ЧАСТЬ 38 СОКРЫТОЕ
«Зачем он терпит мое недовольство? – думала Марта. – Человек на отдыхе, и вместо того, чтобы расслабляться, таскает всюду за собой странную особу. Хороша же я в его глазах и сегодня, и тогда, в музее монастыря. Ну и пусть! Мне все равно. Послезавтра уеду домой, и мы больше никогда не увидимся».
Словно подслушав ее мысли, Андрей заговорил:
- У меня не выходит из головы та история, что рассказал нам смотритель музея, помнишь?
Марта, конечно же, помнила, но говорить о злополучной амфоре сейчас не хотела. Правила приличий подсказывали, что капризов на сегодня достаточно, и надо бы разговор поддержать.
-Да, – согласилась она, – похоже, тот знахарь пострадал незаслуженно – самого выгнали и лекарство отобрали.
- Получается, что вся медицина мешает промыслу божьему, – замахнулся Андрей на глобальный вопрос.
- Рассуждая так, мы рискуем зайти в такие дебри, что не скоро сможем выбраться. Марта уклонилась от обсуждения общечеловеческих проблем. Хватало своих, личных.
- Ты еще не потеряла надежды найти свою амфору?
- Сомневаюсь, но кое-что я про нее узнала, и про лекарство тоже.
- Здесь? – удивился Андрей.
- Именно. Дальше придется продолжать дома.
Она внезапно поняла, что открыла этому человеку то, что совершенно не собиралась рассказывать. Особого значения эта откровенность, конечно, не имела, он все равно не знает о сути происходящего. Послезавтра она уедет и … далее по тексту. И... да, жаль. Приятный во всех отношениях мужчина, в другое время можно было бы продолжить знакомство.
В ее положении продолжали находиться преимущества. Например, можно быть естественной и не мучиться извечным женским вопросом: «Что будет дальше»? Она, должно быть, и интересна Андрею своей независимостью от его решения, продолжать или не продолжать отношения, и своим полным равнодушием к его персоне. «Странная женщина, – наверное, думает он, – даже не поинтересовалась моим бизнесом». Вот так: отстраненно-безразличной к объекту потенциального романа может быть только смертельно больная женщина. Это умозаключение Марте очень хотелось подарить в качестве приложения к его собственному мужскому опыту, но подобная искренность не входила в ее планы и выглядела бы сомнительной благодарностью за приятно проведенное время.
- А я бы мог помочь в твоих поисках? – неожиданно предложил Андрей.
- Спасибо, – улыбнулась ему Марта, – если в ближайшее время я не справлюсь сама, боюсь, мне уже никто не поможет.
#
Начиная с понедельника, Сенька как на работу ездил в знакомый дачный поселок. Занятые слежкой дни шли медленно и были слишком однообразными. Сенька проявлял чудеса терпеливости и не собирался прекращать своего занятия, пока не добьется хотя бы маленького результата. Ему повезло. Напротив дачи, являвшейся объектом наблюдения, стоял недостроенный домина со множеством комнат, которые предоставляли окна для обзора. Все эти дни Сенька проводил в пустующем доме. Питаясь прихваченными из дома бутербродами и чипсами, он бдительно посматривал на соседний участок, где ровным счетом ничего не происходило. В перерывах между подсматриванием он позволял себе играть в телефонные игры и иногда спускаться к речке – там, что было гораздо приятнее героического бездействия, он купался и загорал. Детектив находил в этом пользу и пришел к выводу, что родители были бы очень довольны, зная, как отдыхает их сын. Но родителям ничего знать не полагалось, да и не задумывались они, откуда у сына берется загар, – во дворе и на улицах было много общедоступного солнца. В общем, все складывалось хорошо, только огорчало затянувшееся отсутствие событий на объекте.
Сегодня, в четверг, он как обычно сидел в прохладном доме и, утратив всякую бдительность, свешивался из окна. Зрело желание ближайшие полчаса, а то и больше, провести на речке, плескаясь в зацветающей зеленоватой воде. Периоды бдения все сокращались, а время, проводимое на пляже, все увеличивалось. «Сосчитаю до ста и смотаюсь отсюда», – решил Сенька и начал быстро считать. На счет «тридцать девять» к соседней даче подрулила машина, калитка на воротах распахнулась, и рыжая голова едва успела спрятаться. «Началось!» – пронеслось в ее мальчишеских мозгах. Он осторожно высунул в окно нос и увидел, что к дому идет какая-то женщина.
Она была в светлой косынке и темных очках, и Сеньке не удалось толком разглядеть лица, в руках она держала две большие сумки. Машина сразу уехала, а женщина открывала дверь в полуподвал, знакомый Сеньке по прежним событиям.
Только он собрался переместиться для наблюдения под окно, увитое противными розами, как женщина уже вышла оттуда и поднялась по лестнице наверх. Там она немного повозилась с замком, отперла дверь и оставила ее полузакрытой. Свет она не зажгла, оно и понятно, день в разгаре, но за тонкими занавесками был заметен ее силуэт. Женщина, побродив туда-сюда, вышла из двери, опять направилась вниз и включила свет. Так она перемещалась довольно долго, перенося разные некрупные вещи. «Приехала надолго! – обрадовался Сенька. – Теперь будет повеселее». Он благоразумно решил дать ей время как следует обустроиться и не рисковать сегодня с вылазкой на участок.
Осторожно покинув место наблюдения, Сенька направился домой. Завтра он непременно сюда приедет и будет ждать дальнейших событий. Закрадывалось сомнение, можно ли ожидать чего интересного от тетки на даче. Начнет пропалывать грядки или собирать яблоки, вон их тут сколько валяется. В то же время при открытой калитке можно найти способ и самому немного полакомиться, хотя это к делу и не относится. В любом случае делать было нечего, и он вполне может пару дней потренироваться в слежке ради будущих побед в детективном деле.
На следующее утро Сенька прибыл на пост. Женщина, как видно, закончила перетаскивать с места на место вещи, и не собиралась заниматься садово-огородными делами. Во всяком случае, Сенька ее поначалу нигде не заприметил. Постояв некоторое время возле окна, он с тоской подумал, что на речку сегодня не попадет и придется сидеть в засаде, как голодному тигру около норы съедобного зверька. Зверек был, судя по всему, ленивым и никак не хотел высовываться наружу. Сенька уже начинал терять терпение, когда женщина, наверное, измученная полуденной духотой, стала спускаться сверху в полуподвал. На ней была все та же косынка, но очки она уже сняла, и Сенька смог как следует разглядеть ее лицо. Так, ничего особенного и старовата – как Марта. Выждав немало времени, Сенька убедился, что женщина там застряла надолго, и решился выйти из укрытия. Короткими перебежками он пересек дорогу, разделяющую два участка, проник в незакрытую калитку и переместился к окну полуподвала. Наученный горьким опытом, Сенька осторожно раздвинул кусты, распластался и оказался глазами на уровне окна. Как и в первый раз, Сеньке удалось заглянуть вовнутрь между занавесками, знакомая обстановка напомнила о страшном событии и последующим за ним паническом бегстве.
Теперь Сенька был хладнокровен и не собирался быстро сдаваться – работа ему очень нравилась. Женщина сидела за большим деревянным столом и что-то писала. Ручка быстро бегала по бумаге, периодически останавливаясь, когда ее владелица задумчиво смотрела перед собой и мусолила эту ручку во рту. Все это продолжалось довольно долго, и Сенькина спина затекла и заныла. Видимо, у женщины что-то не заладилось, и она порвала на части уже исписанные листы, раздраженно покидав их на пол, потом вскочила и пошла к двери. Сенька испуганно замер и увидел из своего укрытия мелькнувшие сбоку ноги женщины, быстро несущие ее наверх по лестнице. «Когда она пойдет обратно, то сможет меня увидеть»! – осенило Женьку. Он весь подобрался и затянул в густые кусты ноги в серых кроссовках. «Как хорошо, что я не надел сегодня белую майку! – подумал он, – Спасибо матери, купила темно-зеленую, потому что пятна отстирывать надоело». Теплое чувство к маме разлилось в его сердце, прогоняя подступающий страх.
Женщина быстро вернулась назад, не заметив чужого присутствия в кустах у окна, и снова уселась за стол. В руках у нее была чудная бутылка, круглая и с двумя ручками, на пузатой поверхности выделялась металлическая пластинка. Женщина бережно поставила бутылку на стол и взяла чашку, стоявшую здесь же. Потом она повернула что-то в горлышке бутылки и потрясла ею над чашкой. Сенька, как ни старался, не смог разглядеть, что из нее вылилось. Женщина поднесла чашку ко рту и залпом выпила содержимое. Несколько долгих минут она сидела с закрытыми глазами, потом опять взялась за писанину и на этот раз, не отрываясь, исписала целый листок.
- Эй! Есть кто-нибудь? – раздалось, как гром среди ясного неба, от калитки. –
Это я приехала!
Сенька вздрогнул всем телом, еще больше поджимая ноги. Но испугался, по-видимому, не он один. Женщина, что сидела внизу, испугалась еще больше. Она суетливо сложила исписанный листок и засунула его за металлическую пластинку, огибающую бутыль. Потом резво вскочила, закрутилась по комнате и запихнула все это в стенной шкаф с наклеенной на створке картинкой с календарем. После этого она поспешила навстречу громогласной гостье. Женщины заверещали, выражая радость от встречи, и та, приехавшая, сказала:
- Ой, боялась, не успею. Сейчас по телевизору сериал мой любимый начинается. Пошли скорее, а то не успеем! – И она увлекла любительницу писать в подвале наверх.
Сенька еще немного посидел в своем укрытии, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху. От аромата увядающих роз начала болеть голова. Он осторожно освободился от веток, почти не поранившись, и спустился по лестнице вниз. В шкафу с календарем на дверце легко нашлась припрятанная теткой бутылка. Женька вполне логично рассудил, раз что-то от кого-то прячется, значит, тому есть серьезная причина, и совершил первую в своей жизни кражу. Ведь не считать же таковой частое заимствование мелких предметов у Витька и денег из родительского кармана! Он незаметно прокрался к калитке и, кое-как устроив бутылку под просторной майкой, отправился к остановке. Там, в ларьке, Сенька позволил себе разориться на прочный пакет с ручками и благополучно довез свою добычу домой.