Поколение, жившее в 50-60 годы прошлого века, жило ярко, жадно, ненасытно! Люди безоговорочно верили словам, написанным на плакатах: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!".
У посёлка Предивинск Большемуртинского района Красноярского края довольно печальное прошлое. В начале 30-х годов к правому берегу на Енисее привезли баржи раскулаченных и других лишенцев.
Высадили людей, среди которых были дети и старики, в тайгу с нехитрым скарбом, в холод и в гнус. Сначала жили в шалашах, потом выкопали землянки. Выше по течению Енисея заложили судоверфь, на которой спустя несколько лет начали строить баржи для Северного морского пути.
По своей воле в поселок мало кто приезжал. Основное население состояло из ссыльных - раскулаченных, политических и зачищенных по национальному признаку: прибалты, немцы, украинцы, евреи, чуваши, татары, финны, корейцы… В общем, на пять тысяч населения больше двадцати национальностей. Был даже китаец - печник Тимоша.
В 1954 году среди поселенцев началось бурное движение: около двух тысяч ссыльных покинули сибирские края. Остались те, кому некуда или не к кому было ехать, да те, кто хорошо устроился, обзавелся семейством и хозяйством. Работы хватало всем.
Поселок в 50-е годы разросся ввысь и вширь. Дальше тайга с ягодами, грибами, шалашами, играми в индейцев, с тропинками и полянами. Зимой дети катались в лесу на лыжах, летом – пешком. Весной паслись в нем, подъедая все, что попадало: побеги сосны, черемшу, щавель, пучку, саранку, солодку. Порой маялись животами, но кто же на это обращал внимание!
Взрослым было не до детей. Тогда много работали. От гудка до гудка с одним выходным. Вечером хозяйство, огороды.
Дети в это время кочевали из избы в избу: в немецкой семье угостятся пшенным кулешем или вкуснейшими крэблями на сметане, в польской уплетали с хлебом варенье из зеленых помидоров, в татарской старенькая бабушка кормила кыстыбы - лепешками с картошкой.
Никто не гонял ораву детей, не ругал. В околотке только одна семья была русской. Но дети и взрослые не ссорились и не унижали друг друга.
Однажды, пацан с соседней улицы обозвал соседа Ваньку «фрицем». Но гнусных обзывальщиков лупили не только дети, но и взрослые драли за уши.
А если по праздникам гуляли, то обязательно всей улицей. Немец играл на мандолине, на гармошке чуваш, на скрипке поляк, удмурт всех фотографировал, хором пели украинские и русские песни.
Возле каждого дома стояла лавочка, вечерами на них сидели бабульки, березовыми ветками отмахиваясь от гнуса.
Никто не ругался, если под окнами играла и шумела детвора: салки, прятки, лапта, «колечко». Именно здесь зарождалась первая любовь и кипели нешуточные страсти.
И каждое лето – новое увлечение! То спектакль про угнетенных крестьян, то все лето игра в тимуровцев: команда наполняла бочки водой, пропалывала огороды, складывала дрова в поленницы.
Поселок находился как бы вне остального мира. Вблизи лишь несколько маленьких деревень. Кипела вся жизнь за Енисеем, а добраться туда можно было летом на лодке, а зимой по ледовой переправе.
Но дети посёлка не чувствовали себя оторванными от мира. Они получали хорошие знания в школе от бывших преподавателей вузов из ссыльных.
В Предивинске царила особая атмосфера, удивительно доброжелательная и творческая. Представителем власти был уполномоченный КГБ, он же курировал судоверфь. Высокий, голубоглазый красавец в идеально сидевшей форме, и вальс на приз танцевал, и в спектаклях участвовал, и декорации сколачивал.
Двери в клубе не закрывались допоздна. Молодежь и люди постарше ходили на танцы. Проводились конкурсы, состязания. Старики приходили как на представление, рассаживались на скамейки, наблюдали и судачили.
На Новый год проходили шикарные бал-маскарады. На утренниках все дети были в костюмах, никто не уходил без приза.
Самым любимым был летний праздник, проводившийся на Троицу, но называвшийся почему-то сабантуй. Весь поселок собирался на поляне. Участники художественной самодеятельности выкладывались по полной. Из Большой Мурты привозили газировку и мороженое. Сколько было аттракционов и призов.
Театр стал повальным увлечением предивенцев. В детской труппе ставили "Золушку", "Кошкин дом", "Тимур и его команда".
У взрослых спектакли были драматичнее и основательнее: "Без вины виноватые" , "Платон Кречет" , "Васса Железнова", "Медвежий лог". Режиссер – Тереза Рейнгольдовна Штибен, ссыльная из Ленинграда, в прошлом оперная певица. Её родные погибли в войну в Киеве, сухонькая, маленькая, уже тогда ей было около семьдесяти, но всех держала в ежовых рукавицах.
Со всех окрестных деревень съезжались на премьеры. От зрителей ломился зал, сидели в проходах, вдоль стен, на полу, на табуретках, принесенных с собою. Детишек частенько шугали со сцены, чтобы не мешали артистам.
На сцене выступали учителя, врачи, библиотекари, руководители завода, инженеры, воспитатели детского сада, телефонистки, рабочие… Главное - кураж!
Удивительное время было, славное! Прошла целая эпоха, а детство не забывается.