До рождения дочери я не особенно задумывалась о той парадигме отношения к женщинам, в которой мы все по-прежнему живем. Признаться, я и сама иной раз считала женщин людьми второго сорта, — тогда я не знала, что это называется внутренней мизогинией — которые по своим качествам не дотягивают до человека по умолчанию — мужчины.
Но когда я встала на путь материнства и начала перестраивать свою карьеру, обратившись в ней с общественно-политической повестки к теме родительства, я начала замечать признаки дискриминации, сексизма и женоненавистничества, которыми буквально пропитана патриархальная культура.
Это началось еще во время беременности, когда все спрашивали, ребенка какого пола я жду: узнав, что у нас будет девочка, многие не скрывали разочарования — мол, как так, первенец, и не мальчик!
«Ну ничего, в следующий раз повезет!» — говорили мне, неиллюзорно намекая на то, какая это все-таки неудача — родить девочку. Продолжение ждало меня в роддоме, где я узнала, что такса акушерки за рождение мальчика на 500 рублей выше той суммы, которую ей в качестве благодарности дают за девочку. Я всегда думала, что это что-то типа городской легенды — а вон, поди ж ты, оказывается, мальчики и вправду ценятся дороже, чем девочки.
А потом вся эта махровая сексисткая фигня зацвела вокруг меня буйным цветом: почему вы выписываете дочь из роддома в сером комбинезоне — она же девочка, как это вы не прокалываете ей уши — она же девочка, почему она пошла в футбольную секцию — она же девочка… И ведь это только внешние проявления сексизма — а сколько всего закладывается внутрь девочек!
Сколько нам говорят о том, какими девочки должны быть: покладистыми, нежными, красивыми, чистыми, опрятными, аккуратными, мудрыми, слабыми и эмоциональными. Очень многие считают, что все это в принципе заложено в девочек «по природе», но это вовсе не так — во-первых, нет ни одного исследования, которое бы доказало склонность девочек к тому, чтобы быть нежными. А во-вторых, все эти требования, которые принято предъявлять девочкам, очень часто выполняются путем все тех же внешних атрибутов: одежды (попробуйте побегать и полазать по деревьям в юбке или кружевном платье), игрушек (вот тебе кукла, занимайся), занятий (танцы, рисование, пение).
Я стала обращать на все это внимание и изучать вопрос отношения к девочкам — и выяснила, что девочки очень уязвимая группа, которая подвергается не только вредоносным установкам, но и настоящей опасности только из-за своего пола.
Вы знали, например, что в некоторых странах и культурах практикуют селективные аборты — это такой вид прерывания беременности, который делается в том случае, если женщина ждет девочку?
Ранние браки (до 12 миллионов девочек до 18 лет выдают замуж против их воли ежегодно!), сексуальное рабство, насилие и эксплуатация — это риски, которым девочки подвергаются по всему миру. И все это является нарушением прав человека с точки зрения мирового права, однако в глазах патриархальной системы ценностей считается вполне нормальным.
Женщины и девочки оказываются самой уязвимой категорией людей перед лицом бушующей пандемией — исследования показывают, что глобально врачи относятся к болезням женщин и девочек менее внимательно, поскольку предубеждены насчет «природной капризности» этой категории пациентов. Кроме того, как сообщает Управление по координации гуманитарных вопросов, сейчас во многих странах женщинам и девочкам несвоевременно оказываются услуги по охране здоровья, не связанные с лечением коронавируса. Это — следствие системного угнетения женщин. Как и существование культуры похудения, объективации и насилия.
Так или иначе со всеми этими проблемами среднестатистическая девочка сталкивается с самого рождения. Превращаясь в женщину, она уже и не замечает всего этого давления и абьюза, потому что воспитана в этой системе, является ее продуктом и детищем. Дракон, пожирающий собственный хвост.
Особенно наглядно все это выглядит на примере материнства. Посмотрите сами: образ матери сакрализирован — на бытовом, религиозном и философском уровнях. Но давайте вернемся в реальную жизнь, где мать с младенцем — самый гонимый и уязвимый член общества: никто не рад женщине с ребенком в общественном пространстве, ее клеймят «яжематерью», а состояние ее душевного здоровья ни в грош не ставят — и часто сами женщины поддерживают эту риторику (вспомните любой спор о послеродовой депрессии: в нем обязательно найдется носительница мнения о том, что «раньше никаких депрессий не было, а вы, слабачки, разнылись»).
Отдельного упоминания стоит и кормление грудью в публичном пространстве: в сознании людей женская грудь — сексуализированный объект, она не может принадлежать младенцу и не может быть функцией, ограниченной жизненно важной потребностью маленького человека. Именно поэтому она так всех раздражает — как это так, «интимный» орган, и вдруг используется «не по назначению»! То ли дело в рекламе мебели или бургеров — там ведь ей самое место!
Насмотревшись на это все и представив, что моя дочь будет вынуждена жить по этим правилам, я поняла, что не могу этого допустить. И поняла, что ради нее я хочу изменить этот мир — я хочу, чтобы она не пыталась быть удобной и покладистой, чтобы никто не вешал ей лапшу на уши про рай в шалаше, чтобы она стремилась к финансовой независимости и самостоятельности, чтобы она не боялась высказывать свое мнение и говорить «нет», чтобы она чувствовала свою ценность как человек, а не как объект, призванный услаждать чужие взоры и не отсвечивать, когда не надо. Я хочу, чтобы моя дочь чувствовала себя в безопасности. А все это невозможно до тех пор, пока девочек и женщин считают людьми второго сорта.
Ради своей дочери я стала феминисткой и борюсь за расширение женских прав, против дискриминации матерей, за видимость женщин в профессиях и истории, против эксплуатации женского тела и репродуктивного давления. И я очень благодарна своей дочери за то, что она открыла мне глаза на мир, который так несправедлив к женщинам.