даже садизмом. Откуда эта двойственность?
У сванов существовал культ быка, Босло-корто. Священный бык смолоду был окружен почетом. А жизнь его заканчивалась тем, что его приносили в жертву. Это происходило в торжественной обстановке, в день Солнца—в воскресенье. Мясо принесенного в жертву быка как воплощение силы, плодородия, мудрости отдавали мужчинам, чтобы те обрели эти бесценные качества.
Не только священный бык, но и любое животное, выращенное и воспитанное в доме, на глазах у людей, воспринималось ими двояко: и как живое существо, со своим характером, повадками, привязанностями, словом, чуть ли не личностью, и как заготовленная впрок вкусная пища, запас на случай голода. Эти два взгляда на скот уживались у сельских жителей, порождая двойственное отношение к домашнему животному.
Городскому жителю, которому антрекот легче воспринять как атрибут тарелки, чем часть туши, такое не понять...
СВАНЕТИЯ И САКСОНИЯ
Сванские жилища уникальны. Подобных им нет ни на Кавказе, ни у других народов.
Тем удивительнее было увидеть сванский гвал на репродукции иконописного «Рождества» в Евангелии, созданном ученым, художником и искусным каллиграфом XII века Гериманном по заказу герцога Генриха Льва. Это Евангелие хранится в нижнесаксонском городке Вольфенбюттель. На красочном рисунке — корова и осел. Они выглядывают каждый из своего оконца (точь-в-точь латияр из сванского дома) и тянут из яслей белый лоскут — угол пеленки. В яслях младенец. [Этот красочный рисунок опубликован в немецком русскоязычном журнале Guten Tag (Гутен Таг)].
Для сванов нет ничего удивительного в том, что новорожденного спеленали и положили в чистые ясли. Они младенцу по росту, не хуже колыбели, да и у матери на виду.
Нам удивительно другое: как интерьер сванского дома попал на страницы саксонского Евангелия? Почти невероятно, чтобы Гериманн побывал в Сванетии, тогда полностью отрезанной от внешнего мира и совершенно недоступной из-за строгих обычаев горцев. Скорее художник воспроизвел более древний рисунок. Возможно ли, чтобы такие дома были на библейской родине Иисуса Христа в Вифлееме?
БИБЛЕЙСКАЯ ТЕМА
Сейчас в Вифлееме (ныне город БейтЛахм в Иордании) как место рождения Христа паломникам показывают грот, где согласно легенде скрывались от непогоды пастухи. В нем есть каменные ясли. Такой грот можно увидеть на многих православных иконах на тему Рождества. Но чаще иконописцы изображали Рождество Христово в ином интерьере — в помещениях, напоминавших обычный хлев.
Совершим краткий экскурс в Библию. В ней нет точных свидетельств, в каком помещении был рожден младенец Иисус В Новом Завете мы находим, что Мария «.„и родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк., 2, 7). Для пастухов, посланных к младенцу Христу, ясли служили особой приметой: «...и вот вам знак» вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лк., 2, 12); «И поспешивши пришли и нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях» (Лк., 2, 16). Других сведений о месте рождения Христа нет, однако о доме и яслях сказано.
Ничего не сообщая о пастухах, искавших Младенца, евангелист Матфей пишет о поисках, которые предприняли волхвы: «...и вошедши в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и падши поклонились Ему; и открывши сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф., 2, 11).
Был ли это дом, в котором произошло Рождество, или туда позднее перебралось Святое семейство — неясно. Так можно ли предположить, что интерьер, изображенный Гериманном, мог быть в домах Вифлеема? Вполне. И не только потому, что жившие тогда в тех краях скотоводческие народы могли строить жилища подобного типа, но и потому, что из тех краев могли выйти прародители сванов. Последнее соображение отнюдь не беспочвенно.
Известно, что сваны не всегда жили на Кавказе. «Задолго до нашего летосчисления обиталище сванов обнаруживается далеко на юге, в глубине Малой Азии.»»— пишет этнограф Борис Ковалевский (Б. Ковалевский. Страна снегов и башен. Очерки сванской культуры. Л.: Изд. «Прибой», 1930, с. 91).
А вот свидетельство академика Н. Я. Марра: «...в Свании я чувствовал себя окруженным языческой атмосферой эпохи урартийцев». Он считал, что в основе сванской культуры лежат наследия разных народов, а у Б.Ковалевского мы находим такую деталь: лахмульцев, живущих в центре Верхней Сванетии, соседние племена считают евреями.
Наконец, еще одно косвенное, но весьма убедительное свидетельство миграции предков нынешних сванов из Малой Азии.
Академик Н.И. Вавилов, долгие годы изучавший происхождение культурных злаков, обнаружил, путешествуя по Сванетии, что на юге этой горной страны есть поля, засеянные древним сортом пшеницы, который можно встретить еще лишь в одном месте — в Анатолии, что на пути из древнего Вифлеема в Сванетию (Н. И. Вавилов, Избранные труды, т. 3, с. 27).
РАЗРЕШЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ
Итак, гипотеза о том, что традиционный дом сванов ведет свое происхождение от жилища скотоводов из древнего Вифлеема, изложена. Однако остается немало вопросов, например: что такое сванский уклад жизни, совместное обитание людей и крупных домашних животных — исключение из правил или чудесная норма, родившаяся на заре нашей цивилизации и утраченная потом большинством народов?
С уверенностью можно сказать одно.
Тесное общение с животными обогащает людей интеллектуально и нравственно, поднимает над житейскими невзгодами, предохраняет от чрезмерного стресса.
Невозможно сравнивать коров, быков, ослов и другой скот, который живет бок о бок с человеком в жилище горца, с собакой, кошкой, попугаем, аквариумными рыбками — обитателями современных городских домов, но узкая тропка, которой эти квартирные животные связывают нас с живой природой, нередко отводит от наших сердец страх и злобу, язвы желудка и инфаркты, дарит нам доброту и сострадание, помогает воспитывать детей. Не слишком ли узка она?
Быть может, ее надо расширить, чтобы быстрее утекали по ней беды нашей цивилизованной жизни — бесчеловечность, равнодушие, болезни стресса.
Не о том ли самом писал молодой Карл Маркс, размышляя о далеком коммунистическом будущем: «Такой коммунизм, как завершенный натурализм, = гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком...».
Небольшой, но важной частью человечности (гуманизма) будущей жизни станет, вероятно, возобновление тесной связи людей с Матерью-природой, породившей их. Но каким будет разрешение противоречия между ними?
Два комментария к этой статье были опубликованы в том же номере журнала.
1. Директор Института археологии АН СССР академик В.П. АЛЕКСЕЕВ:
В исторической литературе постоянно обсуждаются темы, интерес к которым остается неизменно высоким, но которые, что бы о них ни писали энтузиасты, в целом носят околонаучный характер. Речь идет о снежном человеке, доказательствах посещения Земли представителями инопланетных цивилизаций, об огромных трансокеанских миграциях и т. д.
На первый взгляд, тема, освещаемая в статье, входит в число перечисленных — слишком далекими территориально и хронологически кажутся приводимые аналогии. На деле это совсем не так: автор затронул проблему колоссальной исторической важности — проблему генезиса народов, до недавнего времени проживавших в условиях крайней изоляции и исключительно своеобразных в культурном, лингвистическом и антропологическом отношении.
Это панойкуменная проблема: практически на всех материках обнаружены народы, история которых протекала в условиях если не абсолютной, то исключительно действенной изоляции.
Колоссальна посвященная им литература, вся она, если отвлечься от частностей, идентична в том, что демонстрирует их этническую уникальность, которая проявляется в значительных отличиях антропологического, культурного и языкового порядка от соседних народов. В антропологическом отношении для изолятов характерна не только морфологическая атипичность, но и крайняя необычность концентрации тех или иных генов; язык, на котором говорят изолированные группы, очень часто непонятен окружающим; наконец, нередко многие традиционные особенности выпадают из культуры изолированных народов, что обедняет ее.
Таким образом, изолированное развитие влияет на все стороны процесса этногенеза, и образующиеся в результате народы занимают особые места на этнической карте мира.
По всем параметрам сваны относятся именно к таким изолированным народам. Этническая картина высокогорного Кавказа вообще несет следы исторического действия изоляции, ею объясняется сохранение до недавнего времени своеобразных этнографических групп в составе грузинского народа, существование достаточно разобщенных диалектов армянского языка, сохранение ярких локальных традиций в культуре.
Сваны даже на этом фоне выглядят необычно. Их язык уникален, изучаемая многими исследователями культура включает в себя множество архаических элементов, от других народов высокогорного Кавказа они отличаются очень темным цветом волос и особенно глаз.
В то же время есть достаточно убедительные данные об исходе их далеких предков в IV — начале III тысячелетия до н. э. с юга — с территории Передней Азии.
Аналогии, которые приводит автор статьи «Ясли в парадном зале», типологически убедительны: они не представляют собою результатов конвергентного развития, а суть вариативные следствия единого генезиса. Его переднеазиатские истоки несомненны, что же касается европейских аналогий, то они вполне могут быть истолкованы как пока очень слабо вскрытое средиземноморское и переднеазиатское наследие в европейской культуре, восходящее к земледельческим племенам эпохи неолита и бронзы.
Здесь нельзя не вспомнить замечательную работу известного грузинского исследователя С.И. Макалатия по этнографии хевсуров — также одной из высокогорных этнографических групп в составе грузинского народа. В своей книге грузинский этнограф собрал много примеров типологического сходства оружия и металлической утвари у хевсуров и раннесредневековых европейских народов. Прямые контакты в данном случае либо чрезвычайно маловероятны, либо совсем исключены; во всяком случае, они не документируются никакими историческими источниками. Гипотеза общего культурного наследия, дошедшего в модифицированной форме от предшествующих эпох, носит эвристический характер и разрабатывается сейчас больше на уровне теоретических историко-культурных моделей, хотя бесспорно заслуживает разработки и применительно к конкретным примерам, в данном случае — к глубинным истокам общеевропейской культуры в средиземноморском и переднеазиатском мире.
Именно в этом контексте статья Л. А. Китаева-Смыка и находит свое место, лишний раз, подчеркивая исключительную важность темы и внося в ее изучение свежий взгляд.
2. Митрополит Волоколамский и Юрьевский ПИТИРИМ:
Миграция народов и обычаев вполне возможна. Было бы интересно продолжить и развить эту тему во всех планах. Она близка к идее Ноева Ковчега в Библии.
***
Интересное изображение Рождества мы видим у Ханса Мемлинга.
