По итогам «прямой линии» премьер-министра с РФ-народом (телеканал «Россия», 04.12.2008) многие комментаторы, наши и зарубежные, снова пошли писать-говорить, что, дескать, перед нами – старт новой президентской кампании, презентация компьютерной игры «Кто-в-доме-хозяин» и репетиция триумфального ВВП-возвращения.
Наверное, многие из них просто не смотрели «Разговор с Владимиром Путиным». Или, чтобы не разувериться в единственно правильном учении, во время трансляции прикрывали старательными ладонями восторженные зрачки.
А я – смотрел. От начала и до конца. Всеми своими красно-коричневыми (от усталости и еврейских генов) глазами.
И вот что я вам скажу.
Поскольку Владимир Владимирович – умный (в первом чтении) человек, он не может не понять, что с этой «прямой линией» подставился по полной телепрограмме. Совершил, другими словами, большую ошибку.
А те, кто сосватал премьеру столь горький промах, – должны, теперь, наверное, уйти. Хотя бы в запой, ненадолго.
Важно, в первую голову, даже не то, что страна услышала (об этом – чуть ниже). Важно, что она увидела.
А увидела она – робкого студентика-троечника. Который явился с малолетнего бодуна на неподъемный экзамен по загадочному предмету. С нетвердыми виноватыми интонациями. По-собачьи грустною мордочкой. Горчайшими гефсиманскими вздохами перед неизбежно ошибочным ответом.
У этого студентика был единственный шанс – разжалобить экзаменатора. Ничего другого не было ему дано в тот всенародный день.
Крылатый металл звенел в путинском голосе лишь несколько раз, например: при рассуждениях об одном-двух заветных местах Михаила Саакашвили; в ответе про украинский газ и неуклонное съезжание с глузду; при повторении давно заученной мантры «премьер и партия едины»; в разговоре о многопартийности, которая нужна Российской Федерации, как лесному зайцу – новый лазерный автостоп.
Ну и, конечно, кода на тему «люблю все русское, особенно баню» – это успели подготовить, слава богу.
Во всем остальном – с Владимиром Путиным случилось то, что должно было случиться.
Защитный президентский слой, оберегавший его от гамма-лучей истории восемь с лишком лет, – закончился и сошел. А остался лишь голый человек, бюрократ, пусть и высокопоставленный, но уже не Царь и никакой никому не Отец. Гладкие чувствованьица, общие места, невнятное дыхание, мятущиеся глаза. Удалившись с трона в обычный партер, экс-президент утратил магическую силу, какую так долго приписывали (и все еще приписывают) его потаенной личности.
Теперь – к эфирному содержанию.
Общая схема разговора Путина с народом была простой и по-своему цельной.
Они ему – вопрос: вот так у нас плохо идут дела, что же делать?
Он им – ответ: жить не так плохо, а будет еще лучше; ладно, так и быть, чо-нить придумаем; а вообще, за все отвечают губернаторы и муниципалитеты, мы им все проблемы уже передали (без денег, разумеется, т. к. с деньгами и дурак сработает).
Его спрашивает парень из Хабаровска: почему невозможно устроить ребенка в детский сад, а детские сады тем временем переделывают в гостиницы для гастарбайтеров?
Он отвечает: так это все хорошо, в детсад не попадешь, потому что у нас рождаемость растет, а хабаровский губернатор Виктор Иванович – прекрасный человек и руководитель.
Его спрашивают: в ходе военной реформы увольняют 200 000 офицеров, ликвидируют прапорщиков и мичманов; что делать всем уволенным и что будет с обороноспособностью страны?
Он отвечает: все преобразования, которые намечены и будут осуществляться в Вооруженных силах, повлияют на обороноспособность, но в лучшую сторону; а если и случится что нехорошее, так мы сразу отреагируем.
Вопрос от пенсионерки 68 лет от роду: пенсия – 3500 рублей, а дрова – 10 000 рублей; как жить?
Ответ: в Тюменской области (откуда пришел в наш мир руководитель путинского аппарата Сергей Собянин. – СБ.) такой проблемы уже просто не существует, это значит, что и в других субъектах РФ она может быть решена эффективно.
Спрашивают: почему в регионах никак нет льготных лекарств для диабетиков, инфарктников и раковых больных?
Отвечаем: потому что мы ускоренными темпами и крупномасштабно начали решать эту проблему с 2004 года, и с тех пор финансирование льготных лекарств увеличилось в 7 раз.
И так далее, совершенно в том же духе – см. стенограмму.
Хотя коронным номером выступления стал, конечно, ответ про цены на бензин. Который у нас, в нефтедобывающей стране, не дешевеет, хотя нефть упала в 3 раза. И потому не дешевеет, что кто-то же должен компенсировать нефтяным компаниям снижение экспортной прибыли. И этот кто-то – вы, дорогие мои сограждане, умудрившиеся от большой стабильности купить зачем-то автомобиль. Стань пешеходом, говорит тебе Путин, и перестань беспокоиться о розничном топливе. Если ты, конечно, не кот из дьявольской свиты, которому бензин необходим для посторонних причин.
Что ж – может, с такими словами и надо входить в предвыборную кампанию, готовясь вернуть себе благодатный трон. Так, должно быть, думают, все эксперты и аналитики, верящие в страшную эпическую силу разговора с Владимиром Путиным. Дай им Бог никогда не утратить этой смертельной любви.
Но все-таки главное было не про бензин. Главное – это девочка Даша Варфоломеева. Из далекого бурятского села.
Только полная этическая глухота и эстетическая слепота могли привести путинолюбивых комментаторов к мысли, что перед нами – гениальная политтехнологическая комбинация главы правительства. Давайте вспомним, как прозвучал вопрос.
...
«Дядя Володя! Скоро Новый год. Живем на бабушкину пенсию. Работы в деревне нет. Мы с сестрой мечтаем иметь новые платья… Я хочу попросить у вас платье, как у Золушки…».
Это почти цитата из Чехова, в пределе достигающая Достоевского. Жестяной гвоздь, убийственно вбитый в основание черепа трепещущего «нацлида». И если Путин, вослед своим обожателям, этого тоже не понял, – тем страннее, дамы и господа.
Потом, конечно, можно, везти девочку Дашу в Москву и водить на кремлевскую елку. Но гвоздь из головы уже не вынуть, как ни тряси.
Когда выпадет снег? – Когда Бог даст.
И еще антинародный вопрос, который Владимир Владимирович, похоже, решил задать себе сам: «Скажите, пожалуйста, когда кончится этот кризис? Так тяжело! (Вздыхает). Да не переживайте. Все когда-нибудь закончится. (Путин в жизни так не отвечал)».
Кроме всего прочего, нельзя не заметить: несмотря на тщательную фильтрацию и предварительный отбор, вопреки холуйской проникновенности наличных активистов «Единой России», процентов 80 вопросов получились какими-то очень неласковыми. Не про колени, с которых встала страна, а про задницу, где она очутилась. И премьер Путин, хотя его должны были трижды предупредить, явился на столь прямую линию форменным Рональдом Рейганом из старого советского анекдота: сейчас от калифорнийского обкома партии выступит товарищ Рейган – а я, представляете, не готов!
Еще: в разговоре с народом Владимир Путин показал, что про отечественную экономику знает не очень много. Ну, например, думает, что недвижимость в Москве стоит 42 тысячи, а в Петербурге – 44 тысячи рублей за метр. (На самом деле – 120 тыс., в среднем). Что пособие по безработице в РФ составляет 4900 рублей в месяц. (На самом деле – в среднем 1378 руб. при прожиточном минимуме для трудоспособного человека в 7288 руб.). Что 175 млрд. руб. выделено в помощь реальному сектору экономики (на самом деле – на поддержку виртуального фондового рынка). И так далее. Хотя тут от премьера можно отвязаться. Что он в экономике, мягко говоря, не Копенгаген, поняли только образованные. Остальным было довольно и нервического блеска его расхристанных глаз.
Что же из всего этого разговора следует?
Первое. Народ утратил священный трепет перед Путиным, позволив себе задать премьеру вполне безжалостные вопросы. С Царем-Отцом так не разговаривают.
Второе. Путин перед всеобщим лицом народа обнаружил бурную премьерскую несостоятельность.
Третье. Премьер-министр точно показал населению РФ, кто за весь гигантский кризис отвечает – он лично, и никто иной.
В общем, пойдя на «прямую линию» – но не президентом в эпоху экономического роста, а главным бюрократом в разгар кризиса – Путин изощренно замочил сам себя. И сортира не потребовалось.
Повезло же в тот день президенту Дмитрию Медведеву, укрывшемуся от такого кризисного позора за широкой стеной Гималаев.
Так что напоследок хотелось бы принести искренние извинения организаторам «Разговора с Владимиром Путиным». Они могут не уходить в запой. Ведь они честно отработали на своего президента.
P. S. Все-таки элитная путинофилия – болезнь столь же трудноизлечимая, сколь и заразная. Передается воздушно-капельным путем почище любой холеры.
В субботу, 6 декабря, некоторые СМИ сообщили, что Владимир Путин как политик очень выиграл от «прямой линии». Ибо рейтинг трансляции на канале «Россия» составил 7,9 %, а доля – сорок один с половиной.
Что ж – в плане телевизионного шоу действительно получилось здорово. Первый раз за долгие годы мы услышали в прямом государственном эфире много откровенных вопросов про полный кирдык. И увидели Путина, боящегося отвечать – а не вальяжного и царственного, как прежде. Для того, собственно, многие и смотрели «прямую линию». Например, такие люди, как я, что давно стараются включать по ящику только футбол. И «Разговор с Владимиром Путиным» не разочаровал – он вышел куда увлекательнее, чем, скажем, «Нанси» – ЦСКА. (Хотя все ж не так круто, как «Челси» – «Манчестер Юнайтед».)
Шоу состоялось именно потому, что Путин позволил себе проиграть.
Больше скажу. Если б премьер-министр выложил на стол те избранные места, за которые он так и не повесил Саакашвили, рейтинг с долею выросли б еще пуще. И снова заговорили бы путинофилы о великом государственном банке, сорванном премьером на ровном месте.Так что не будем завидовать доле Владимира Путина. Лучше подождем, куда выведет его кривая линия с русским народом.
2008 г.
Постпутинское правительство
В российском обществе развернулась содержательная дискуссия о составе будущего Правительства РФ. Первого постпутинского Кабинета министров, которому придется взять на себя самую тяжелую часть работы по преодолению экономического кризиса.
Сам факт этой дискуссии не может не радовать. Он свидетельствует, что не только среди традиционных оппозиционеров и в экспертном сообществе, но и в экономической элите страны созрело понимание: интеллектуальный и политический ресурсы нынешнего Правительства – исчерпаны. У Кабинета Владимира Путина нет никакой – даже плохой – антикризисной стратегии. Политика этого Кабинета сводится к хаотическому набору действий по обеспечению интересов компаний и людей, близких непосредственно к премьеру.
Тем временем кризис усугубляется, а правительство зачастую ведет себя так, как будто у него в запасе еще десятилетие экономической стабильности и высоких нефтяных цен.
Стране нужна эффективная антикризисная стратегия, а значит – новая исполнительная власть. Высшим коллегиальным органом которой, по Конституции РФ, и является федеральное Правительство.
Однако в дискуссии о будущем облике исполнительной власти доминирует – во всяком случае пока – представление, что сами по себе кадровые перестановки есть ключ к решению проблемы. Дескать, заменим премьера, а также полтора десятка путинских министров на непутинских – и начало эффективной власти положено.
Это, безусловно, крайне наивное и потому опасное представление. Если мы хотим, чтобы Правительство действительно справилось с кризисом в обозримом будущем, требуется качественная смена самих подходов к его формированию.
Возьмем, к примеру, пост Председателя Правительства. Практически все критики путинского Кабинета предлагают назначать нового (следующего) премьера все тем же административно-бюрократическим путем: Президенту рекомендуют кандидатуру, Президент вносит ее в Госдуму, Госдума – утверждает и т. п.
Однако: почему мы должны доверять ключевой для современной России кадровый вопрос Президенту и Госдуме?
Ведь Дмитрий Медведев уже один раз совершил драматическую кадровую ошибку, внеся на пост премьера Владимира Путина. Где гарантии, что действующий Президент не ошибется вторично?
А Государственная Дума, как все мы прекрасно понимаем, – не более, чем собрание безответственных молчальников и лоббистов-интриганов. К тому же сама легитимность нижней палаты парламента вызывает слишком большие сомнения, чтобы доверять Думе назначение – хотя бы даже и сугубо формальное – антикризисного премьер-министра.
Мы обязаны понимать и помнить, что ни времени на раскачку, ни права на системную ошибку у нас уже нет. Если первое послепутинское Правительство не будет принципиально отличаться от путинского, то Россию ждет неостановимый крах.
Это означает: административный путь назначения главы Правительства более не приемлем. Кандидатуру Премьера должна назвать инстанция полностью объективная, беспристрастная и уже потому эффективная – рынок.
Председателя Правительства следует назначить по итогам свободного транспарентного аукциона. Стартовая цена вопроса может быть на уровне 1 млрд. евро, шаг аукциона – 100 млн. евро, к участию могут быть допущены любые граждане РФ, лица без гражданства и с двойным гражданством. Тот, кто станет победителем аукциона, и займет главный кабинет в Белом доме (на Краснопресненской набережной). Оплата – в рублях по курсу Банка Исландии в течение 10 дней с момента подписания Президентом России указа о назначении нового премьер-министра.
Во избежание каких бы то ни было коррупционных проявлений и лоббистского вмешательства в ход и подведение итогов аукциона функции аукционной комиссии следует делегировать государственному либо общественному органу, который даже в условиях современной РФ не успел себя полностью дискредитировать.
Например, Совету по правам человека и развитию институтов гражданского общества при Президенте РФ (председатель – Э А. Памфилова).
Аукционная процедура определения нового Премьера приведет к выбору оптимальной кандидатуры, поскольку:
– человек, заплативший миллиарды евро, не будет на премьерском посту заниматься коррупцией – ведь он, весьма вероятно, активно занимался ею в прошлом и не понаслышке знаком с ее пагубными последствиями;
– победитель аукциона неизбежно окажется твердым либералом и приверженцем рыночных принципов – т. к. только такой человек в постсоветской РФ мог стать обладателем крупного состояния;
– победитель аукциона будет по-настоящему работать, «пахать» от зари до зари, а не «отбывать номер», как Владимир Путин, – ведь ему будет смертельно жалко денег, затраченных на премьерский пост.
Очень важно сразу понять: новое Правительство, которому суждено вывести Россию из кризиса – или же рухнуть вместе со страной – не может быть заложником меняющегося настроения Президента либо интриг в его окружении. У этого кабинета должен быть гарантированный «период неприкосновенности», в течение которого оно сможет спокойно работать, не опасаясь внезапной отставки. Оптимально – от 18 до 24 месяцев.
Соответственно, нужно обозначить в условиях аукциона, что в случае подписания Президентом РФ указа об отставке Правительства до истечения «периода неприкосновенности» сумма, выплаченная ранее премьером, возвращается ему в полном объеме плюс штрафные санкции в размере 0,5 % за каждый недоработанный в должности день.
Подобное условие заставит Президента максимально деликатно подходить как к оценке действий Правительства, так и к использованию своих конституционных полномочий в кадровой политике.
Далее рассмотрим принципы формирования финансово-экономического блока будущего Кабинета министров.
Ряд уважаемых исследователей и комментаторов полагает, что для изменения качества экономической и финансовой политики достаточно заменить некомпетентных бюрократов путинского призыва на высококомпетентных российских экономистов (Михаила Делягина, Евгения Гонтмахера, Владимира Милова и др.). Мы же уверены, что этого недостаточно.
Как известно, ключевым параметром состояния и одновременно условием развития российской экономики является мировая цена на сырую нефть. Влиять на этот параметр разумными способами Россия не может. (Если, конечно, не рассматривать сценарии военных авантюр, о которых шептались в последнее время в кругу друзей Владимира Путина.) Следовательно, цена на нефть для нас – вопрос глобальной удачи (фарта). Потому финансово-экономический блок Правительства должна возглавить фигура, которой традиционно – и часто вне каких-либо рациональных рамок – сопутствует удача. Фартовая фигура, иными словами. Кроме того, это должен быть человек, не боящийся работы в условиях стойкой изначальной безнадежности, а также располагающий реальным опытом знаковых побед. Всем перечисленным условиям в сегодняшней РФ отвечает только одна кандидатура – Гус Хиддинк. Он и должен стать главой нового объединенного федерального органа – Министерства экономики, финансов и энергетики (Минэкфинэнерго) РФ (на внеконкурсной основе).
Недостаточное владение русским языком не может стать для Г. Хиддинка препятствием к занятию ответственной должности. Мы исходим из того, что русские слова и выражения, которыми оптимально описывается нынешнее состояние российской экономики, Хиддинку уже хорошо известны: этими словами (выражениями) часто пользуются в неформальной обстановке футболисты сборной России, равно как и представители многомиллионной армии наших болельщиков.
Есть весомые основания полагать, что сразу же после назначения Г. Хиддинка министром экономики, финансов и энергетики РФ цена на нефть Urals подскочит до $50–55 за 1 баррель, а в течение полугода с момента назначения – поднимется до $80–90 за 1 баррель. Ничто иное для принципиального выхода из кризиса, в сущности, и не требуется.
Однако внеконкурсный характер назначения Хиддинка – исключение. Все остальные министры, руководители госкомитетов и федеральных служб должны получить свои посты в рамках прозрачных состязательных процедур.
Оптимальным пока видится назначение на должности в следующем Правительстве по итогам социологических опросов на радиостанции «Эхо Москвы». Учитывая, что аудитория «Эха Москвы» состоит из самых образованных, компетентных и профессионально состоятельных людей страны, нет сомнений, что выбор этой аудитории окажется максимально близким к политико-управленческому идеалу. Впрочем, возможны и другие механизмы, которые стоит обсудить позднее, ближе ко дню отставки правительства Владимира Путина.
Прискорбно видеть, что подавляющее большинство участников политико-экспертной дискуссии о будущем антикризисном Кабинете не уделяет достаточного внимания необходимости качественного изменения целей, задач и функций ряда министерств и ведомств. Без осмысления каковой верные кадровые решения просто не представляются возможными.
Возьмем, к примеру, ФСБ РФ. В условиях путинской милитократии это ведомство занималось в основном политическими репрессиями и силовым обеспечением передела собственности. Но в постпутинской России его функции будут уже принципиально иными. В первую очередь, ФСБ должна сконцентрироваться на силовой защите гражданских прав и политических свобод россиян. А также – принять радикальные решительные меры к полному и окончательному разгрому врагов демократии с целью недопущения их реванша.
В такой ситуации рассматривать на пост директора ФСБ РФ кандидатуры кадровых чекистов, генетически связанных с милитократией, по меньшей мере, неостроумно. Подобные чекисты могут быть милыми и достойными людьми, но они никогда не сумеют прыгнуть выше собственных голов и качественно изменить вектор деятельности самой крупной и одиозной отечественной спецслужбы. На мой взгляд, возглавить постпутинскую ФСБ могла бы известный ученый Евгения Альбац. (Впрочем, это всего лишь мое частное мнение.)
То же касается и Министерства обороны. Совершенно очевидно, что один из самых мрачных представителей путинской милитократии – Анатолий Сердюков – должен уйти. Причем навсегда. Однако это не значит, что в министерском кресле нам нужен представитель военных кругов, генеральско-маршальского лобби. В таком случае мы получим ситуацию 1990-х годов: истерические вопли генералитета о необходимости увеличить финансирование армии на фоне абсолютной неэффективности использования бюджетных средств и государственного имущества в целом. Плюс еще одна до боли знакомая картина: солдаты срочной службы на строительстве генеральских дач.
(Следует особо отметить: крупнейшие российские либеральные экономисты, ведущие менеджеры и предприниматели, в частности, члены бюро РСПП, руководители организаций «Деловая Россия» и «ОПОРА России» никогда не использовали на строительстве собственных дач солдат – только офицеров. Тем самым был внесен значительный вклад в социальную адаптацию офицерского корпуса в условиях объективного масштабного сокращения Вооруженных сил.)
Сейчас мы должны честно и откровенно признать: армия – это никакое не национальное достояние. Армия – это «токсичный актив», гигантская проблема, которую мы получили в наследство от тоталитарного СССР. Борис Ельцин не смог решить эту проблему из-за политической нестабильности. Владимир Путин – из-за некомпетентности и нерешительности, а также пагубного влияния милитократов. Если не разрубить этот гордиев узел в ближайшие годы, Россия никогда не выйдет из кризиса.
Потому новым министром обороны должен быть не вояка (пусть и самый демократический), которому все еще снятся корейская война и Карибский кризис, а суперпрофессиональный менеджер, имеющий уникальный опыт трансформации закрытых нерыночных коррумпированных образований (структур) в открытые эффективные рыночные системы. По крайней мере, один такой менеджер в стране точно есть. Его зовут Анатолий Чубайс.
Пожалуй, только Чубайс, став министром обороны, сможет за несколько лет научить армию кормить самое себя и, одновременно, раз и навсегда оптимизировать численность Вооруженных сил. Ответ – как сделать армию рыночной и прибыльной – лежит на поверхности. Ключевое слово: аренда. Нужен переход к арендным отношениям. Ясно, что сама Россия воевать ни с кем не собирается, и на нас никто не нападет. А в это самое время в разных частях Земли наблюдается острый дефицит дееспособных войск. И вот здесь различные части и соединения нашей армии могли бы вполне пригодиться.
Простой пример. Если бы Россия в августе 2008 г. сдала в аренду Грузии 58-ю армию, то всего за несколько дней федеральный бюджет заработал бы от $1,25 млрд. (умеренная оценка экспертов Российской экономической школы) до $1,77 млрд. (оптимистическая оценка специалистов ГУ ВШЭ). Нет сомнений, что США и МВФ предоставили бы грузинским властям соответствующие ресурсы. А сверх того, мы сэкономили бы миллиарды, которые сегодня Россия вынуждена бросать в черные дыры под названием «Абхазия» и «Южная Осетия».
А сколько мы получим денег, если российские войска займут место американцев в Ираке? От $45 млрд. (оценка РЭШ) до $66 млрд. (прогноз ГУ ВШЭ). И средств этих хватит не только на армию, но и на латание еще нескольких новоявленных дыр федерального бюджета.
Блестяще проведенная Анатолием Чубайсом в течение 10 лет (1998–2008) реформа электроэнергетики позволяет нам надеяться, что и в качестве реформатора военной сферы он будет не менее успешен. И уже в середине следующего десятилетия наши Вооруженные силы будут напоминать маленький и компактный, но стремительный и комфортабельный «Мерседес», а не громоздкий, разваливающийся на ходу и безысходно устаревший ЗИЛ-114.
Не должно, впрочем, складываться впечатления, что радикальное изменение целей и функций касается только силовых ведомств. Это в полной мере относится и к правительственным учреждениям социального блока.
Например, Министерство культуры. Сегодня звучат различные имена потенциальных кандидатов на пост его главы – писатели, художники, композиторы, руководители музеев. Но где же здесь подлинно реформаторская, антикризисная логика? Чем деятель культуры во главе своего отраслевого министерства отличается от генерала во главе Минобороны? Да ничем. Те же вечные крики «дайте денег!», «больше денег!» при упорном нежелании переводить отрасль на рыночные рельсы.
Главная проблема российской культуры та же, что и у армии, – вопиющая экономическая неэффективность. Те же музеи и театры располагают огромной недвижимостью, расположенной, как правило, в лучших местах российских городов, а заработать себе на жизнь не в состоянии и постоянно бегают во властные инстанции с протянутой рукой. Или отвлекают своим иждивенческим писком самых продуктивных и занятых людей страны – бизнесменов. Основная задача Минкультуры в новом Правительстве – создание механизма самофинансирования культурной инфраструктуры. При том для каждой подотрасли культуры есть свои, вполне очевидные рецепты. Так, по данным информационного агентства «Авгур Эстейт», сегодня в собственности предпринимательского сословия РФ, а также преуспевающих представителей среднего класса находятся 127 квадратных километров (!) свободных стен, чьи поверхности могут быть использованы для размещения предметов искусства. Почему бы не передать стеновладельцам на ответственное хранение (99 лет) часть коллекций российских музеев, высвободив определенные музейные площади для коммерческого использования? Так или иначе, а следующим министром культуры России должен быть не нафталинный «халтуртрегер» (термин И. Ильфа – Евг. Петрова) и даже не творец типа Владимира Сорокина, а – профессиональный успешный девелопер. Например, тот, кто в прошлом году на Всемирном конгрессе малых голландцев произнес знаменитую фразу «У кого нет Рембрандта, могут идти в ж…». И сорвал овацию.
На мой взгляд, в ходе дискуссии о будущем Правительстве слишком мало внимания уделяется существенным переменам в его собственной структуре, необходимость которых диктуется новыми приоритетами в деятельности исполнительной власти следующего призыва.
Так, не вызывает сомнений, что одной из важнейших задач первого постпутинского Кабинета станет возрождение политической и экономической свободы в стране. В первую очередь – свободы слова. Однако все ли россияне готовы сегодня к свободе? Безусловно, нет. Наши сограждане на протяжении почти 10 лет подвергались оболванивающему воздействию авторитарной пропаганды. Не говоря уже о долгих столетиях навязчивого государственного патернализма, серьезно деформировавшего политико-экономическое сознание наших соотечественников. И сегодня, если свобода будет предоставлена всем и сразу, мы столкнемся, в первую голову, с неконтролируемым скачком националистической риторики, а также резким ростом левых (попросту говоря, откровенно паразитических) настроений. А новое Правительство, не успев даже приступить к необходимым преобразованиям, станет объектом заведомо несправедливой критики со всех сторон. Что, в значительной мере, парализует его деятельность. Этого нельзя допустить.
Мы не имеем права повторять ошибки начала 1990-х гг. Переход к свободе должен быть плавным и постепенным. Свободу слова нужно предоставлять в рамках упорядоченной процедуры. Для этого, вероятно, потребуется новый орган исполнительной власти – Федеральная служба свободы (ФСС), которая будет заниматься лицензированием россиян. В лицензии, выдаваемой ФСС, должно быть четко указано, в каком объеме и в какое время суток (а также, вероятно, на каких языках) ее держатель (лицензиат) может пользоваться свободой слова. Для людей либеральных взглядов условия лицензий окажутся, вероятно, предельно мягкими. Зато для социалистов, националистов и т. п. необходимы разумно жесткие ограничения. Лицам же, замеченным в последние годы в особо радикальных (экстремистских) либо откровенно провокационных высказываниях, выдавать лицензии не следует в принципе – по крайней мере, до 2015 г. Иначе неконтролируемые темные энергии просто разнесут страну быстрее, чем первое постпутинское Правительство выведет ее из кризиса…
Сегодня мы вправе со спокойной уверенностью говорить: скоро у нас будет новое Правительство. Но процедуру качественного обновления должна пройти не только исполнительная власть. А – мы все, от задних пяток до корней волос. Иначе мы никогда не сможем стать сильнее и выше кризиса.